- Об этом, к слову, я тоже спрошу, но чуть позже, - сурово и непреклонно отозвался мужчина. Но между тем, не вставая с места, всё равно подался вперёд и вытянул руку.

Триш улыбнулась и осторожно коснулась его ладони своими пальцами.

Если в Гарри Поттере Роулинг придумала полуправдивый «Непреложный обет», чтобы заключать сделки, то ведьмы, за долгие тысячелетия до этого, создали «Обет молчания». Который вполне возможно было бы часто практиковать, если бы сама процедура не была такой неприятной и не отнимала столько маны.

- Как только мы закончим, вы не сможете никому рассказать о том, что услышите от меня, - заранее предупредила Терри, более уверенно сжав руку Алауди, и, предвещая его следующий вопрос, добавила: - Ни написать, ни нарисовать, ни показать. Не без моего согласия.

- А иначе?

- Смерть. Незамедлительная.

Алауди замолчал, прикидывая – насколько выгодно ему заключать такую сделку. Как ни крути – ни выгоды, ни пользы, ни даже вреда для себя он не выявил, поэтому утвердительно кивнул: понял и согласился.

- Возможно будет немного больно, - сообщила Триш, закрыв глаза.

Крепко прижатые друг к другу ладони и переплетённые пальцы слегка запекло, а затем появилось острое и неприятное до зубного скрежета ощущение, словно на их руках кто-то медленно и с садистским удовольствием заточкой вырезал слова.

Спустя несколько секунд стало совершенно очевидно – это не было просто ощущением: на стол, через который они пожимали руки, капнули мелкие бусинки крови.

Алауди даже не дрогнул, а вот Триш…

Мужчина сразу заметил: она тяжело задышала, болезненно скривилась и, кажется, побледнела ещё больше.

- Вот за это я и ненавижу Обет молчания, - невероятно тихим и уставшим голосом пробормотала ведьма. – А теперь, пожалуйста, не отпуская мою руку, подойдите ко мне.

По внешнему виду девушки было заметно, что ей этот небольшой ритуал доставлял удовольствия едва ли больше, чем её партнёру. Он отнимал у неё много сил, в то время, как Алауди, по большому счёту, кроме режущей боли в руке и ненормального тепла, тонкой нитью поднимавшегося вверх по венам и опутывавшего сердце, ничего толком и не чувствовал.

Мужчина выполнил просьбу и встал рядом с ведьмой.

- Наклонитесь, пожалуйста, - вежливо попросила она.

Он подозрительно сощурил глаза, однако противиться не стал: в конце концов, если Холмс попытается выкинуть что-нибудь подозрительное, Алауди просто сломает ей руку.

Триш улыбнулась: молчаливый и послушный детектив нравился ей гораздо больше, чем та ходячая ледяная скульптура, с которой приходилось иметь дело обычно. Да и с закрытыми глазами он не выглядел столь устрашающим.

Ведьма протянула к его лицу свободную руку, пальцами аккуратно отодвинула чуть в сторону мягкие волосы и коснулась губами лба.

Глаза мужчины резко распахнулись, и он отстранился, словно этот поцелуй оплавил ему кожу.

Ну, Триш его понимала: ментальное запечатывание разговора создавало мгновенное (но от этого не более приятное) ощущение, будто в мозг на долю секунды вогнали раскалённую иглу.

- На этом всё, - колдунья разжала пальцы и выпустила из своей руки его ладонь.

В то же мгновение её ноги подогнулись от слабости и если бы Алауди не подхватил девушку, она бы точно свалилась неподъёмным мешком прямо на пол, у дивана.

- Вы испачкали мне платье, - измождённо промямлила Терри, почувствовав, как кровь из порезанной ладони мужчины просочилась сквозь ткань её блузки на талии в том месте, где он её поддерживал.

Детектив промолчал – был ли какой-то смысл комментировать эту фразу? – и осторожно усадил гостью на диван, после чего уставился на свою руку, с удивлением отметив наличие не слова, но знака, который был ему незнаком.

Мужчина присмотрелся к руке девушки и отметил на ней в точности такой же символ.

- Это Хагалл: руна защиты и безопасности, - скромно пояснила ведьма. – Шрама не останется – рана скоро затянется сама.

