Начал я думать, как организовать неприятность французам. Забраться скрытно в крепость было невозможно. Французы очень бдительно несли службы, понимали, что любое пренебрежение в службе может привести к взятию крепости. Оставалось одно, использовать артиллерию. Для того, чтобы нанести урон противнику за стенами крепости, нужны мощные мортиры, а таковых в войске Суворова не было. Наличные оружия, не могли вести мортирную стрельбу, не хватало угла возвышения ствола. А вот если под направляющей лафета орудия выкопать углубление, то угол возвышения ствола станет относительно приемлемым, и можно попробовать, преподнести сюрприз неприятелю. С этими мыслями пошёл к командиру батальона.

— Вы все не можете успокоиться Головко? — выслушав меня, сказал Грессендорф, — хотите отличиться? — Вы и так на виду, вас не раз отметил фельдмаршал, трижды представил к награждению орденами. Я вам скажу по секрету, фельдмаршал планирует поздравить вас капитаном, после захвата Мантуи. А вы все пытаетесь применить разные придумки.

— Ваше высокоблагородие я хочу своими придумками, как вы выражаетесь, облегчить захват крепости, снизить потери.

— Радение за жизни солдат похвально. Однако, хочу сказать вам поручик, что солдат служит и воюет для того, чтобы умереть во славу своего государя.

— Все правильно ваше высокоблагородие, но я хочу, чтобы перед тем, как умереть, мой солдат, забрал пять-шесть жизней неприятеля. Тогда будет несомненная польза от его гибели.

— Что вы хотите?

— Отдайте мне в распоряжение батарею «единорогов» в двенадцать фунтов, с запасом ядер и бомб, Я попробую нанести разрушения внутри стен, чтобы французы не чувствовали себя в безопасности, укрывшись за ними.

— И больше вы ничего не попросите?

— Попрошу выдать каждому моему солдату по четыре гранаты, и увеличить количество штурмовых лестниц вдвое.

— Ну, это-то вам зачем?

— Все зависит от результатов стрельбы «единорогов». Если повезёт, подпалим, что-то внутри крепости, а может и взорвём А когда начнётся штурм, то будем кидать гранаты на стены, выбивать врага, чтобы никто не сбрасывал наши лестницы.

— Так никто не воюет, в учебнике «Осадное дело» подобный способ не описан. Я не совсем уверен, что будет от него польза. А впрочем, пробуйте.

Батарею я заполучил. Установил её вне пределов досягаемости крепостных орудий. Произвёл необходимые расчёты Что я зря учился в корпусе? В принципе должно получиться, только стрелять придётся полуторной порцией пороха на выстрел. Опасно, конечно, вдруг стволы наших орудий отлиты с браком, разорвать может на куски, побив расчёт О высокой точности я не мечтал, главное закинуть ядро за стену, посеять по возможности панику, в рядах обороняющихся.

Пушкари в точности выполнили все мои указания, и зарядили одно орудия цельнолитым ядром с полуторной порцией пороха. С позиции удалил всех, остался один. Перекрестился, и поднёс фитиль к затравочному отверстию, широко открыв рот. Пушка звонко бахнула. Я проследил за полётом ядра. Угодил в верхний край зубца стены. Углубили немного ямку под лафетом. Повторный выстрел. Ядро перелетело через стену, скорей всего, что-то повредило, потому что французы ответили нам артиллерийским огнём Их ядра падали с большим недолётом от наших позиций.

После тщательного осмотра орудия, и не найдя повреждений, пошёл докладывать командиру батальона о результатах.

— Согласно диспозиции, утверждённой фельдмаршалом, мой батальон штурмует крепость на вспомогательном участке, — проинформировал меня Грессендорф. — Основной удар, будет, нанесёт со стороны восточных ворот. Там собрана почти вся артиллерия. Вы поручик поступайте, как наметили. Начало штурма завтра на рассвете. Вы готовы?

— Так точно ваше высокоблагородие. Гранаты и лестницы запасены в достаточном количестве.

— Не смею вас больше задерживать. Ступайте, и займитесь подготовкой.

Собрал в своей палатке всех унтер-офицеров, рассказал о завтрашнем штурме. Приказал поверить качество подготовки. Подчинённые покидали палатку с суровой озабоченностью на лицах. Оно и понятно. Предстоит жестокий бой. Не каждому суждено выжить. Война.

