Следующее воспоминание — он стоит босиком посреди дороги, а мимо с пронзительными гудками проносятся машины, слепящие яркими фарами. Он едва успел отскочить в сторону, причём так неудачно, что больно подвернул лодыжку.

К тому же, чертовски холодно было в одной футболке и штанах, а улица казалась незнакомой.

Как оказалось, его не было пару часов, за которые Себастьян обнаружил, что младшего брата нет дома, ринулся искать сначала по дому, потом по окрестностям, пока не вернулись родители, а отчаяние достигло панического уровня. Бен вернулся сам, прихрамывая, дрожа от холода, с мерзким ощущением простуженного горла. И пока отогревался крепким чаем с парой ложек коньяка, слышал, как отец сухо и спокойно говорил с Себастьяном.

Бен с трудом разобрал «он мог погибнуть».

Кажется, именно тогда Себастьян признался, что чувствовал брата где-то на задворках сознания, едва уловимо, но если сосредоточиться, то можно было выловить эту связь и идти по ней, как по нити.

В другой раз Себастьян увидел брата ночью на кухне с ножом в руке и яблоком, испугался и вопреки всем советам разбудил брата. А потом отправился за аптечкой, чтобы обработать порезы. Оказалось, что для кровищи необязательно вспарывать вены — достаточно полоснуть ножом по пальцу.

После тех случаев Себастьян при возможности приглядывал за младшим братом, и даже однажды достал Бенджамина, который временами устраивался спокойно читать книгу, монотонно перелистывая страницы.

Может быть, и сейчас именно так ему и показалось — притихший, читающий заметки, рядом — так и не тронутая чашка кофе. Вот только они сами уже давно не подростки, а Бен вполне может справляться и сам. Хотя ему действительно порой становилось спокойнее, когда брат был рядом.

После двух глотков, пока Себастьян шуршал в холодильнике не самыми богатыми запасами еды, у самого Бена мелькнула странная мысль, от которой он даже встрепенулся и выпрямился.

— Надеюсь, ты не из-за меня уехал из дома Анки?

— С чего ты это взял?

— Потому что я сказал, что чувствую себя там больным и хочу свалить. А в итоге уехали мы оба, а Мируна осталась.

— Думаю, она вполне вправе решать, где ей находиться. Я уже отправил ей сообщение. Не хочу звонить, может, она ещё спит. Но мне тревожно.

И если Себастьян говорил, что ему «тревожно», скорее всего, это означало куда больше, чем он показывал. К тому же, он постоянно бросал взгляды на телефон, который и так был на звуке, и вряд ли ради рабочей почты.

— Тебе не удалось её вчера уговорить?

— Нет. Ко всему прочему, она сказала, что хочет побыть одна. Не буду же я её силой тащить в машину, она моя жена, а не собственность. Но тот дом…. не уверен, что это была хорошая идея.

— Я бы сказал, весьма дерьмовая.

— Что?

— Не знаю, в чём дело. Может, дурное влияние призраков. Или потому что… мы все снова вспоминаем Делию, и это разъедает изнутри, но вчера мне действительно хотелось как можно дальше рвануть от того дома. Но я не уверен, что это пойдёт на пользу Мируне. На неё всё это влияет куда сильнее, чем на нас.

— Ей просто хочется увидеть Делию.

— А тебе нет?

Себастьян медлил с ответом, пока на плите вскипал кофе — он любил именно такой, из турки, который варился неторопливо и пах совсем по-другому.

— Мне кажется, она верит, что её можно вернуть. Но мёртвые не возвращаются. Никогда. И лучше даже не пытаться.

— Скажи это призракам.

— А ты не думал, что всё это могло нам привидеться? Есть хоть один шанс, что призраки — просто странные видения?

— Как насчёт моих царапин? К тому же, массовых галлюцинаций не бывает. Но знаешь что, — Бен спрыгнул со стула и быстро собрал разложенные дневники, — я отправлюсь к дяде. Ещё тогда мне показалось, что он знает куда больше, чем готов рассказать. И если хочешь, я съезжу к Мируне, пока ты занят Гвоздикой.

— Нет. На тебя дом или земля влияет точно плохо. Кстати… в том сне, который мне привиделся, бабушка Анка настойчиво говорила про семь огней, ведущих к дому.

