Знаете, если есть во Вселенной душа, которая перед приходом на Землю может заявить Хранителям Судеб, что она способна пройти за одну жизнь 77 жизней, 77 самых суровых испытаний, 77 кругов ада и 77 уровней чистилища и не сдаться и не сломаться, то это точно будет моя мама.

И если бы можно было сказать, что бывают титановые и несломляемые Души, это снова была бы она, моя мама. Она напоминает мне Великие Пирамиды, которые стояли, стоят и будут стоять. Невозможно описать словами испытания, которые ЕЁ душа выбрала для себя. Но слово «сломаться» не существует в словаре моей мамы. Ее жизнь была борьбой. Нескончаемой, вечной борьбой за жизнь самых близких и родных людей, и она это делала молча, сцепив зубы и не жалуясь.

Пирамиды не жалуются и не разрушаются. Но иногда им бывает нелегко понять страдания и слезы тех, кто меньше и слабее их.

Моя мама Лидия родилась в августе 1936 года.

Ей было всего 5 лет, когда началась Великая Отечественная война. Ее отец ушел на фронт, и она осталась со своей мамой, моей бабушкой Таней, с маленькой сестрой и братом. Ее мама, моя бабушка, работала целый день в поле на тракторе. Заботиться о младшеньких должна была моя пятилетняя Лидия.

Об ужасах войны, о ежедневном подвиге фронта и тыла в течение долгих четырех лет я не буду рассказывать. Об этом уже сказано и написано много. Мой дедушка Александр вернулся с войны с тяжелым ранением, которое он получит под Сталинградом.

Жизнь не была легкой тогда ни для кого, но мама рассказывала что дедушка умел делать абсолютно все. И поэтому им было не так тяжело, как остальным. Но как бы там ни было и что бы там ни было, моя мама утверждала, что в их маленьком доме всегда была атмосфера любви. Ее родители очень любили друг друга. До сих пор мама вспоминает, как по вечерам родители пели вдвоём песни, и дети всегда знали и чувствовали эту любовь между ними и сами были уверены, что встретят такую же.

Тем страшнее оказалась та жизнь, которая ждала маму с ее первым мужем, отцом моих обоих братьев. У них вначале было красивое чувство, которое, к сожалению, впоследствии выгорело и превратило их жизнь в мучения.

Мама после школы уехала из деревни, в которой она родилась и выросла, за несколько сотен километров, в город Одессу. Там она поступила в Политехнический Университет и познакомилась со своим будущим мужем, рыбаком. Они долго встречались, как тогда было принято, гуляли вдоль берега, взявшись за руки, до утра сидели у ее дома на деревянной лавочке, говоря обо всем на свете. Через год они поженились. Маме тогда было всего двадцать лет. Они переехали жить в дом маминого мужа и его матери. И вот тут-то и начался самый настоящий ад, который длился 10 лет. Оказалось, что мамин муж не смог справиться с наследственной проблемой – алкоголизмом, и спивался день за днем. Моей молодой маме досталась тяжелая физическая работа на износ, страх за двоих маленьких детей перед всегда пьяным мужем и безуспешные попытки что-то изменить.

Многие женщины тогда жили точно так же и терпели, плакали, страдали и передавали эту страшную привычку – терпеть – дальше, своим детям. Мама любила своих сыновей, мечтала о лучшей жизни для них, но боялась пойти против мужа и свекрови, которая ее не приняла и всегда ненавидела. Часто бывало так, что ей приходилось хватать маленьких детей и прятаться с ними в огромном кукурузном поле, пока ее муж носился в пьяном угаре с ножом в руке и угрозами в их адрес. Протрезвев, он просил прощения и клялся, что так больше не будет. Он ее действительно очень сильно любил. По-своему. Но власть зеленого змия была сильнее, чем любовь к жене и детям. Все демоны мира вселялись в этого человека, стоило ему начать пить, и мучения семьи были бесконечны, и все это повторялось снова и снова.

Но вот настал такой день, когда мама, решив, что ей все равно, что скажут люди и как посмотрят на ее поступок: когда терпеть больше не было сил, она просто взяла обоих сыновей за руки и ушла из дома. Без денег и вещей, в ситцевом халатике. Законы этой страны всегда были несовершенны по отношению к женщине и детям. Алкоголика было невозможно убедить взяться за ум, заставить платить алименты и помогать бывшей жене и родным детям. Вернее, закон был, а выполнения закона не было. Потому мама просто ушла в никуда, скитаясь по углам у родственников и знакомых и работая по 16 часов в день. Но она не сломалась! Нет!

