— Пойми, та медиум говорила, что важно вернуться в дом и пролить здесь кровь. Я так надеялась, что моей будет достаточно. Делиа придёт — и мы простимся с ней. И этим всё закончится.

— А заодно ты призовёшь всех призраков? Которые доконают Бенджамина?

— Меньше всего я хотела, чтобы с ним что-то случилось.

— Уже случилось. Тебе мало? Как ты могла знать, что получится из твоей затеи?

Себастьян говорил с ледяным спокойствием, и это пугало.

«Он уже не поверит мне, — с горечью подумала Мируна. — Что бы я сейчас ни сказала, для него всё прозвучит с одним смыслом — я хотела вернуть Делию любой ценой в мир живых».

Себастьян отстранился, но его пальцы всё ещё держали её запястье.

— По крайней мере, проливать кровь было твоим собственным решением. У Бена выбора не было. Идём, он ждёт нас внизу.

Мируна молча последовала за Себастьяном, но в последний момент обернулась на коридор — ей показалось, что какая-то лёгкая тень скользнула по следам из крови.

Музыка умолкла, и осталось только шипение пластинки.

Бенджамин смотрел на два черепа на чёрной бархатной ткани.

Он ждал призраков — и не мог не признать, что нечто внутри него отчасти тянулось к ним, желало, чтобы они пришли. Какого это, когда ты можешь повелевать мертвецами? Когда можешь с ними справиться и слышать их истории? Могут ли они дать нечто такое, чего не найти в мире живых?

Бенджамин мотнул головой, остро ощутив, что это не его мысли, а какие-то пришлые. Чужие. Анка сказала, что дело не в доме, дело в том, кого она заперла в этих границах, которые с её смертью так легко раскрошились. Но как же отец? Или падение защиты началось давно, или силы бабушки таяли постепенно?

Мир чутка плыл, а огни свечей двоились и троились.

Наверняка у бабушки Анки есть генератор, но вот Бенджамин точно не был готов лазить по дому в его поисках, так что обходился фонариками, которыми запасся по дороге сюда, и свечами.

«Смерть сильнее жизни».

Бенджамин поднял голову и огляделся. Мягкий, нежный голос, так похожий на тот, которым когда мама говорила с ним. Это был так давно, что он почти уже забыл. Но интонации он запомнил — в них была любовь.

«Ты можешь не умирать».

Грохот ливня по окнам размыл и заглушил другие фразы, если они и были, а мелькнувшее пятно света возвестило о Себастьяне с Мируной, которые вскоре и сами вошли в гостиную. Бенджамин легко догадался, что между ними не всё ладно, но не стал лезть с вопросами — да и общая проблема его занимала сейчас куда больше.

Себастьян опустился на корточки перед камином и начал возиться с поленьями и ветками для растопки. Потом свернул газету в рулон и поджёг спичкой. Мируна потерянной тенью ходила по комнате, прислушиваясь к чему-то. Стоило пламени схватиться, как Себастьян достал пачку сигарет и закурил. Отсветы пламени подсвечивали его хмурое лицо и пальцы, зажимавшие сигарету.

— Какая ночь, а! — хлопнул в ладони Бенджамин, разрушая повисшую грозовую атмосферу. — А знаете, что? Кажется, я придумал, что нам надо сделать. Вызвать призрак дома.

— О чём ты? — Себастьян неторопливо поднялся и сделал глубокую затяжку.

— Раз бабушка Анка заперла здесь призраков, должен быть хоть один, кто знает, какого чёрта происходит. Возможно, тот, кто всё это начал — само проклятие.

— И что дальше?

— Поболтаем, как старые добрые друзья. Но для начала я приглашу предка с кладбища. В конце концов, что один призрак может сделать другому?

— Мне не нравится… — Себастьян осёкся и пожал плечами. — К чёрту. Вряд ли у нас есть вариант, в котором мы все садимся в машины и уезжаем, навсегда забывая обо всём этом. Мируна?

Она нервно кивнула и отвернулась к окну, за которым бушевала гроза.

Бенджамин хотел бы сказать каждому из них что-то такое, что вселит хоть немного уверенности, но, порывшись внутри, и сам не нашёл её. А когда не знаешь, чем обернётся сомнительная задумка, остаётся только одно — действовать.

========== -13- ==========

Тот, кто называл себя Драгошем, появился почти сразу.

