— Как увлекательно, — не скрывая сарказма, заявил Бен, — а что же вы нас не посвятили?
— Я никогда не верил в призраков так, как Анка. Мне всё время казалось, это домыслы, приправленные её фантазиями. А вас они не трогали. Анка же…. она надеялась, что и не тронут. Что сила её заклинаний достаточно сильна, чтобы не подпустить их к вам.
— Что-то не помогло.
— Так вот, смотри. Скорее всего, тот предок, с которым ты говорил, — один из братьев. Братья Антонеску, Драгош и Стефан. У каждого были дети, которых в своё время раскидало по всей Европе, может, даже и за море. А две войны вообще стёрли границы. Вот только наша линия восходит к Стефану, а твоей матери — к Драгошу.
— То есть на нас замкнулся круг?
— Да. И дар разгулялся в крови. Он манит призраков, и те… как сказать? Липнут, что ли.
Бенджамин откинулся на спинку стула, быстро соображая. Всё звучало даже почти складно, кроме одного момента, который никак не давал покоя.
— Но почему призраки пристают именно ко мне? И именно теперь?
— Не знаю. Правда. Твой отец что-то чувствовал… в нём были эти отзвуки. Даже я готов признать с некоторой неохотой, что и во мне тоже — не зря на меня так нахлынуло, когда Себастьяну стало плохо. Ты не знаешь, но отец часто жаловался, что слышит в ночи чей-то шёпот. Даже ходил к врачу, ничего не обнаружили.
— Отец разбился в авиакатастрофе.
— Или призраки добрались до него раньше. К сожалению, вскрытие уже было не провести.
— А тебя не тронули?
— Я никогда не ощущал даже намёка на призраков, а твоя мать старалась держаться как можно дальше от всего потустороннего. Так что…
— Так что теперь вы — отличная пара. Оба такие далёкие от призраков, а мы связаны с каким-то чудесным семейным проклятием. Весёлой жизни, постарайтесь не сдохнуть, как можно дольше.
Бенджамин отлично знал, что его несло, но он искренне не понимал, зачем столько тайн. Когда есть проблема, её надо решать, а не задвигать подальше и поглубже. Пауль, кажется, даже выглядел немного виноватым, но быстро снова стал безразлично-спокойным, хотя вряд ли так и было на самом деле. Их отношения нельзя было назвать близкими, но сколько Бенджамин себя помнил, дядя всегда был рядом, тем более, что своей семьёй так и не обзавёлся. После того, как рано овдовел, он так и не смог больше ни с кем связать себя.
Пока не погиб отец Бена и Себастьяна. И его собственный брат.
А Пауль не подхватил одиночество безутешной вдовы Эйш Альбу, замкнувшейся в своих собственных мыслях и эмоциях. Бен надеялся, что дядя хотя бы отчасти делает мать счастливой. Но никогда не спрашивал — это только их дело, а не его.
А ещё теперь он вспомнил кое-что об отце. Тогда, много лет назад, он не обратил никакого внимания, но сейчас… всё стало казаться наполненным иным смыслом.
Бен часто встречался с отцом, ему нравилось говорить с ним обо всём на свете, и порой их разговоры затягивались до глубокой ночи. И в один из вечеров он заехал домой, надеясь на короткий совет в отношении только начавшегося бизнеса. Отца он застал в кресле в библиотеке то ли дремавшего, то ли просто смотрящего в пустоту перед собой. И какой-то сладковатый дух витал в воздухе. Бен тихо приблизился, не зная, спит ли отец или нет, и услышал негромкое бормотание. Уйдите. Оставьте меня. Хватит…
— Пап?
Бенджамин тронул за плечо, чувствуя лёгкий жар через ткань рубашки, а в следующий миг отец вздрогнул и будто очнулся, привычно улыбнувшись при виде сына.
Возможно, он тоже куда больше подвергался шепоткам и снам.
— И что дальше? Как теперь справляться с призраками? Это ты знаешь?
— Увы, но нет. Только что Анка приехала в Бухарест обо всём вам рассказать, чувствуя что-то плохое. Она удерживала призраков от вас, пока хватало сил.
— А при чём тут Делиа? Я видел её призрак. И не раз. Она шепчет о зле, которое уводит её… куда-то.
И вот теперь Пауль искренне удивился, так что брови взлетели вверх, а сам он подался вперёд, и спокойствие дало трещину. Пожалуй, маленькая мёртвая девочка — достаточно веский повод, чтобы сказать чуть больше. Если есть что.
