— Но на долго ли, Анри, — спросил в ответ тот.

— Откуда тебе известно моё имя? — улыбка постепенно сошла с лица жандарма.

— Мне многое известно, но, увы, не всё. Если бы мне было известно всё, то сейчас бы здесь никого не было, — голос Гаспара звучал спокойно и невозмутимо.

— Зато мне́ известно, что здесь уже больше никогда никого не будет. А знаешь почему? — Анри сделал паузу, — потому что на рассвете вас казнят, — последнее слово он сказал с какой-то особой злобой, — и никто не сможет этому воспрепятствовать.

— Мне ничего не стоит убить тебя, но я не хочу, чтобы род Дельма́с прервался. И поэтому я, со своими соратниками, покорно проследуем в тюрьму.

После короткой паузы Анри резко повернулся и вышел. Его лицо покраснело, глаза горели ненавистью, а по виску струился пот. Жандармы скрутили руки ворам, при этом не упуская возможности ударить их, и вывели с чердака. Через час семь членов Братства Феникса были в тюрьме.

— Всё-таки нужно было их всех перерезать, — с улыбкой сказал Николо Фуко.

— Зачем нам лишняя кровь? — спокойно возразил Гаспар.

— Камера мне не нравится, — начал жаловаться Хильперик Дане, — здесь прохладно.

— Конечно, привык спать в тёплых постелях с чужими

жёнами, — засмеялся Люк Делаж.

— Не переживай, мы здесь не на долго, — сказал Гаспар…

Рассвет был уже близок. Солнце уже начинало подниматься из-за горизонта. Оно изливало свои первые робкие лучи в камеру с ворами.

— Уже светает, — заметил предводитель, стоя у небольшого окошка, — нам пора. Луи, проверь, не идёт ли кто.

Бенар молча кивнул и, прильнув ухом к двери, начал прислушиваться.

— Всё тихо.

— Тогда идём, — скомандовал Гаспар.

Он весь вспыхнул мелкими красными искрами, напоминающими тлеющую золу, и, растворившись, превратился в густую голубовато-серую дымку, плавающую в воздухе, словно в воде. Пройдя сквозь тюремную стену, дымок устремился вниз. Через мгновение он врезался в землю. Сразу же, вокруг него поднялась пыль, как вспыхнувший дым, но на плитке, которой была вымощена земля, столько пыли не было. В пыли, из тех же мелких искорок, появился Гаспар, упирающийся руками в землю и стоящий на одном колене, как будто приземлившись после прыжка. Вслед за Гаспаром, из такой же вспыхнувшей серой пыли, поочерёдно появились остальные члены ордена. С этой стороны тюрьмы охраны не было, что и дало возможность ворам уйти незамеченными. Используя свою невероятную способность они в одно мгновение обходили любую охрану, проходя сквозь стены и даже сквозь самих солдат. Покинув город, братство отыскало в лесу пещеру, в которой и решили укрыться до некоторого времени.

Пришло время казни. Солнце почти поднялось над Сент-Этьеном. Анри Дельмас, в сопровождении двух охранников и пятнадцати жандармов, поднимался к камере, в которой находился Гаспар, и его соратники. Перед дверью камеры была круглая площадка, по периметру которой стояли солдаты с ружьями. По обе стороны двери, стояли два кирасира.

— Гиньон, ключи, — не поворачиваясь, протянул руку к охраннику Анри.

Отперев и войдя в камеру, жандарм обомлел и побледнел. Его глаза лезли на лоб, а челюсть отваливалась от изумления. Пройдя по пустой камере с, расставленными в стороны руками, Дельмас вышел.

— Где они?! — заорал он на кирасиров, — где воры?! — его лицо побагровело.

Все начали заглядывать в камеру, и все менялись в лице.

— Кто-нибудь входил к ним? — спрашивал Анри кирасиров. Те отрицательно мотали головой.

— У кого есть ключи от камеры?! — взволнованно ходил жандарм.

— У меня и у Лабулэ́, — ответил Гиньон.

— Где он?!

— Я здесь, — послышался голос поднимающегося Эрсана Лабулэ, начальника охраны.

— Где ты был этой ночью?! — накинулся на него Анри. Все его вопросы были наполнены яростью.

Опустив голову и потупив глаза, тот ответил:

— Я провёл эту ночь со своей женой.

— Где были ключи от камеры? — жандарм не останавливался.