— И что это значит?

Себастьян лишь пожал плечами, явно уже переключившись с призраков на насущные проблемы. Возможно, их угроза в городе казалась не такой очевидной или просто пока не настолько насущной — пока нет новых видений, порезов на коже или круговорота огней.

С дядей Бенджамин договорился встретиться в своём собственном баре.

Тот не возражал и даже обрадовался. До его прихода удалось уладить все срочные дела так, что даже осталось время на обычную текучку. Устроившись за столиком недалеко от входа, Бен с головой погрузился в работу, которой всегда хватало. Помимо прочего стоило ответить на несколько приглашений — в следующие выходные будет вечеринка, на которой стоит быть. Порой надо ходить на знаковые светские мероприятия не для развлечений, а для дела.

Если Себастьян вёл бизнес кофейни преимущественно днём в просторных офисах со стеклянными окнами во всю стену, то у Бена были обе стороны — и сухие деловые переговоры, и общение в неформальной обстановке для полезных связей и знакомств.

Мигнула иконка внизу экрана. Он и удивился, и обрадовался, когда увидел сообщение от Вероники, и с радостью ответил ей, пока она в сети.

С Вероникой они познакомились несколько месяцев назад, когда он искал дизайнера для рекламной кампании бара. Сработались достаточно легко и быстро, а потом оказалось, что она любит ночную жизнь Бухареста не меньше него самого вместе с теми клубами, в которых предпочитали гламурному блеску тонкие кружева и тугие корсеты.

Их роман вспыхнул ярко и быстро, но около месяца назад Вероника призналась, что уезжает на небольшой обучающий курс в Нью-Йорк, а дела Бена как раз требовали присутствия в Бухаресте.

И теперь он даже не знал, как рассказать ей, что к лунатизму добавились другие проблемы. Впрочем, всегда стоит начать с простой встречи и чашки кофе.

Бенджамин так увлёкся, что не заметил, когда к нему подошёл Пауль Альбу. Неторопливо стянул кожаные перчатки и, расправив полы пальто, сел напротив, заказав у тут же подошедшего официанта виски.

— Как поездка?

— Погано, — Бен тут же захлопнул крышку ноутбука и подвинул стопку дневников и заметок, прижав их ладонью, — но мы нашли увлекательное чтиво, а заодно мило поболтали с призраками. Я бы сказал, до крови.

— Вряд ли это было очень приятно.

— А теперь у меня есть парочка вопросов.

— И с чего ты взял, что я смогу на них ответить?

— Именно ты отправил нас туда. Весьма настойчиво. Зачем? Почему смерти отца и бабушки Анки не случайны? Как ты почувствовал, что Себастьяну плохо?

— Зато теперь ты точно готов слушать.

Бен возмущенно фыркнул, откровенно не понимая этого тумана:

— Я и тогда был вполне готов. Не стоило нас гонять так далеко, все только хлебнули не самых приятных впечатлений. И познакомились с нашим предком.

— Только с одним?

Прозвучало так, что подразумевалось — нет, должен быть не один. Бенджамин знал, что отец всегда интересовался историей семьи и копал так глубоко, как удавалось, но особо не продвинулся. Они даже как-то говорили об этом. Бену всегда было интересно, чем занимался отец — хотя в семейный бизнес ударился именно Себастьян.

Бену же всё время казалось, что ему тесно в том, что уже создано другими. Он хотел заниматься чем-то своим, и отец в отличие от матери его всегда поддерживал. Та искренне любила отца и отлично разбиралась в счетах компании, но совершенно не понимала младшего сына.

Для Бенджамина отец навсегда остался тем, кто зажигает огни для непроторенных троп.

Пауль молчал и катал по дереву стола стакан с виски, погрузившись в размеренные размышления. Едва сдерживая нетерпение, Бен едва не открыл ноутбук обратно, чтобы продолжить заниматься делом, когда дядя всё-таки аккуратно сообщил:

— Всё дело в братьях. Всегда двое.

— Как вы с отцом?

— Или вы с Себастьяном. Вот что, дай-ка мне какой-нибудь листок и ручку, сейчас покажу. Это то, что твой отец не смог узнать, но мы с Анкой раскопали. Не без помощи призраков.