- Я не думаю, что это будет хорошо, твой живот…
- Но я чувствую себя вполне нормально – швы уже сняли и болит рана очень редко. Если я не буду делать резких движений, то стоять, опираясь на кого-то, будет не проблемно, - заверила его Холмс, легонько похлопав себя ладонью по животу в том месте, где находилась бинтовая перевязка.
Карлос взглянул на ведьму с большим недоверием, но её ответный взгляд, наполненный уверенностью и одновременно просьбой, не смог долго оставлять его неприступным, поэтому молодой человек быстро встал с насиженного места и протянул руки к колдунье.
Терри слегка поморщилась от неприятных ощущений, поднимаясь на ноги, и всё равно радуясь тому, что за две недели покоя мышцы в них не атрофировались, пусть и ослабли немного. Она положила обе руки на плечо Карлоса, наваливаясь на него всем весом и втайне радуясь, что благодаря кашкам и бульонам прилично сбросила за последние недели, даже притом, что валялась целыми днями или каталась в кресле.
Карлос внимательно посмотрел на ведьму, прижавшуюся к нему всем своим телом и пристально наблюдавшую за тем, как очередное судно становилось маленькой расплывчатой точкой и скрывалось за линией горизонта.
Он знал наверняка – Триш что-то беспрестанно тревожило и беспокоило – но Холмс никогда и никому не показывала своих слабостей, поэтому перемен в ней чаще всего никто не замечал. Аллегро и сам бы не заметил, если бы не Марция, однажды попросившая его поговорить с их неунывающим Шерлоком. Именно она заставила его заметить те неуловимые перемены в Терри.
- Триш… - Карлос сглотнул, неожиданно растерявшись и потеряв дар речи. Но не сдавшись, он начал заново: - Триш… ты в порядке?
В лицо подул особенно сильный порыв ветра, и ведьма повернула голову, встретившись с другом взглядом.
Это был самый простой вопрос, ответить на который враньём никому не составит труда. И в то же время, когда её вот так прямо спрашивали, Патрисия инстинктивно не могла никому сказать и слова лжи.
- Я не в порядке, - улыбнувшись слишком непонятно, от чего так неприятно закололо и заныло под рёбрами, сказала Триш. – Настолько, насколько это вообще возможно. Я не в порядке, Карлос.
Она бы расплакалась прямо здесь и сейчас, потому что горечь с завидным постоянством топила её с головой, погружая на самое дно ящика Пандоры, в котором, увы, места для надежды больше не осталось.
Триш держалась умело и стойко – своей болью омрачать чью-то радость она не собиралась. Возможно поэтому видеть и чувствовать её невыносимую обречённость, спрятанную под нежностью и озорством, было так же мучительно, как если бы она неожиданно нарыдала здесь целый океан.
И все понимали, если кто и был способен утешить её и до самого конца проникнуться всеми этими печальными чувствами, то находился он сейчас за многие километры от этого места.
- Карлос? Какими судьбами ты здесь оказался?
… Или же хотел, чтобы все вокруг так думали.
Аллегро обернулся так резко, что едва не уронил неустойчивую Триш, на секунду напрочь позабыв о её существовании в принципе. Девушка едва успела схватиться за него, чтобы не упасть, а затем подняла голову, чтобы отчитать Карлоса и… не смогла заговорить.
Она как будто вечность не видела его и от того, наверное, он казался таким худым, уставшим и вымученным, будто бы потерявшим веру в собственные силы.
Ему же она, спустя недели, проведённые в разлуке, виделась непривычно маленькой и хрупкой – ломкой, как хрусталь, который мог разлететься вдребезги от одного неосторожного движения.
Триш отшатнулась и почувствовала, будто застывшие стрелки часов внутри неё начали свой ход с бешеной, просто невероятной скоростью – бежали вперёд так неуловимо и одновременно шумно, что тиканье в ушах сливалось в один сплошной непонятный звук.
Джотто одним рывком устремился вперёд – к ней – лишь бы быстрее, ближе, теснее. Но будучи в одном лишь шаге от того места, где она замерла, не в силах поверить в то, что видела перед собой, он остановился. Испугался, что бредил. Протянул руку к её лицу и вмиг похолодевшими и задрожавшими пальцами коснулся щеки.
