— Жаксы, хорошо, — послушно сказал Алдар-Косе и, кряхтя и постанывая, начал вылезать из седла.
Пока старик отбирал баранов похуже, Алдар-Косе снял с коня мешок, расстегнул ремни, держащие седло, стащил седло на землю.
— Ничего, дружище, — потрепал он по гриве усталого коня, — мы еще встретимся. Здесь, в богатом табуне, живется легче! Отдохни как следует да и удирай!
— Вон твои два барана, — тщетно пытаясь приглушить торжествующие ноты в голосе, произнес старик. — Можешь забирать их.
Алдар-Косе подтянул к себе баранов, но коня не отпустил.
— Знаете что, почтенный, я передумал, — сказал он вздохнув. — Давайте сделаем так: я дам коня и двух баранов в придачу. А вы мне — трех баранов. Жаксы?
«Ну, удача сама идет мне в руки! — подумал радостно жадный старик. — Конь и два барана за трех баранов! Вот я обрадую Борсык!»
Он тут же выловил еще трех баранов и передал их Алдар-Косе. Одним арканом Алдакен связал пять баранов. Поглядел на них и сказал, теребя бороду:
— Я передумал. Давайте сделаем так: вот мой конь, мои пять баранов, а вы мне дадите верблюжонка.
«Пусть пеняет на себя этот старый ишак ходжа! — едва сдерживая победный крик, подумал старик. — О аллах, не дай мне дожить до такой старости, когда глупость кажется мудростью! За одного колченого верблюжонка он дает коня и пять баранов!»
Старик пинками прогнал неистовствующих собак, ловко подманил верблюжонка и, не обращая внимания на неодобрительные взгляды верблюдов, повел его к Алдар-Косе.
— Вот! — сказал он отдуваясь. — Ты сам хотел его!
— Добрый человек! — приложил руку к сердцу Алдар-Косе. — Пусть аллах пошлет вам много лет жизни! Вы мудры, как великий Сулейман! А что если нам обменяться так: я даю коня, пять баранов и верблюжонка, а вы мне — верблюда? Тем более, что один из них сам сюда идет!
«Наконец-то аллах услышал мои молитвы! — взмолился родственник, и у него руки затряслись от жадности. — Аллах великий! За эту сноровистую верблюдицу я получаю коня, пять баранов и верблюжонка! Только бы не передумал этот глупец!»
Верблюдица тем временем сама подошла к своему верблюжонку и встала рядом. Медленно пережевывая жвачку, она смотрела то на Алдар-Косе, то на жадного старика, словно стараясь разобраться: кто же из них хочет зла ее детенышу?
— Себе в убыток! — стараясь унять нервную дрожь, зашлепал губами старик. — Ходжа, только для тебя я это делаю! Аллах свидетель!
— Постойте, бай-ага, — задумчиво произнес Алдар-Косе. — Кажется, я действительно взял у вас много. Вы продешевили… Я не хочу лишнего. Берите моего коня, верблюдицу с верблюжонком и шесть баранов, а мне дайте любого коня из вашего табуна.
«Ходжа совсем выжил из ума, — подумал старик и усмехнулся. — Жалко его детей! Конь у него не такой уж плохой, а все остальное идет в придачу! Только бы он не передумал…»
И бормоча «только бы… только бы», он бросился к табуну, схватил первого попавшегося коня и подвел его к Алдар-Косе.
Алдар-Косе осмотрел скакуна, остался доволен и тотчас же начал его оседлывать.
Старик перегнал обратно пять баранов, верблюдицу с верблюжонком, отвел в стадо вымененного коня.
Когда подпруга была затянута, а седло и мешок легли на свое место, Алдар-Косе, забыв о своих сединах, лихо вскочил на коня.
Старик даже рот раскрыл от изумления:
— Вот это ходжа!
— Хоти! — крикнул Алдакен, радостно чувствуя под собою сильного, свежего скакуна. — Прощай!
Когда всадник в чалме, с развевающейся бородой стрелой помчался в степь, то старик снял лисий малахай и почесал лысый затылок.
