Последний раз бросаю на доктора взгляд и молюсь, чтобы мы не встретились снова. Возможно, потом я не буду настолько добра и выстрелю в него, не раздумывая. Направляюсь по коридору, вдали которого виднеется табличка «выход». Я вижу людей, которые стонут, но видно, что им оказали первую помощь и теперь они ждут. Снимаю с одного кепку и пониже натягиваю на лицо, на полу нахожу треснувшие в оправе солнцезащитные очки и кое-как закрепляю их, прижимая кепкой. Выхватываю из чей-то сумочки кошелёк и, надеюсь, владелец не обеднеет и ему сейчас явно не до этого. Я прибавляю скорость, боюсь потерять время зря, рюкзак бьёт по спине при движении. Дверь приближается, и я оказываюсь на улице.
В глаза ударяет солнечный свет и порыв ветра почти скидывает кепку. Вертолеты над больницей, а корреспонденты снуют тут и там, снимая происходящее. Наверняка я попадаю в какую-то из камер, но сейчас это не важно, проскакиваю мимо полиции, которые сдерживают тех, кто рвётся в здание к родным.
— Девушка, вы ранены? — кричит голос из толпы, я опускаю взгляд на свои руки и замечаю на них кровь. Засовываю поглубже руки в карманы и бегу. Парень кому-то кричит: — У нее кровь, у той девушки, она вышла из больницы!
Мне не надо оборачиваться, он наверняка это говорит полицейскому и теперь я должна исчезнуть. Бегу, куда глаза глядят, выбираю безлюдные улицы, чтобы не привлекать лишнее внимание. Не знаю, сколько проходит времени, но останавливаюсь в небольшом парке и сажусь на лавочку — надо подумать. Не слышу за собой погони, и это радует.
Требуется меньше пяти минут, чтобы понять, куда я должна двигаться, но желание совсем нет. Я ненавижу Питера за то, что он не даёт шанса, и не только он. Я должна спасти Тэйта и Кристофера. Не верю, что они смогли его закодировать, и он возненавидел меня, внутри него должны были остаться светлые чувства ко мне. Ему наверняка стоит только увидеть меня, и всё встанет на свои места. План выходит никчемный: добраться до дома Питера, заставить его поверить мне, хотя это будет очень сложно, тем более, что его правая рука — Квентин, который на дух нас с Кристофером никогда не переносил. Хотя, видимо, к Кристоферу он уже не так суров, это его детище ненависти. На глаза наворачиваются слёзы, но я не даю себе сил на нытьё. Я должна перебороть свои чувства, скрыть их и дождаться нужного момента. Придётся быть сильной, опасной и жесткой. Можно забыть о прошлой Астрид, той не выдержать всего — маленькую девочку придётся запихнуть поглубже.
Встаю с лавочку и двигаюсь в надежде найти хоть кого-то, чтобы мне объяснили, где можно найти автобус — пора ехать «домой». Хотя это слово в последнюю очередь подходит для него. Наконец, я узнаю, как добраться до автобусной станции, мне подсказывает старушка, которая наверняка принимает меня за очередного наркомана в моем-то прикиде.
Доезжаю до рейсовых автобусов и среди всех нахожу свой, но сначала захожу в общественный туалет и отмываюсь от крови. Смотрю в зеркало и не узнаю себя, так давно я не видела отражение. Я превратилась совсем в другого человека, ожесточённый взгляд, хмурое выражение. Как будто даже пухлые губы превращаются в ниточку. Споласкиваю лицо и выхожу к кассам, успеваю купить один из последних билетов и уезжаю из этого чёртово города, который всё разрушил. И который разрушила я.
Через семь часов сна я добираюсь до родного города, и у меня не возникает ностальгии. Не выходит вспомнить счастливые моменты с родителями и братом, здесь вечно что-то происходило плохое. Со мной вечно случались истории. Теперь нужно доехать до дома Питера, до этой крепости, даже сказала бы, до тюрьмы.
Мне отказывает один водитель за другим. Видимо, не только меня отпугивает этот адрес, только один спрашивает, глядя в глаза.
— Зачем ты туда едешь? Ничего хорошего там не происходит, особенно с девушками. Вот тебе мой совет: беги как можно дальше.
— Хотела бы я это сделать, — говорю я и двигаюсь пешком по знакомым улицам, в запасе есть время. Может, я могу убежать: я напугана и это закономерно. Мы все скрываемся в скорлупе, когда происходят чрезвычайные ситуации и не имеем компетенции для их решения. Новые кроссовки натирают пятки, волдырь уже лопнул. Сначала течёт сукровица, а потом и кровь. Если бы я могла кричать, уже бы это делала, но я двигаюсь шаг за шагом и приближаюсь к жизни, которую я отпустила. Теперь мне надо впиться в неё зубами, руками и ногами.
