Я не осмеливалась заговорить. У Руфуса, казалось, не осталось сил. На мгновение единственным звуком в комнате оказался тихий гул холодильника.

— Готов поговорить теперь? — спросил Вайят. — Или тебе нужно ещё несколько часов, чтобы остыть?

За произнесенный каламбур, я могла бы его ударить. Руфус проигнорировал Вайята, его внимание всё ещё было приковано к моей персоне, в попытке меня разгадать. В отличие от Вайята, Руфус не обладал силой, а был более известен своим чрезвычайным интеллектом и тактическим умом. Он оценивал свои шансы, наблюдая за ситуацией. Учитывая последнюю неизвестную переменную: меня.

— Ты дурак, Вайят, — наконец сказал Руфус. — Рожденный в одиночестве, ты и умрешь один.

Начинать со словесного вызова — глупо. Я ожидала, что Вайят выведет меня из холодильника и хлопнет дверью, давая Руфусу больше времени «остыть». Вместо этого он спросил:

— Почему это?

— Потому что поверил Товину. — Вайят изогнул брови — единственный признак того, что слова Руфуса удивили его. — И пытаешься следовать идее, что такие, как мы, имеют счастливый конец. Как ты можешь думать, что тебе сойдет с рук то, что ты сделал?

— Дело больше не в счастье, Руфус. Сейчас речь идёт о правосудии для Эви и прекращении того, что должно произойти.

— Ах да, печально известная сделка между гоблинами и кровососами. Почему никто больше об этом не слышал? Почему этим не занимается начальство, Вайят? Ты ставишь себя против дюжины других рас, и ради чего? Нет ни причины, ни следствия. Это всё в твоей голове.

— Это то, что они говорят? Бедный Трумен сошел с ума, так что давайте схватим его для общей безопасности?

— Нет, ради твоей же безопасности. Все знают, что ты сильный, и теперь думают, что ты сумасшедший. Старый Вайят Трумен никогда бы не стал пытать друга ради ответов, которых не существует. Старый Вайят Трумен не заключил бы добровольной сделки, чтобы воскресить разыскиваемую убийцу только для того, чтобы развить фантазию об искуплении.

Вайят бросился. Заблокировав его, я была почти сбита за свои усилия. Прижала руки к плечам Вайята, удерживая его неподвижно. В его глазах мелькнула ярость, яркая, как огонь, и столь же опасная. Я держалась, моя собственная вспыльчивость достигла предела.

Добровольная сделка.

У меня возникло много вопросов о синяках на животе Вайята, а также о его кипящем гневе в квартире оборотня, когда я интересовалась стоимостью моего воскрешения. Магия не дешевая и часто опасная. Поскольку она преодолевает непростой барьер между жизнью и смертью, я не могла себе представить, какую цену заплатил Вайят, чтобы вернуть меня. Ничто не казалось достаточным, и я никогда не задумывалась о такой огромной жертве.

Добровольная сделка — это именно то, как звучит — добровольная торговля своей свободной волей в обмен на магию. Только самые могущественные маги любого вида могут выполнить такую сделку, испытать решимость побоями и скрепить договор кровью. Вайят продал свою свободу воли, чтобы дать мне ещё три дня.

— Я та, кто снова умрет через два с половиной дня, не ты. — В некотором смысле он умрет. Он будет подчинен воле своего хозяина до конца своей естественной жизни. Намного дольше, чем мои три дня. Всё это ради того, что находилось в моей голове.

Никакого давления.

— Вайят, не надо, — сказала я.

Тон моего голоса ослабил его натиск, и Вайят сделал два шага назад, сжимая кулаки по бокам. Я повернулась и посмотрела вниз. Руфус смотрел на меня, брови сошлись на переносице, губы слегка приоткрыты. Взгляд метался туда-сюда, изучая меня. В попытке понять, что он только что видел.

— Кто ты такая? — спросил Руфус.

— Разыскиваемая убийца, — ответила я. — Приятно видеть тебя снова, Руфус. Как Талли? Всё ещё зависим от семечек?

Он скривил губы в безмолвное «О».

— Эвангелина?

— В чужой плоти.

Руфус закрыл глаза и, если это возможно, ещё больше побледнел. Когда снова посмотрел на меня, горе и смирение боролись за главенство.

