— Прогрессивная конструкция! Несущий корпус! Все на сварке, не на дедовских заклепках! Для защиты с воздуха предусмотрена турель! Вот, за башней!

Николай Дыренков махнул рукой и все послушно повернули головы. Под солнцем жарился серый броневик — большой, как автобус, на трех осях, с вытянутым капотом и подбашенным горбом.

Опытный Степаныч, видевший-перевидевший на полигоне чертову прорву всякого, решил, что из автобуса чудо-юдо и собрано. Сняли корпус, на шасси фанерный макет прилепили, по месту подрезали, разобрали и уже по фанерке выпилили броневую сталь. Дыренков как раз таким подходом славился. Неизвестно, как на самом деле, но в легендах полигона броневик «Д-8» появился именно так. Изобретатель на живую нитку обшил собственный «Форд», успел за сутки предъявить наркому прототип и так получил заказ.

Правда, военные в итоге забраковали машину с единственным пулеметом из кормового бронелиста. Нынче уже не царское время, когда броневики ходили в атаку на задней передаче, чтобы в случае чего быстро выскочить из-под огня не разворачиваясь. Но ведь это ж, пойми — потом!

А тогда, выдурив заказ, Дыренков наплодил еще чертову прорву всякого, причем броневагоны у него вышли вполне удачные. К моменту скандала с вот этим «Д-13», броневагоны намотали уже за семь тысяч километров. Наркомат внутренних дел хвалил двухбашенники и просил еще: гонять басмачей у них получалось лучше некуда. Туркестан — места не для паровозов, а броневагону вода не нужна, только бензин. Тут Николай угадал верно. К тому же, Дыренкова знал сам Ленин, еще по работе в Рыбинске.

Так что изобретатель получал деньги, ресурсы и вот выкатил на испытания «Д-13». Здоровенный броневик под пушечную башню, практически уже колесный танк.

Но…

Военные — Степаныч узнал только Ворошилова и Буденного, прочих из управления вооружения раньше не видел — возражали:

— Зачем столько боковых пулеметных установок? Они без толку ослабляют бронелист, пользоваться же ими все равно невозможно. Считаю, целесообразно оставить одну установку спереди и одну сзади, а боковые убрать, так как они стесняют командира башни.

Незнакомый Степанычу красный командир с натугой откинул броневую дверцу, залез на место водителя и показал, как рукоятки оружейных макетов упираются в бока, цепляют шинель.

Закрыл за собой дверцу, погремел внутри, выставил голову из башни и нехотя признал:

— Условия наблюдения… Башня с круговым вращением, люк… В общем, удовлетворительные.

Скрылся в башне, откинул тяжелую, нагретую солнцем бронедверь, вылез. Распрямился, вдохнул полной грудью. Отряхнул с шинели приставшую ржавчину и рявкнул:

— А ваша турельная установка вовсе не оправдывает своего назначения. Недостаточный угол возвышения. И совсем не защищает стрелка от поражения с воздуха. Тут же не самолет, к чему экономить вес? Уберите турель авиационного типа, нужен хотя бы щиток.

— Что еще добавите, товарищ Свечин? — Ворошилов обошел машину по кругу несколько раз, не прикасаясь.

— Сильная перегрузка шасси. Броневой защиты в шесть миллиметров недостаточно. Нет заднего поста управления. Никакой радиосвязи. Плохой обзор с места водителя.

— Наконец, в этой машине сто двадцать два метра сварных швов, — добавил гражданский колобок в коричневом костюме с вытертыми рукавами. — Она же стоит больше ста пятидесяти тысяч, даже в серии! Кто это варить будет? Откуда я вам столько сварщиков наберусь, тут же фабзайчики не годятся, разрядные нужны, с личным клеймом и допуском военприемки!

— Разрешите! — Корабельщик поднял руку с пачкой… Сначала Степаныч решил, что папирос: плотная серая бумага со схематичным рисунком.

— Да, товарищ Корабельщик.

Нарком информатики поглядел на Буденного и Ворошилова, прищурился:

— Товарищи, у нас не так много толковых техников и, э-э… Механиков. Разумно ли отвергать с порога новую машину? Допустим, что при определенной доработке броневик можно принять?

Военные переглянулись. Дыренков приосанился, заблестел в жарком солнце новенькой хрустящей курткой. Запах смазки с нагретым железом перекрыло запахом хорошо выделанной кожи.

