«Забьётся ли его сердце чаще?» – подумала Рей. Он оторвал руку от книги и положил её на диван – в сантиметре от её пальцев. Другая рука опустилась с противоположной стороны, и Рей оказалась в ловушке.

Теперь она уже не могла сбежать. Её сердце заколотилось, предвкушение и тревога слились в одно.

– Я в настроении для лёгкого чтива, Ваша Светлость, – ответила Рей в слабой попытке сделать вид, что не устраивала никакой сцены в бальной зале.

Его губы изогнулись в улыбке.

– Вы не в восторге от танцев, – сказал он, одарив её взглядом, по которому было ясно, что отклониться от разговора у неё не выйдет.

– Я в восторге от чтения, – ответила Рей, не желая заглатывать приманку. Она знала, что нельзя позволить ему вернуться к этой теме, иначе она снова вспыхнет.

От ревности.

Когда это слово, наконец, сформировалось у неё в голове, она с облегчением выдохнула. В глубине души она понимала истинную причину того всплеска эмоций. Страх, что счастье не продлится долго, всё ещё был с ней, и всё так же он возникал по одной и той же причине. Она наблюдала, как Бен пытается узнать ту самую незнакомку в каждой встречной девушке, будто танцы могли бы магическим образом помочь в решении этой загадки.

Она им завидовала.

И, что важнее прочего, Рей завидовала сама себе. Версии себя, в которую она перевоплотилась в ту ночь, но не могла перевоплотиться сейчас. Маска была сброшена, и кроме самой себя у Рей ничего не осталось.

Одной только Рей было недостаточно.

– Когда-нибудь мы обязательно сходим в театр, – сказал он, его взгляд блуждал, будто он бросал ей вызов посмотреть на него без колебаний. – Тогда Вы сможете увидеть пьесу своими глазами.

Её взгляд остановился на одной из его родинок – прекрасных коричневых точек, целовавших его бледную кожу.

– Я уже читала эту пьесу, Ваша Светлость, и составила о ней своё мнение.

Он наклонил голову, как обычно, когда был заинтригован.

– И что Вы думаете?

– Я нахожу эту пьесу ужасно удручающей, – ответила Рей с тяжёлым вздохом, будто это признание причинило ей боль. – По крайней мере, для своего жанра – это ведь романтическая комедия.

Бен нахмурился и задумался, будто она сказала нечто сенсационное. Эта мысль была настолько нелепой, что Рей едва не рассмеялась. Она ведь просто высказала своё мнение, а не попросила написать диссертацию на заданную тему.

– Вы не верите, что персонажи в этой пьесе действительно любят друг друга, – заключил он.

– Именно, – подтвердила Рей. Она чуть расслабилась и отпустила подлокотники. Глубоко вздохнула. – Вы и впрямь полагаете, что герцог Афинский и царица амазонок любят друг друга? Что они довольны положением вещей?

Бен посмотрел на книгу у неё на коленях, явно вспоминая сюжет.

– Он определённо преисполнен большим энтузиазмом, чем она.

– «Тебя мечом я добыл, Ипполита. Угрозами любви твоей добился», – процитировала Рей. – Герцог счастлив из-за предстоящей свадьбы, но что насчёт его будущей жены? Она – лишь его военный трофей, приз. И в довершение всего, он ей неверен, – закусив губу, она продолжила. – Не вижу никакого счастья в этом браке.

– Неверен? – спросил он и нахмурился, явно не припоминая конкретно этой детали.

– Акт второй, – указала Рей, взяла книгу и листала, пока не нашла тот самый фрагмент. С улыбкой победителя она указала на разговор между царём и царицей фей и их собственную запутанную историю.

– Оберон и Титания, – размышлял он вслух, прежде чем закрыть книгу и вернуть её Рей на колени. – Ещё одна жалкая парочка. Вы правы.

– Хоть кто-то в этой пьесе по-настоящему любит? – спросила она, снова вцепившсь в подлокотник. Так близко к его пальцам, что Рей почти чувствовала исходящий от них жар, обжигающий её кожу.

– Две молодые пары? – предположил он, явно без уверенности.

Лицо Рей вновь украсила улыбка победителя.

