Её длинные красные волосы, в которых вставлены маленькие цветки и пара косичек. Лицо, такое кукольное, такое выразительное. Пухлые губы и пирсинг в носу улыбают меня. Легкий топ без белья. Может, она и оторва, дерзкая и опасная, но знаю, что в ней что-то есть совсем другая Айрис за всем этим отталкивающим для кого-то видом. Это для отвода глаз и не вся правда о ней. Закрываю глаза и фотография выжглась в памяти, в той темноте, которая окружала меня восемь лет. Впервые эту пустоту кто-то смог сместить. Больше не боюсь закрывать глаза, потому что под ними теперь всегда есть она.

— Айрис, — пробую её имя на слух.

— Спишь что ли? Или сознание потерял? — спрашивает с волнением Моро. — Не пугай меня! Всё ещё думаю, что вот-вот — и с тобой что-то произойдёт, потому что …

— Потому что я снова вижу, — заканчиваю предложение я.

— Да, именно поэтому… Только сейчас понял, что тебя надо отвезти, как минимум, к твоей семье, они бы так обрадовались или в больницу, — Ноа жмёт резко на тормоз. Шины скользят по асфальту, наверняка, оставляя чёрный след.

— Нет, едем к тебе. Знаю, что будет и не хочу этого, — представляю лицо сестры, объятья семьи, новые обследования, больницы, очередные врачи и диагностика. Это пугает теперь сильнее слепоты — я не выдержу. Не сейчас уж точно. — Дай хотя бы некоторое время, чтобы привыкнуть. Сейчас мне нужна адекватная компания, а не моя безумная семейка Адамс.

Моро не убеждают слова, и машина никуда не трогается.

— Я, правда, буду в порядке, — откуда только такая уверенность?

— Вот откуда вы все свалились на мою голову? — говорит Ноа и утыкается головой в руль. Сидим так, пока наш заводила не поднимает голову и не включает музыку, срываясь с места:

— Что ж, живём один раз, — рычит блондин, и я мечтаю оказаться не в этой машине и не с этим человеком. Он огненная смесь, настоящая бомба странного действия. Когда-то замедляет свой ход, а когда-то вот-вот — и бах.

Через некоторое время мы останавливаемся у шикарного коттеджа, хотя чему удивляться, если у Ноа такая тачка. В доме виден свет и движение фигур — слегка напрягает. Ноа подталкивает к двери:

— Не боись, тоже беженцы третьего мира, — и двигаюсь ко входу.

«Три ступеньки», — говорю сам себе, потому что первый раз я в состоянии сделать это. Ноа открывает дверь и из неё вырывается громкая музыка.

— Дом, милый дом! — с неподдельной любовью говорит Моро, и они вместе с Ронаном перешагивают порог. Стою перед входом, пока не появляется кудрявый брюнет с зажатой сигаретой во рту:

— Тэйт… — произносит он с улыбкой и обращает внимание на глаза. — Это ты, друг? — с неподдельным интересом спрашивает…. Глен, точно.

— А ты все так же неприлично рассматриваешь всех вокруг, Глен?

Его улыбка очаровывает, и он отходит от входа, который перегородил, чтобы я мог пройти:

— Кажется, тебе есть чем поделиться.

Дотрагиваюсь до глаз, случайно задевая скулу, вспоминаю, что на ней, наверняка, красуется и синяк тоже.

— А вообще, я рад тебя видеть, — Глен протягивает руку, я жму её, и в коридор влетает блондинка.

— Глен, я с тобой, он… — девушка перестает говорить, замечая меня, следом за ней появляется парень и почему-то смеётся:

— Аха-ха, Глен, смотри, они как сиамские близнецы, — сначала не понимаю смысл сказанного, пока девушка не замахивается на парня, и её волосы не отлетают с половины лица, где красуется просто космический синяк. Безумно жаль, что он может такое говорить девушке, но такое чувство, что это… это нормально среди друзей.

— Напомни своё имя, шутник, — я протягиваю руку, но он почему-то ощетинивается и не выставляет навстречу.

— Фрэнк, а этого демона — Астрид, — и молниеносно исчезает в коридоре.

— Ах ты, гад ползучий, — шипит девушка и уже хочет за ним устремиться, как Глен её хватает за руку. Их пальцы переплетаются, становится неловко. Какое-то время они держатся за руки, но Астрид вытаскивает свою и с красными щеками выходит одна на улицу.

— Пойдём, я тебя провожу ко всем, — Глен проходит вглубь дома, но такое чувство, что его мысли заняты совсем другим, да и сам он как будто не здесь.