Ещё затемно, моя рота заняла исходные позиции. Я находился на батарее. Ещё раз проверил готовность к ведению огня бомбами. Решил начать стрельбу этим боеприпасом. Разрыв бомбы нанесёт больший ущерб живой силе французов.

Взлетела в небо красная ракета, извещая войска о начале штурма.

— Огонь! — отдал команду пушкарям.

Разом грянули восемь пушек. Позиции батареи заволокло дымом. Командиру батареи, прапорщику Литвинову отдал последние распоряжения, и повёл свою роту на приступ.

До стен добежали быстро, ответный огонь со стороны французов был слабым и не точным.

— Гранаты на стены, живо, — прокричал я. — Шевелись братцы!

Не скажу, что все гранаты взорвались непосредственно на стене, многие её перелетели, но душераздирающие крики наверху, свидетельствовали об успешных попаданиях.

Литвинов с пушкарями не прекращал закидывать крепость бомбами. Жутковато было слышать гудение пролетающих над головой бомб. Сигналом для Литвинова, о прекращения обстрела, будет белое полотнище на стене, когда мы на неё взберёмся.

— Лестницы вперед, ставь и крепи, — раздавал я команды.

По первой лестнице, подобно кошке, я начал быстро подниматься. Перевалил через стену. Отлично, меня никто не встретил. На стене живых не было, только трупы. Помимо меня на стене было уже боле двух десятков моих солдат.

— Разойтись в стороны, открыть стрельбу по неприятелю, не мешать влезающим на стену, — сыпал я распоряжения.

Оглядевшись, заметил, что у подножья воротной башни разгорается неслабый пожар. Если верить словам пленного француза, там находится запас пороха. Ох, рвануть может. Надо уносить отсюда ноги.

— Всем быстро уйти от башни, — увлекал за собой солдат.

Вовремя ушли. Мощный взрыв, как мне показалось, сотряс всю крепость. Когда пороховой дым рассеялся, я заметил на месте башни огромную дыру. Куда подевались ворота, даже предположить не могу. В образовавшуюся брешь, устремились солдаты нашего батальона. А чуть погодя, на полном скаку в крепость ворвался казачий полк. Но французы не собирались сдаваться на милость победителя, оказывали упорное сопротивление. Это им не помогло. Чрез два часа, Мантуя была захвачена и очищена.

Взяли богатые трофеи. Более двухсот орудий, около пятисот пудов пороха, а пушечных ядер, такое количество, что даже сосчитать трудно. А вот с продовольствием не повезло. Великое множество продуктовых складов, местные жители основательно подчистили, пополнив личные закрома. Реквизировать у население провизию фельдмаршал запретил.

Осталось позади ещё одно сражение с моим участием.

В расположении моей роты было тихо. Солдаты приводили в порядок амуницию, чистили оружие, и переговаривались. Основная тема, вручение мне чина капитана лично фельдмаршалом, на развалинах крепости, и назначение на должность командира батальона, вместо выбывшего по ранению полковника Грессендорфа.

В основном, офицеры понимали, что я, со своими солдатами совершил геройский поступок, который обеспечил успех в захвате Мантуи и тем самым, мне удалось сохранить жизнь многим воинам. Но были и такие, которые считали, что выскочка из семьи запорожского казака, не достоин, получать в девятнадцать лет чин капитана. А стать командиром батальона, так это вообще, неслыханная наглость. Есть более достойные кандидаты на эту должность. Если посудить, то и дворянин он, то есть я, довольно таки сомнительный. Открыто никто мне этого не говорил, опасались, всем известно о моем искусном владении оружием. Как бы не пыхтели господа офицеры втихаря, но никто почему-то не рвался на мою должность.

Буквально через два дня после взятия Мантуи, заиграли боевые трубы, объявили тревогу.

Причина — наступление французов. Сменивший, ранее битого русскими войсками генерала Моро, молодой и энергичный генерал Бартелеми Жубер, решил дать сражение Суворову. Он привёл войска в порядок, и двинулся в сторону города Нови, в котором располагалась небольшая группа русских войск, возглавляемых генералом Багратионом.