Через пару лет ей удалось «выбить», то есть получить бесплатно, от предприятия небольшую квартирку, которую все знают как «хрущевка». Это было двухкомнатное жилье (маленький зал и одна спаленка) на пятом этаже стандартного пятиэтажного дома без лифта, с крохотной кухонькой. Странно, что название этой улицы была и есть Радостная! (парадокс жизни). Но это была их квартирка, и скитаться больше было не нужно. Мама сама поднимала детей, моих братьев, работая с утра до вечера и при этом учась в университете. И вот когда ей было 36 лет, она встретила моего отца, с которым в ту пору вместе работала.

До сих пор для меня является величайшей загадкой, зачем мой любвеобильный и свободолюбивый отец закрутил роман с моей мамой, слишком серьезной, замотанной на работе, одинокой женщиной с двумя детьми.

Но я, видимо, этого никогда не узнаю. Мама долго не обращала на его ухаживания никакого внимания. В ее намерения не входили мужчины и браки. Она училась, работала и растила двух подростков. Думала, что уже сходила замуж, намучилась, хватит. Не верила, что еще может быть счастливой. Но мой отец оказался весьма настойчив. Настолько настойчив, что деваться от него было попросту некуда, он использовал клятвы, уговоры и даже шантаж. Так моя мама и дала согласие выйти за него замуж, возможно, опять, опасаясь пересудов и косых взглядов соседей. Да и жить в официальном браке тогда – это было в духе того времени правильно, «прилично». Они поженились. Но вскоре выяснилось что увы, мой отец любил всех женщин, попадавших в его поле зрения! А мириться с этим моя мама не была намерена. Прошло всего несколько месяцев после их свадьбы, и ей стало ясно как белый день, что жить она с ним не сможет. И когда она приняла решение развестись, выяснилось, что она беременна мною. Любил ли мой отец маму, я не знаю. Может и любил, по-своему. Любила ли мама моего отца? Думаю, что нет. Но и на этот вопрос точного ответа я не знаю. Мама молчит до сих пор. Знаю лишь, что жить со лжецом и гулякой она не собиралась, и в этом была абсолютно права.

Вопрос о том, рожать меня или нет, даже не стоял. Двое детей, работа по двенадцать часов в сутки, институт. Крохотная квартирка. Мужа нет. Рожать еще одного ребенка при таких обстоятельствах тогда было попросту чистым безумием. Да и маме уже 37 лет. Но вышло так, что когда она узнала о своей беременности, было уже поздно что-то менять. Много лет спустя она рассказывала мне, как со слезами на глазах просила врача прервать беременность. Объясняла ему свою безвыходную ситуацию. Но врач наотрез отказался, так как срок был слишком большой.

Меня никто не ждал и не хотел. Я не была ни желанным, ни любимым, ни долгожданным ребенком. Но я все-таки пришла в эту жизнь, родившись почти на 2 месяца раньше срока.

Мой отец подарил мне в этой жизни две вещи. Непосредственно само зачатие и мое имя Алла. Он был мусульманином, и решил назвать меня в честь своего Бога. Более, увы, ничего. Его никогда не было в моей жизни, и я должна признаться, что до сих пор тихо завидую тем, у кого в жизни есть тот человек, которого они могут назвать этим удивительным словом «Папа».

Но ведь моя душа для чего-то выбрала именно его. Значит так было нужно. И теперь я знаю для чего. Для того, чтобы пройти испытания нелюбовью и ненужностью и опять же не сломаться, а стать сильнее.

Ох, сколько же этих испытаний я сама себе уготовила, или это те, кто меня послал, выбрали мне эту семью и эту судьбу? Не знаю. Но, кажется, никто не приходит сюда НЕ по своей воле. Значит я сама согласилась. Сама. Наверное, когда мы находимся не в трехмерном пространстве, земная жизнь кажется нам молниеносной, а испытания не такими уж тяжелыми. Но стоит нам прийти в физический мир, как мы начинаем понимать, что не всегда готовы к тем тяготам, которые выбрали. Понимать-то понимаем, но уже поздно, и поезд назад не повернешь. Мы проходим то, что должны пройти. Должны. Сами себе. Но как страшно было маленькому никому не нужному ребенку в холодной тени вечных, сильных, молчаливых пирамид…