— Мне так жаль, Эви, что он втянул тебя в эту фантазию. Он должен был оставить тебя в покое.

— Вчера я могла бы согласиться с тобой, Руфус, но сегодня? Не совсем. Вайят не сумасшедший. Что-то происходит, мы слышали это сегодня утром от горгульи. Расы выбирают сторону, и что-то вот-вот случится.

Я присела перед ним, изо всех сил стараясь не дрожать в холодном помещении.

— Теперь думаю, что здесь происходит одна из двух вещей. Либо начальство знает, в чём дело, и пытается скрыть это, убирая меня и Вайята, либо — ты готов к этому? — кто-то из Совета Фейри держит нас в неведении. Они не разговаривают с вашими боссами, так что ничего не доходит до вас. Триады продолжают бегать кругами, охотясь друг за другом, в то время как что-то ещё более зловещее происходит прямо у нас под носом.

Руфус чихнул, и по его телу пробежала дрожь.

— Почему ты убила своих напарников?

Выдохнула сквозь зубы, издав разочарованный свист.

— На самом деле я их не убивала. — Я снова объяснила, как это случилось. Сам факт, что Джесси был обращен перед смертью, потряс Руфуса так же, как и Вайята. Нет ничего лучше дозы правды, чтобы пробудить к реальности.

Я ощутила тепло позади себя. Вайят стоял справа от меня, так близко, что я чувствовала биение его сердца. Напряжение исходило от его тела. Руфус делил свое внимание между нами и пришел к какому-то молчаливому решению, взвесив мои слова против действий Вайята.

— Зачем им было врать? — спросил Руфус. — Я имею в виду, насчет Джесси.

— Как она и сказала, — ответил Вайят. — Чтобы вывести триады из равновесия, и чтобы они охотились друг за другом, вместо того чтобы вынюхивать, что происходит на самом деле. Если атака на мою триаду была подставой с самого начала, нас всех разыграли как дураков. Ты, Бейлор и Кисмет оказались так поглощены охотой — сначала за Эви, а потом и за мной — что не заметили, что происходит что-то ещё.

— Вроде усиления власти?

— Точно.

Это звучало ужасно. Кураторы могли свободно управлять своими триадами, действуя так, как считали нужным. Раздавали задания и следили за работой своих охотников, но даже у них были боссы (начальство), чтобы докладывать трем офицерам в верхних эшелонах Департамента полиции города, чьи личности тщательно скрывались. Особенно от обычного полицейского управления.

Триады изолированы, союзники только друг другу. Настоящие копы нам не помогут, нормальные люди нас почти не замечают. Обратите нас друг против друга, и мы развалимся; изменить статус-кво и центр не удержать. Если Руфус, Бейлор и Кисмет получали приказ о нейтрализации от начальства, то они ему следовали. Никаких вопросов. Только действие.

— Нам нужно выяснить, кто избавился от тел, — сказала я.

Руфус моргнул:

— Каких тел?

— Всех полукровок, которых Эш, Джесси и я убили в ту ночь. Те, что поддержат мою версию событий. — Я сглотнула, почувствовав комок в горле. — Мне пришлось оставить их, чтобы вызвать подкрепление, но команда Кисмет застала меня врасплох, прежде чем я смогла вернуться на место. У них уже был приказ ликвидировать меня за убийство напарников. Меньше, чем через десять минут после их смерти меня разыскивали.

— Значит, кто-то подставил тебя, — проговорил Руфус.

Это было именно то, что Вайят сказал неделю назад. Кто-то внутри знал, как добраться до железнодорожного моста и как заставить девять других триад выступить против меня. Сосредоточить всю их энергию на поиске и моей нейтрализации, вместо того чтобы обращать внимание на Падших.

— Ага, кто-то меня подставил.

— Это не имеет смысла, — покачал головой Руфус.

— Разумеется, — отрезал Вайят. — В этом есть смысл. Кроме того, это оказался отличный повод убить Уолкинов, один из крупнейших кланов, сочувствовавших нашему виду. Мы гоняемся за своими задницами последние десять дней, в то время как кровососы и гоблины накапливают силу.

Я присела на корточки, чтобы посмотреть Руфусу в глаза. Он не отвел взгляда.