Мы проходим на кухню, откуда шумит музыка. Ронан с Ноа что-то нарезают и выставляют на стол, Фрэнк уставился в экран ноутбука, как только мы заходим, последний поднимает глаза и настороженно смотрит в мою сторону, но меня отвлекает голос Ноа.

— Одни руки ушли, тогда иди помоги нам доделывать и можно садиться за стол, — двигаюсь к ребятам, Глен приближается к Фрэнку, и тот спрашивает:

— И где она? Я же сказал: и глаз с неё не спускать.

— Она вышла и только, — только и произносит Глен, больше не слышу их разговор, потому что Ноа нон-стопом раздаёт указания, что сделать и где это взять. И я настолько рад заняться такой деятельностью, что даже не пытаюсь вернуться к их разговору. Просто наслаждаюсь тем, что могу быть полезен. Если завтра меня запрут в лечебнице, я буду знать, что у меня был такой день: с девушкой, друзьями, выпивкой и вкусной едой. Если завтра будет снова темнота, то перед глазами будет стоять не смерть близкого человека и разрушенная жизнь остальных членов семьи.

Ноа говорит очередное поручение — мне надо переодеться. Когда он успел это сделать после драки, не знаю. Беру свой рюкзак из прихожей и отправляюсь в комнату, где никого нет. Когда возвращаюсь на кухню, вдыхаю полной грудью впервые за пять лет и не боюсь дышать — вздох стоит того. Вспоминаю пламенные волосы Айрис, и в груди вспыхивает огонь. Рождаются дикие мысли, которых не было уже давно. Давно не мечтал о девушках, давно не целовал их, да и целовал ли всерьёз? В пятнадцатилетнем возрасте, о какой любви могла идти речь?

— Осторожно! — кричит Ноа, но уже поздно: умудряюсь порезаться ножом, по доске растекается кровь вместе с соком от овощей.

Руку обхватывает Астрид, зажимая рану салфеткой, её участие такое реальное и бескорыстное, и я просто улыбаюсь. Потому что многого лишился на восемь лет. По причине того, что хотел быть тише воды и ниже травы, как будто я умер тогда. Она берёт мой палец в рот и посасывает, по кухне разносится ни с чем несравнимое «ох», сам удивлен настолько, что мне нечего сказать.

— Мама так всегда в детстве делала, — без смущения говорит Астрид, ловлю взгляд Глена и Фрэнка — настоящие неподдельные ревнивцы. Не ко мне, а к той легкости, которая есть у Астрид, чтобы так сделать для меня. Откашливаясь, Ноа произносит:

— Ну, если с лёгкой эротикой мы закончили, то можно и за стол пойти.

Фрэнк подходит ко мне и даёт новую салфетку, забирая окровавленную из рук Астрид, замечаю искры, которая исходит от их рук, но отдергивается совсем не она, а он. Что вообще происходит с этими ребятами? Они сами этого не замечают, или я ищу подтекст раз вижу чётче и лучше, чем они. Конкретно сейчас.

Садимся за стол в гостиной, куда перенесли то, что сготовили. Ноа предусмотрительно принёс игры и выпивку.

— Позвольте сегодня быть услужливым хозяином, — Моро наливает всем здоровенный стакан виски.

— Я… — начинаю говорить.

— Сегодня пьют все, и это не обсуждается, — с упором на «все» говорит Ноа. После третьего стакана и нескольких игр, понимаю, что с алкоголем тут уже у всех серьёзные проблемы.

— Ну, а теперь… — икает Глен. — Можно и в бутылочку, — по комнате проносится звук, имитирующий блевотину.

Фрэнк привстает с дивана:

— Кто-то намерен сбежать? — он поворачивается в сторону Астрид, она медленно потягивает остатки из стакана.

— Нет, я кручу первый, — Фрэнк берёт пустую бутылку с пола и садится в позу лотоса на ковре.

— Кажется, нам ничего не остаётся как… — и все по очереди присоединяются к Фрэнку, на лице которого почти победоносная улыбка, потому что Астрид после его ответа с каждой секундой все кислее и кислее.

— Готовы? — спрашивает Хоук. — Не боитесь, этот поцелуй запомнится вам на всю жизнь.

Его рука закручивает бутылку. Каждый в силу своего состояние внимательно следит за очередным кругом, она замедляет свой ход. Все медленнее и медленнее и, в конце концов, указывает на единственную девушку в комнате. Десять из десяти. Глен рядом со мной напрягается, когда Фрэнк приближается к Астрид. Их лица так близко, что вот-вот — и они поцелуются. Мне завидно, почти до боли. Наше ожидание нарушает звон бьющегося стекла в районе кухни, хотя все сидят тут, в комнате.