— Странный ходжа… Прыгает, как горный козел. Я его, правда, обманул, но… Постой, постой. Он уехал на коне, он приехал на коне… А ведь бараны и верблюды были из стада! Что ж, выходит, он просто поменял коня?! Но его же конь хуже… Сразу видно — из бедного аула. О, за что ты помутил мой разум, аллах? Что я скажу Борсык? Она же теперь пошлет меня курт варить! О ходжа! Так обмануть старого человека… А-а-а… Но как же я ничего не заметил? Почему мне казалось, что я все время в выгоде? Он мне дал коня. Я ему — два барана. Хорошо. Он мне коня и двух баранов — я ему…
И жадный старик, рассеянно надев свой лисий малахай задом наперед и подперев подбородок палкой, принялся загибать пальцы.
…На степь уже спускались сумерки — сизые, как осенний туман, и короткие, как дождь в засуху, — когда Алдар-Косе прискакал в аул Мошеке-бая.
Богатые белые юрты, расположенные неподалеку от реки, казались яйцами гигантской сказочной птицы. Серых юрт, которые поставили жатаки, в сумерки видно не было.
Собаки встретили Алдакена недружным брехом — видно, они устали, налаялись за день. В гостевых юртах шло угощение: громкие крики смешивались со смехом, по улице бегали сломя голову байские слуги.
Какой-то жигит показал ходже жилище Мошеке-бая, по прозвищу «Обжора», но Алдар-Косе не воспользовался его советом и спросил у бедно одетой старухи, где поставили юрты люди из аула жатаков.
В этих юртах было тихо. Люди словно притаились перед грозой.
— Эй, я от Салиха! — крикнул Алдакен, и сразу же появились мужчины, бережно сняли ходжу с коня, внесли в юрту.
Когда Алдар-Косе убедился, что кругом действительно только жатаки из бедного аула, он сорвал бороду и сказал:
— Поставьте кого-нибудь на стражу, чтобы нас не застали врасплох. Я придумал, как выиграть завтра вашу тяжбу. Вот что нужно сделать…
Глава девятая
ВО ИМЯ АЛЛАХА ВСЕМОГУЩЕГО
Когда нечего сказать, говори:
«О аллах», и глупцы сочтут тебя мудрецом.
Казахская пословица
Алдар-Косе едва успел объяснить жатакам, что он придумал, как стоявший на страже юркий мальчонка ужом вскользнул в юрту.
— Сюда идет жигит Ускембая!
Алдар-Косе тотчас же надел чалму, прикрепил бороду. Подмигнул жатакам:
— Хоть Ускембай и сын самого Аблая, но, когда жигит расскажет ему о наших разговорах, Ускембай из тигра станет ягненком! Ты, мальчуган, иди на улицу и посмотри, что будет делать этот жигит. Теперь прошу вас, друзья, кричите громче!
И высоким старческим фальцетом Алдар-Косе отчаянно заорал:
— Бай-ага дает пятьдесят баранов, двадцать коней! Пять верблюдов! Это его последнее слово!
— Э-э, ходжа, — громко заговорили жатаки, — раз аллах послал нам счастье, зачем отказываться! Мы не согласны!
— Пусть будет семьдесят баранов! — закричал Алдар-Косе. — Все равно больше Сансызбая вам никто не даст!
— Золото нам самим нужно, ходжа! Так и скажи своему баю!
— Верблюды должны быть одногорбые!
— Золотой песок! Пусть подавятся им наши враги!
— Тридцать коней! Самых лучших! Слышишь, ходжа? Ни одного меньше!
Алдар-Косе торговался отчаянно, как последний торгаш на базаре. Жатаки тоже не отставали. Всем стало жарко.
Когда мальчик-дозорный снова появился в юрте, голос Алдар-Косе уже начал по-настоящему хрипнуть, а жатаки устали от крика.
— Он слушал-слушал, потом ка-а-ак побежит обратно, к Большой юрте, — рассказывал юный дозорный, сверкая глазами. — Даже собаки за ним погнались!
— Кажется, лиса попалась в капкан, — сказал Алдар-Косе, снимая бороду и чалму. — Сейчас я остыну немного и поеду к Обжоре. Не забывайте, о чем я вам говорил. Завтрашняя победа зависит от вас.
— Мы не подведем, Алдакен, — ответил за всех рыжебородый казах. — Только веди себя осторожнее. Ведь тебе предстоит дальний путь, а из-за нас ты свернул с него. Если с тобой что-нибудь случится, жатаки всей степи нам этого никогда не простят…