Подхожу к дому. Он выглядит немного иначе, теперь его окружает неприступный забор, наверху колючая проволока, камеры через каждые несколько метров. Теперь отсюда так легко не сбежишь, Питер сделал всё, чтобы такое больше не повторилось. Он и расширил территорию, видимо, выкупил соседские участки или просто отобрал. С такими людьми, как говорится, лучше не спорить.
У ворот стою некоторое время, чтобы дать отдых ногам и собраться с мыслями. Замечаю камеру над кнопкой вызова, поэтому не даю повода для того, чтобы они что-то прочитали на моём лице. Оно непроницаемо. Неожиданно открываются автоматические двери, и я незамедлительно захожу на территорию. Тут всё облагородили, это, конечно, не особняк, но поработали над этим знатно.
Не вижу людей, немного настораживает, но я-то понимаю, что это шанс меня запугать. Поэтому продолжаю спокойно идти, стараясь не замечать боли в ногах. Входная дверь приоткрыта, поэтому не приходится звонить. Если я могла это сделать, было бы проще, но этот человек не доставит мне такое удовольствие.
Почему-то я не задумывалась о том, что для меня приготовил Питер, кроме возвращения. Это будет наказание? Он отрежет мне палец, несколько или всю руку? Переломает ноги или что-то похуже? Почему я так сглупила и просто ринулась в бой, не взяв ничего для защиты. Он всё рассчитал: брат, Тэйт, нахождение в больнице.
Оказываюсь внутри и несмотря на то, что они облагородили территорию внутри дома оставили всё, как было. Те же вещи, тоже расположение, я дотрагиваюсь до предметов мебели и в моей голове вспыхиваю кадры из прошлого, как мы кидаемся попкорном на диване, как Питер кружит меня по гостиной на мой семнадцатый день рождение, и мы разбиваем стеклянный шар со шкафа, я тогда порезалась и Кристофер обработал мне рану. Кристофер, его зелёно-серые глаза, обращенные на меня с мольбой. Что он тогда хотел сказать? Чего я не замечала?
От моих размышлений отвлекает легкое шевеление, которое в полной тишине громкое и опасное. Разворачиваюсь и вижу фигуру брата, я не знаю, что делать. Хочется сорваться к нему в туже секунду, но ноги как будто приросли к месту. Что-то в нём настораживает, сколько же он за мной наблюдал? Кристофер не двигается и ничего не говорил, его можно принять за фарфоровую куклу. Что они с ним сделали? Я вспоминаю кадры из видео, как он кричал, звал меня и страдал. Страдал за человека, который его оставил, нет, бросил.
Я, больше не раздумывая, быстро двигаюсь к нему, замечаю, как за спиной появляется Питер и Квентин, но мне все равно. Я предполагаю, скоро у меня не будет шанса быть свободной, поэтому напоследок я хочу сделать что-то, о чём я не буду жалеть. Мне нужно обнять брата и понять, что он жив и что я рядом.
— Крис, — шепчу я для себя, готова повторять его имя как мантру.
Меня должно было насторожить, что Крис не двигается мне навстречу. Когда я раскрываю широко руки, чтобы обхватить его, он быстро выбрасывает руку вперёд — я уже не могу отклониться или увернуться. Да и хочу ли? Кулак попадает точно в солнечное сплетение, и я валюсь на пол. Перехватывает дыхание и слёзы выступают на глаза, я сворачиваюсь клубком и боюсь, что это не конец. Но Крис спокойно переступает через мое тело и двигается в сторону коридора, он ни говорит ни слова и исчезает. Зато я слышу, как гогочет Квентин. Ему это доставляет непревзойдённое удовольствие, мне ли не знать этого психопата.
Встаю на колени и откашливаюсь, вытираю остатки слёз, поднимаюсь рядом со стеной и впервые разглядываю Питера. На лице у него появился новым шрам, небольшой, который начинается над правой бровью, пересекает её и уходит через висок к волосам. На его лице играет улыбка, он легко поправляет свои курчавые волосы, чтобы не так спадали на лицо. Давно я не видела его таким. Это он прошлый! Теперь я знаю его другим, и это больно бьёт в самое сердце. «Я не могу больше тебе верить, не будь со мной добрым, это снова разобьёт меня».