— Всё это время они были со мной, и сейчас они у меня, — тихо отвечал начальник охраны, который ночью должен был быть на своём посту. Дельмас остановился, глубоко вдохнул, и медленно выдохнул.

— Куда они делись?! — завёлся он опять, — как вы могли их не заметить?!

— К камере никто не подходил, и с ними никто не разговаривал, — оправдывался один кирасир.

— А может, вы попросту уснули на своих постах?! — кирасиры и несколько солдат склонили головы, — Кавелье́ ко мне, — крикнул Анри, и один, их сопровождающих его жандармов побежал вниз, — за свою оплошность, вы предстанете перед судом!

— Мы… — едва открыл рот один из солдатов, как его сразу же прервал Дельмас своим криком.

— Молчать!.. Мы выслеживали эту прокля́тую шайку полгода! А вы упустили их за одну ночь!!! Где Артур? — спросил он, успокоившись, у другого охранника.

— Он отправился в Лион, — ответил тот.

— Сегодня там будет Праздник света… — Анри говорил спокойно, — будет много людей… Вот, что, Марсель, — обратился он к охраннику, — возьми с собой ещё одного человека и отправляйтесь в Лион, предупреди Артура о том, что Гаспар сбежал… Ему грозит опасность… И вряд ли у нас получится его защитить, — увидев, поднимающегося Леопольда Кавелье, Дельмас сказал ему: — снаряди три отряда — обыщите весь город. Десять человек отправь в их убежище на чердак, пусть дежурят там день и ночь, — Кавелье ушёл. Анри демонстративно плюнул и покинул площадку, вслед за Кавелье.

Оставив своих соратников в пещере, Гаспар один направился в Лион, чтобы свершить месть над Артуром. Когда он подошёл к городу, солнце уже село. Был вечер. Но Лион горел, горел сотнями тысяч огней — это начался Праздник света. В окнах, в дверях, на балконах, на прилавках, на витринах и даже на крышах домов стояли свечи и светильники, наполняя светом, переполненный людьми город. Словно тысяча маленьких звёздочек опустилась на каждую улицу Лиона. Здания походили на подсвечники. Народ ликовал, приветствуя славный праздник в память о великом спасении. Один из лионцев вышел из дома, впервые за три дня, и, в изумлении, спросил случайного прохожего:

— Почему сегодня празднуется Праздник света? Разве сегодня восьмое декабря?

— Да, именно восьмое декабря, — ответил гражданин.

— Ох, — воскликнул лионец, — едва не пропустил столь важный праздник, — и, войдя обратно в дом, вынес четыре зажжённых свечи и поставил их на окна своего дома.

Многие люди продолжали выносить свечи и светильники, и ставить их на окна и балконы. Только лишь на одном балконе не было ни свечей, ни светильников. И их уже ни кто не вынесет, ни сейчас, ни потом, ни в следующем году. Это был балкон Артура. Дверь на нём была открыта, за ней стоял столик, за которым сидел предатель и писал письмо. Перед ним стояла небольшая свечка, а рядом лежала кожаная сумка. В тёмную комнату лился бледный лунный свет.

Гаспар пробирался сквозь плотную, как морская толща, толпу. Осознав, что он теряет время, Гаспар свернул в переулок. Убедившись, что никого рядом нет, он сделался бесплотным дымом и поплыл сквозь толпу. Через минуту Гаспар уже сидел на перилах балкона с обнажённым клинком в руке. Артур его не заметил. Спустя мгновенье Левен был сбит со стула.

— Ты… сбежал?.. — едва не задыхаясь, он запинался от страха и пятился по полу назад, — разве… вас не… казнили?

— Зачем ты нас предал? — строго спросил Гаспар, сжав покрепче свой кинжал, и, подходя ближе к Артуру.

— Не убивай… — взмолился предатель.

— Предав однажды — второй раз тебе не поверят, — ответил Гаспар, продолжая подступать всё ближе и ближе, — ты, был подобран умирающим на улице, — говорил он, — тебе было дано пропитание, я дал тебе кров, тебе был дан бесценный дар!.. И что я получил взамен?.. Предательство, и осуждение на смерть! За что? За то, что сжалился над тобой? Такой оплошность я больше не допущу, — Гаспар был совсем близок к Артуру.

— Возьми деньги… возьми всё… только не убивай!.. я никому не скажу… — едва не плача молил он, прижатый самим собой к стене.