Бенджамин отчаянно желал, чтобы Себастьян с ним поговорил, но считал, что давить на брата не будет. В конце концов, он мог догадаться, что тот видел.

— Ты даже не попробовал! — возмутился Бенджамин, тыкая в коктейль перед братом.

— А, прости. Задумался.

— О чём?

Себастьян не ответил и только поёжился. Бенджамин уставился в окно на хлопья снега. Он не очень-то умел в откровенные разговоры, так что просто сменил тему.

— Ты поедешь к матери на Рождество?

— Нет, она звонила на днях. Я вежливо объяснил, что увидимся в январе. Я не могу поверить, что они ничего не знали, особенно после смерти отца. Возможно, знай мы чуть раньше о семейной истории, многое можно было бы изменить.

— А как Мируна?

— Лучше. Теперь я понимаю, как мало мы говорили до этого, а мне-то казалось, что обсуждали всё, что копилось внутри. Она хочет куда-нибудь съездить, и я даже думаю, что смогу взять отпуск.

— Ого! От кого я это слышу!

— Да уж.

Себастьян улыбнулся и подвинул к себе коктейль, чтобы сделать большой глоток. Одобрительно кивнул, и Бенджамин засиял от радости. Они посидели ещё некоторое время, пока не вошла новая шумная компания, и Бенджамин понял, что за стойкой не хватает пару свободных рук.

Пока Себастьян надевал пальто, Бен всё-таки тихо спросил:

— Рука болит?

— Швы давно сняли. Но да, ты прав. Всё ещё иногда болит. Даже слишком сильно. А ты чувствуешь призраков?

— Они теперь всегда рядом. И порой я устаю от этого.

— Не появляется желание убивать других и вести армию мертвецов?

— Ты что, фэнтези перечитал? Нет уж, я бы даже черепа не трогал. Ничьи.

— Может, призраки и не будут тебя доставать.

— Напишу об этом письмо Санта-Клаусу.

Бенджамин проводил Себастьяна взглядом и поспешил на помощь ко второму бармену.

На секунду ему показалось, что череп Джо — настоящий, гладкая кость, на которой кровью начерчены символы.

Потом видение исчезло, и только туман клубился по стойке.

И пах сладкими цветами.