Степаныч поглядел на Буденного. Усатый конник явно увидел в лице Корабельщика нечто важное и одобрил моряка. Но тоже одними веками, не для всех. Тогда нарком информатики преувеличенно-вежливо заговорил с изобретателем:

— Товарищ Дыренков, если вы мне окажете содействие в одной небольшой проверке, я берусь протолкнуть этот ваш броневик на вооружение.

— Все, что в моих силах.

— Водить вашу машину вы можете?

— Какой же я инженер, если не смогу.

— Прекрасно, займите место водителя, мне оставьте место стрелка. Я сделаю некоторые приготовления.

Дыренков обернулся кругом, снова обдав людей запахом свежей кожаной куртки, бросился в броневик, потащил на себя тяжелую дверцу. Корабельщик огляделся; синие глаза уперлись в Степаныча прожектором:

— Старшина, ко мне!

Делать нечего, два наркома смотрят. Степаныч рубанул строевым:

— Старшина полигонной команды Яловцов по вашему приказанию…

— Вольно. Что у вас за оружие?

— Винтовка Мосина образца одна тысяча восемьсот девяносто первого года!

— Что у меня в руке, знаете?

Степаныч знал, конечно: что же он за полигонщик, если таких вещей не знает:

— Патрон бронебойно-зажигательный с тяжелой пулей конструкции Смирнского-Добржанского, типа «Д». Пачка на десять патронов, упаковка пятого Московского завода.

Корабельщик взял из коробочки под навесом палочку мела, которым обводили на мишенях попадания, и поставил на серой броне «Д-13», повыше места водителя, крест. Обвел его ровным кругом; Степаныч, пожалуй, циркулем не сделал бы лучше.

— В такую мишень со скольки попадете?

— Стоя с пятидесяти, с колена — в ста метрах. Лежа и на трехста не промажу.

— Товарищ Ворошилов?

Нарком обороны, уже все понявший, величественно кивнул:

— Разрешаю.

Степаныч взял протянутую пачку, отошел под навес к столику, выщелкал свои патроны и живо зарядил бронебойные.

— Постойте! — завозился в машине Дыренков. — Он же попадет!

Корабельщик улыбнулся:

— Так и задумано. Попадет, а мы с вами будем в машине. Вон там, у пятого флажка. Испытание на себе. Ваша репутация повысится. Да и я выступлю в выгодном свете.

— Но… Но такая пуля с двухста пятидесяти метров…

— Пробьет вашу шестимиллиметровую броню, как бумагу, — кивнул Корабельщик. — Не бойтесь, мы же сидим ниже линии выстрела. Есть риск рикошета, но он в любом случае не выше, чем риск идти на вашем… Изделии… В настоящий бой.

— Но там же, где вы нарисовали крест…

Корабельщик сощурился и отчеканил, оборвав игру:

— Там бензобак. Да. И в бою, при попадании осколка или такой вот пули из обычной винтовки, прямо на голову водителя выльется несколько литров горящего бензина. Если бак не взорвется прямо над головой красноармейца, конечно. Черт бы вас побрал, вы забронировали целый автобус и не нашли более защищенного места для бака?

Дыренков рванулся выскочить из-за руля, зацепился отворотом кожанки за макет пулемета и упал, рассадив щеку о стальную подножку.

— Я знаю, почему вы так поступили, — Корабельщик посмотрел на выгоревшее июньское небо, даже не пытаясь помочь барахтающемуся в ремнях изобретателю. — Потому что бензонасос дорогая штучка. Проще повесить бак над головой бойца, чтобы бензин шел самотеком… Я читал об этом случае очень давно, и представить не мог, что все повторится так одинаково, так…

Нарком пошевелил пальцами в воздухе:

— Так глупо. Вы приговорили целую бронебригаду, понимаете вы это? Там, на поле, по ним будут стрелять кое-чем посерьезнее, чем винтовочка Мосина-Нагана образца царя Ивана!

Дыренков угрюмо чистил кожанку.

— Я могу понять, что вы проигнорировали наши рекомендации, — Корабельщик вздохнул:

— Мы же не военные, мы бумажные крысы, наркомат ебениматики. Да, слышал, конечно. Могу понять, что вы не представили нам деревянный макет на посадочные испытания экипажа и проверку эргономики. Вы же целый инженер! А я всего лишь нарком, как можно сравнивать.