– Деметрий действительно искренне любит Елену? Сначала он ухаживает за ней, потом бросает ради другой женщины, и потом, после одного дня в лесу, он снова любит Елену. Люди вроде него ненадёжны, его чувства меняются по одному только дуновению ветра.

Бен сжал челюсть.

– Значит, по-Вашему, любовь – это лишь иллюзия? Только последствия принятия любовного зелья?

– Конечно! – ответила она так громко, что разбудила спящих рядом с ней кошек. Те лениво зевнули и снова вытянулись, теперь уже в другую сторону, и опять заснули, явно не обращая внимания на проходящие у них под носами литературные дебаты.

Опустив взгляд, Бен задумался, очевидно погрузившись в свои мысли глубоко. Вдруг он взглянул прямо на неё, обезоруживающе мягко.

– Допускаете ли Вы мысль, что, возможно, он совершил ошибку? Что, вероятно, произошедшее в лесу заставило его открыть глаза и увидеть то, что всегда было прямо перед его глазами?

– Ошибку?! – с возмущением воскликнула Рей. – Он постоянно отвергает её, и она обижена, зла, она ревнует… – Рей замолчала, будто ей что-то поперёк горла встало.

Говорила она сейчас совсем не о пьесе.

Когда Бен заговорил, Рей вмиг побледнела.

– Я не хотел заставить тебя ревновать, Рей.

***

– Рей, – позвал Бен, и его голос звучал словно вдали. Она едва могла отделить его от миллиарда голосов, кричавших ей, что она должна скорее уйти отсюда.

Сбежать, как всегда.

В первый раз это прекрасно сработало. На второй раз он её догнал. А сейчас, когда ситуация накалилась до неведомого прежде предела, настало время убежать в третий раз.

– Я… мне нужно уйти, – прохрипела она, вцепившись в подлокотник дивана.

Но она была в ловушке.

В ловушке между сильными руками Бена, под его обезоруживающим взглядом.

– Взгляни на меня, – взмолился он. Сейчас это был голос человека, который – удивительно – именно сейчас боялся отказа. – Пожалуйста, взгляни на меня, Рей.

Она покачала головой и услышала его тяжёлый вздох.

– Я не танцевал с другими леди, чтобы заставить тебя ревновать, – объяснял он, а его руки медленно подбирались к её рукам всё ближе.

Она наблюдала за тем, как они двигались, ближе и ближе, пока её руки не оказались в зоне самой лёгкой для него досягаемости.

«Ты не настолько для меня важен, чтобы я ревновала»,– её разум усердно работал над ответом. Отрицание.

– По правилам этикета джентльмену не положено сидеть, если в зале есть леди без партнёров для танцев, – голос Бена становился всё увереннее в объяснении.

Его ответ должен был обрадовать её. У него не было дурных намерений искушать Рей тем, чего ей никогда не заполучить. Как она могла хоть на секунду поверить, что он на такое способен? Когда он танцевал в седьмой раз за вечер, Рей и сама отметила для себя, что он самый настоящий джентльмен.

«Он пригласил тебя на танец по той же причине. Обычная вежливость».

– Разумеется, – пробормотала она. Ответ всё время был у неё под носом. Но Рей, упрямица Рей, отказывалась признавать его.

– Я должен был пригласить тебя на первый танец, – прошептал он. – Прости меня.

Рей снова покачала головой и взглянула на его губы – такие пухлые и мягкие. Она поцеловала их однажды.

Но поцеловать их вновь ей не суждено.

– Вам не нужно просить у меня прощения, – ответила она, заметив, как он тяжело сглотнул. – Вы лишь следовали правилам хорошего тона.

Бен горько усмехнулся.

– Это не так, – признался он. Пламя в камине трещало, отбрасывая на него тёплый свет. – Когда речь идёт о тебе, дело не только в правилах хорошего тона.

Сбитая с толку, она всё же посмотрела ему в глаза, поражённая тем, как они блестели в свете костра.

– Я не понимаю.

– Это был последний вальс перед полуночью, – сказал Бен, задумчиво улыбнувшись. – Я хотел разделить его с тобой. Потому что хотел насладиться каждым его тактом.

Его признание заставило сердце Рей замереть. Она утонула во взгляде его карих глаз, поражённая настолько, что не могла пошевелиться. И едва заметила, что он взял её руки в свои.