- … Мне всё равно. Что-нибудь принести? – спросил он, наблюдая за тем, как Триш схватилась за голову и медленно покачала ей из стороны в сторону, отгоняя желание как следует вздремнуть.

- Нет, спасибо, - вежливо отказалась девушка. – Давайте лучше продолжим наш разговор. Мне всего лишь нужно время, чтобы отдохнуть.

Алауди согласно кивнул и вернулся на место.

Терри же морально приготовилась к тому, что придётся всё разжёвывать по новой, однако в этот раз задача была значительно легче: можно было рассказать всё без утайки и сортировки информации на разделы – «можно» и «нельзя» сообщать.

- … Если говорить конкретно, но по общим фактам, то всё проще некуда, - девушка поочерёдно отогнула два пальца на левой руке. – Во-первых: я действительно ведьма. Самая что ни на есть настоящая. И да, я такая не одна – нас много. А во-вторых: я приехала сюда не по своей воле… - Триш замолчала, думая, как бы преподнести второй факт так, чтобы не выглядеть в глазах Алауди ещё более сумасшедшей, нежели сейчас. – … Боже, да я до сих пор не понимаю, каким образом это произошло!

- А я не понимаю, что ты хочешь сказать, - безразлично пожал плечами мужчина.

- Детектив, - Терри в очередной раз тяжело вздохнула и решила: пусть будет так, как будет. – … Вы ведь думаете, что я на семь лет младше, чем вы?

- Не понимаю, какое отношение возраст имеет к нашему разговору, - тот недовольно скрестил руки на груди. – И что значит «думаете»?

- Потому что это не так. Разница в нашем с вами возрасте намного больше. Около, я полагаю, ста лет. В пользу вашего старшинства разумеется. И место, откуда я пришла – это действительно Манчестер, я не лгу. Однако двадцать первого века, а не двадцатого.

Ведьма опустила голову и закрыла глаза: кто бы там что ни считал, говорить правду всегда было тяжело.

Если приплюсовать к этому непростой характер Алауди и все из этого вытекающие: тяжесть в коммуникациях с ним, неуверенность в собственной безопасности, и ещё многое другое – то Триш смело можно было дать кубок за смелость и решительность (каковой по факту даже и не пахло).

Она подняла глаза на своего слушателя и вздрогнула – детектив выглядел слишком напряжённым и смотрел он не на неё, а скорее ей за спину.

На окно.

- … Синьор?

Холмс неуверенно обратилась к мужчине, когда в следующую же секунду её всю сотрясло от ледяного ужаса, нахлынувшего колкой, холодной волной, от которой кровь в жилах стала словно жидкий азот.

Это чувство ни с чем нельзя было спутать – Триш была уверена на все сто, а то и двести процентов.

Медленно, словно всё её тело парализовало от страха, девушка повернула голову туда, куда был направлен взгляд Алауди.

Ей богу, лучше бы она осталась в том положении и смотрела лишь на лицо своего собеседника.

Теперь испуганный, блестящий от слёз смертельного ужаса взгляд оставался прикован к яркой, лучистой улыбке того, кто стоял за окном.

- Терри-Триш, детка, ты помнишь, что делать, если встретишь на своём пути охотника?

- Сдерживаться, если он не знает, кто я. Стараться ничем себя не выдать.

- А если он пришёл с целью убить, уже зная кто ты?

Я…

Я должна…

- … Бежать. А затем – прятаться. Иначе…

Смерть.

========== Часть двадцать восьмая. Вне всяких сомнений. ==========

I.

С огромным трудом осознавая своё положение, Триш неизбежно приходила к выводам о собственной смерти: глупой и, что огорчало ещё больше, бессмысленной.

Чем отчётливее вырисовывалась её безнадёжная ситуация, тем меньше ведьма была способна адекватно соображать. Мысли носились по голове беспорядочными вихрями – метались, словно осы в улье, и жалили одна больнее другой.

Даже с полным запасом маны не каждая ведьма была способна противостоять охотнику, что уж говорить о той, что истратила свои силы на один треклятущий Обет молчания?

По виску скатилась капля холодного пота: Холмс трясло от ужаса, словно тот был какой-то смертельной лихорадкой.