— Нет никакого зла, Бен. Анка всегда твердила только о заблудших душах.
— А Делиа есть.
— Она мертва. Смирись.
Бен сдержался, чтобы не отшатнуться, хотя и не сводил взгляда с дяди.
Да. Делиа мертва. Может быть, поэтому призраки и пристали к нему. Может быть, это он привёл их за собой. Может быть, потому что никогда не мог себе признаться, как сильно он сам хотел увидеть её снова и хотя бы попросить прощения.
Там что-то есть, дядя Бен!
Дети много болтают. Только можно было постараться услышать среди всех их слов те самые важные. Возможно, знай он уже тогда о призраках и их опасности, то смог бы её уберечь.
Иногда ему казалось, что именно он тогда тонул подо льдом. И так навсегда и остался в ледяной воде, с ошметками чужих холодных душ, которые теперь тянут тонкие бледно-зелёные пальцы к нему самому.
Ему надо поговорить с Делией. Ещё раз. Так, чтобы никто не мешал.
Себастьяна ещё не было дома, когда Бен вернулся после бара, уже не чувствуя той энергии, которая плескалась утром. Голова немного побаливала, и в лучшие времена можно было подумать на погоду и выпить таблетку анальгина.
Но сейчас Бен был уверен — ничего не поможет, а посеревший город в пелене дождя за окном не добавлял оптимизма. Всё это время с лесного кладбища его преследовало странное чувство внутри. Расходящийся жар, как при лихорадке, а мир поплыл.
Что-то было не так. Подобно действительно тёмному проклятию нечто сворачивалось внутри и яростно жгло. Ругнувшись себе под нос, Бен уже чувствовал, что ещё немного — и призраки хлынут к нему. Только вопрос времени.
Преодолевая настырную дурноту, он тяжело опустился на диван и быстро пролистал дневники некроманта. Такого не было, когда он сам использовал черепа, только если призраки приходили сами.
Надо понимать, что призраки могут быть неуправляемым потоком, который смывает все границы. Порой они сами не знаю, чего хотят, и бьются бездумно в преграды в виде человеческих тел.
Они берут куда больше, чем нужно. Не знают меры, не понимают боли. И поэтому тому, кто сталкивается с ними в первый раз, я рекомендую несколько простых способов:
— Соль, а лучше всего — круг из соли.
— Вода. Удивительно, но она правда останавливает призраков. Я обнаружил это случайно, правда, лучше всего работает с невысокими температурами.
— Шалфей. Можно просто раскурить травы. Его дым порой помогает и увидеть больше, и отогнать призраков.
Дальше уже буквы расплывались и прыгали, а Бенджамин только видел, как шатаются стены кухни, и с них стекают мутные фигуры.
Захватив пачку соли, он направился в ванну и пустил прохладную воду. Ему только хотелось, чтобы вся эта чертовщина уже прекратилась. Мир выскальзывал и заменялся чем-то тонким и прозрачным, что истает легко и быстро.
Удивительно, но вода и правда помогла. Стоило ступить ногами в приятную прохладную воду, как жар внутри утих, а давление отступило. Бенджамин даже не сразу понял, что залез в одежде, и джинсы вместе с футболкой моментально намокли и облепили влажным коконом.
Придерживаясь за керамические края ванны, Бен откинул голову назад, ощущая облегчение.
Ненадолго.
Стоило приподняться, как взгляд упёрся в зависшую прямо перед ним фигуру долговязого мужчины. Его ботинки не касались дна, а лицо было безмолвно-печальным.
Бенджамин повернул голову — и на пороге увидел ещё одного. Какой-то растерянный мальчишка, который неловко озирался по сторонам.
— Не та компания, в которой я хотел бы оказаться один в ванне, — пробормотал Бенджамин.
Будто услышав его слова, под потолком появилась девушка в рваном платье, с обезображенным лицом и с клубком волос.
— Ну, уже лучше, — философски заметил Бен.
Он попытался встать, начиная подмерзать в быстро остывающей воде, как его шатнуло. Призраки качнулись к нему в едином порыве, немые, но жаждущие коснуться живой плоти. Ему казалось, голова разрывается от накатившего шёпота со всех сторон и чужих взглядов. Никто не касался его, но призраки слепили, как и тогда на кладбище, каким-то нереальным светом. Их хотелось стряхнуть и прогнать, он чувствовал, как подступает дурная слабость. Они кружили рядом, не касались, но сдавливали в невидимых объятиях, больше похожих на неумолимые тиски палачей.