Боль захватила сердца обоих одновременно – вот так сразу и без предупреждения.
Никогда и ни о чём в своей жизни Джотто так сильно не жалел, как о том, что уехал. Что оставил её и не был рядом в тот момент, когда она проснулась.
И никогда в жизни Триш не испытывала такой ненависти к нему, как в этот момент их воссоединения – она до безумия сильно скучала по нему; она хотела видеть его рядом с собой; ей пришлось быть сильной без него.
Мужчина судорожно, и всё же с осторожностью, трогал ведьму везде, где только можно было: гладил тонкую шею, ощупывал плечи и поразительно тонкие руки, бережно обнимал, поглаживая спину, целовал лицо и дышал ароматом её парфюма.
- Идиот, - сдавленно зашептала Триш, сквозь горечь, вставшую ей поперёк горла. – Ты – сказочная сволочь.
Он согласно кивал, внимая каждому её слову и одновременно убеждая самого себя в том, что это не было одним из тех больных сновидений, которые он видел там - в Риме.
- Клянусь – я больше не оставлю тебя.
- Десять дней, Джотто, - она схватилась за него, как за последний шанс выжить и сохранить здравый рассудок. - У меня осталось десять дней, - Триш стукнула его ослабевшей ладонью по спине и наконец зарыдала: - Ты должен был быть здесь.
Видеть, слышать… даже просто чувствовать её слёзы было так нестерпимо, что душа металась из стороны в сторону, разрываясь между собственными чувствами и её несчастьем. Вина за то, что его не было рядом в тот момент, когда она нуждалась в нём больше всего, охватывала сердце и добиралась до всего живого, что только могло остаться в теле.
- Я знаю, Триш… Знаю.
Но легче всё равно не становилось.
Комментарий к Часть тридцать девятая. Иллюзия счастья.
Пришлите мне, пожалуйста, сотню платков. Я слишком чувствителен в последние дни - это от того, что работа подходит к концу, или просто настроение такое?
========== Часть сороковая. Я не скажу прощай, потому что хочу быть здесь. ==========
Комментарий к Часть сороковая. Я не скажу прощай, потому что хочу быть здесь.
К стилю придётся привыкать. Мне так было удобнее и сейчас я сделаю небольшие пояснения, так что потрудитесь, и прочтите сперва их:
1) Записи Триш в дневнике выделены жирным курсивом.
2) Простым курсивом выделено будущее время.
3) Обычным шрифтом - настоящее.
Статус завершён, но ожидайте эпилог.
I.
Если бы жизнь могла исполнить одно, самое-самое заветное, желание человека, то мир, наверное, избавился от многих проблем. Но, как правило, ничто так легко не работает: жизнь может давать тебе что-то, ценность чего понимается лишь со временем, а затем с размаху бить по лицу, ставить подножку, и, когда ты уже не можешь подняться, забирает себе ещё и эту, данную ею же, ценность…
Поэтому иногда, когда такое происходит, в людях пускает корни глубокая неприязнь и отвращение к реальности. И тогда, в маленьком клубке негативных эмоций, ненависть к самой жизни становится единственным щитом, за которым человек может спрятаться от боли, несчастий… и от самого себя.
II.
Шум прибоя, прерывавшийся полуденной рындой судового колокола, отрезвлял и немного отвлекал внимание, не давая полностью окунуться в собственные эмоции, возникшие ещё несколько дней назад то ли на почве небольшого недомогания из-за нервного расстройства, то ли по причине того, что в это же время нашлась та единственная вещь, оставшаяся от Триш после её… исчезновения.
Взгляд опустился вниз – туда, где пальцы бережно сжимали дневник в кожаном переплёте, оставив его открытым на первой странице и не решаясь переворачивать лист.
«Патрисия Терри Холмс», - гласила надпись, выведенная аккуратным почерком по центру страницы.
Дневник Терри-Триш, который, на первый взгляд, нашёлся совершенно случайно… И в то же время, как будто ожидавший, что его обнаружат именно в это время и именно этот человек.