Бенджамин с удивлением ощутил, как у него легко это получилось. Прикоснувшись пальцами к гладким черепам, он сосредоточился на том, что представлялось ему тончайшей серо-голубоватой завесой, колышущейся от движения призраков. Странные и непривычные ощущения — будто подставил руку под ледяную струю, и тут же вынырнул.

А в гостиной уже появился прозрачный силуэт.

— Ты учишься, — кивнул мужчина вместо приветствия. — Это хорошо.

— Нам нужна помощь, — пояснил Себастьян. — Никто из нас не справляется с семейным то ли даром, то ли проклятием. Одна женщина-медиум погибла, помогая нам.

— Хотя и успела кое-что шепнуть напоследок, — встрял Бенджамин. — Вы уж, пожалуйста, вылейте пару литров крови на эту землю — и всё изменится! Жаль, нет к этому более подробных инструкций.

Заодно они поделились тем, что до них донесла Анка про то, как кто-то отказался от жизни, а потом и про идею Бенджамина.

Драгош долго молчал, и даже нетерпеливый Бен сдерживался, чтобы не съязвить на какую-нибудь подходящую тему. Мир опять начал плавать, и ему это совершенно не нравилось, а ливень никак не стихал, и раскаты грома становились всё ближе.

— Я больше не мыслю, как человек, — отозвался Драгош, обводя комнату взглядом внимательным тёмным взглядом. — Я забываю, каково это. Мой срок проходит, вскоре и черепа будут бесполезны. Мне давно следует пойти за братом… да. Я помогу сейчас — и уйду куда дальше, чем призрачный мир. А тебе дальше справляться самому.

Бенджамин запнулся на словах «это если я выживу». Он мог так думать про себя, но не хотел, чтобы сейчас это слышал Себастьян.

— А что удалось узнать насчёт Делии?

— Делиа… её следа среди призраков я не нашёл. Мне очень жаль. Возможно, вы видели лишь маску.

Мируна, которая подошла ближе к призраку, сдерживая ломающий изнутри страх, качнулась и оперлась на спинку стула. Если у неё и оставалась надежда ещё раз увидеть дочь, то теперь развеялась дымкой от погасших свечей. Кто-то играл с ними, убивал их семью, отнимал жизнь за жизнью.

И Бенджамин знал, что теперь испытывает только одно чувство, — ярость, которой сейчас можно стереть в пыль целую вселенную. Сильнее горя и вины, ярче, чем боль от прикосновений призраков, чувство, которое может смести всё на своём пути.

— Пусть эта мразь придёт. Что нужно делать?

— Как верно сказала та медиум — пролить кровь. Он чувствует то, что связывает Альбу и Антонеску, он уже рядом, но пока таится. Я покажу. И принесите кто-нибудь земли снаружи.

— Я сделаю.

Мируна метнулась в коридор раньше, чем её успели остановить. Бенджамин потянулся за доской Уиджи, которая пока лежала в сумке вместе с банкой соли и какими-то амулетами, которые Бенджамин попытался сделать сам после разговора с медиумом. Она показала так мало, но он жадно хватался за любую возможность научиться. Пока Себастьян ходил за ножом и названными травами, пока Драгош вился рядом с ними полупрозрачной фигурой, Бенджамин поймал себя на мысли, что всё это ему даже нравится. Где-то там глубоко внутри он чувствовал трепет, как десятилетний мальчишка, которому открылась заветная суперспособность, о которой он только мечтал. Нечто большее, что вписывалось в его мир, где легко бродить по ночным дорогам с закрытыми глазами, видя дымные сны.

И в то же время Бенджамин ощущал что-то вроде давления на себя, будто нечто сопротивлялось им, легонько сдавливало мир вокруг.

Мируна вернулась с кружкой тёмной мокрой земли, капельки дождя стекали с кончика хвоста и рукавов — ливень так и не утихал. Она занялась смешиванием крупной соли с землёй в большой миске, пока Драгош не сказал, что всё готово.

— Будьте готовы ко всему, — предупредил он, и Бенджамин обратил внимание, как тихо звучал его слова. — И не путайте сны и реальность. Пора.

Они встали кругом вокруг стола, в мерцании свечей и звуках музыки, которую включил Бенджамин, чтобы заглушить неумолкаемое шипение пластинки, три человека и призрак.