Бар Камелия начинает работу ровно в десять часов вечера и ни минутой раньше.

Дверь открывается от плавного нажатия на изящную позолоченную ручку и лёгкого толчка. В лицо несёт перегаром, сигаретами и духами – всё в пропорциях один к одному, дешёвое:дорогое. Кокетливо смеющиеся, полуголые девушки приветствуют его уважительными наклонами украшенных дорогими заколками голов и заискивающими фразами. Айзава хмуро кивает им всем в ответ и плетётся к барной стойке.

– Добро пожаловать. Вам кофе или чего покрепче? – бармен спрашивает, отвернувшись лицом к открытым полкам с алкоголем и сливая в шейкер несколько напитков. – Сенсей.

Нико тянет винные губы в отточенной годами улыбке.

– Кофе, – Шота внутренне расслабляется – всё по-прежнему. – Лекарства?.. Ты бледная.

– Приняты чётко по расписанию, – она салютует, отчитываясь. – Мало спала.

Кажется, что всё становится лучше и лучше. Налаживается.

Айзава единожды говорит Суо: «Ты мне отдала свою жизнь. Своё время. Ты это сказала, помнишь? А теперь заткнись и пей лекарства, пока в глотку не затолкал. И дай мне сюда сигареты».

И она начинает лечиться. Не высказав ни единого слова протеста вручает не начатую упаковку, с сожалением провожая взглядом смятую пачку в урну.

В идеале уже видно, как течение её болезни начинает идти в правильном направлении – на спад. Цвет лица становится живым, порезы на коже затягиваются быстрее, заживают сбитые костяшки и пропадает отдышка.

– Чувствую себя прекрасно. Ваш кофе.

xxxiii.

В реальности жизнь Нико брызжет густым, горячим фонтаном на лицо и одежду Айзавы, извергаясь вместе с её булькающим кашлем.