| Sonia was a small thin girl of eighteen with fair hair, rather pretty, with wonderful blue eyes. | Соня была малого роста, лет восемнадцати, худенькая, но довольно хорошенькая блондинка, с замечательными голубыми глазами. | | She looked intently at the bed and the priest; she too was out of breath with running. | Она пристально смотрела на постель, на священника; она тоже задыхалась от скорой ходьбы. | | At last whispers, some words in the crowd probably, reached her. | Наконец шушуканье, некоторые слова в толпе, вероятно, до нее долетели. | | She looked down and took a step forward into the room, still keeping close to the door. | Она потупилась, переступила шаг через порог и стала в комнате, но опять-таки в самых дверях. | | The service was over. | Исповедь и причащение кончились. | | Katerina Ivanovna went up to her husband again. | Катерина Ивановна снова подошла к постели мужа. | | The priest stepped back and turned to say a few words of admonition and consolation to Katerina Ivanovna on leaving. | Священник отступил и, уходя, обратился было сказать два слова в напутствие и утешение Катерине Ивановне. | | "What am I to do with these?" she interrupted sharply and irritably, pointing to the little ones. | - А куда я этих-то дену? - резко и раздражительно перебила она, указывая на малюток. | | "God is merciful; look to the Most High for succour," the priest began. | - Бог милостив; надейтесь на помощь всевышнего,- начал было священник. | | "Ach! | - Э-эх! | | He is merciful, but not to us." | Милостив, да не до нас! | | "That's a sin, a sin, madam," observed the priest, shaking his head. | - Это грех, грех, сударыня, - заметил священник, качая головой. | | "And isn't that a sin?" cried Katerina Ivanovna, pointing to the dying man. | - А это не грех? - крикнула Катерина Ивановна, показывая на умирающего. | | "Perhaps those who have involuntarily caused the accident will agree to compensate you, at least for the loss of his earnings." | - Быть может, те, которые были невольною причиной, согласятся вознаградить вас, хоть бы в потере доходов... | | "You don't understand!" cried Katerina Ivanovna angrily waving her hand. | - Не понимаете вы меня! - раздражительно крикнула Катерина Ивановна, махнув рукой. | | "And why should they compensate me? | - Да и за что вознаграждать-то? | | Why, he was drunk and threw himself under the horses! | Ведь он сам, пьяный, под лошадей полез! | | What earnings? | Каких доходов? | | He brought us in nothing but misery. | От него не доходы, а только мука была. | | He drank everything away, the drunkard! | Ведь он, пьяница, все пропивал. | | He robbed us to get drink, he wasted their lives and mine for drink! | Нас обкрадывал да в кабак носил, ихнюю да мою жизнь в кабаке извел! | | And thank God he's dying! | И слава богу, что помирает! | | One less to keep!" | Убытку меньше! | | "You must forgive in the hour of death, that's a sin, madam, such feelings are a great sin." | - Простить бы надо в предсмертный час, а это грех, сударыня, таковые чувства большой грех! | | Katerina Ivanovna was busy with the dying man; she was giving him water, wiping the blood and sweat from his head, setting his pillow straight, and had only turned now and then for a moment to address the priest. | Катерина Ивановна суетилась около больного, она подавала ему пить, обтирала пот и кровь с головы, оправляла подушки и разговаривала с священником, изредка успевая оборотиться к нему между делом. | | Now she flew at him almost in a frenzy. | Теперь же она вдруг набросилась на него почти в исступлении. | | "Ah, father! | - Эх, батюшка! | | That's words and only words! | Слова да слова одни! | | Forgive! | Простить! | | If he'd not been run over, he'd have come home to-day drunk and his only shirt dirty and in rags and he'd have fallen asleep like a log, and I should have been sousing and rinsing till daybreak, washing his rags and the children's and then drying them by the window and as soon as it was daylight I should have been darning them. | Вот он пришел бы сегодня пьяный, как бы не раздавили-то, рубашка-то на нем одна, вся заношенная, да в лохмотьях, так он бы завалился дрыхнуть, а я бы до рассвета в воде полоскалась, обноски бы его да детские мыла, да потом высушила бы за окном, да тут же, как рассветет, и штопать бы села, - вот моя и ночь!.. | | That's how I spend my nights!... | Так чего уж тут про прощение говорить! | | What's the use of talking of forgiveness! | И то простила! | | I have forgiven as it is!" | Глубокий, страшный кашель прервал ее слова. | | A terrible hollow cough interrupted her words. She put her handkerchief to her lips and showed it to the priest, pressing her other hand to her aching chest. | Оно отхаркнулась в платок и сунула его напоказ священнику, с болью придерживая другою рукой грудь. | | The handkerchief was covered with blood. | Платок был весь в крови... | | The priest bowed his head and said nothing. | Священник поник головой и не сказал ничего. | | Marmeladov was in the last agony; he did not take his eyes off the face of Katerina Ivanovna, who was bending over him again. | Мармеладов был в последней агонии; он не отводил своих глаз от лица Катерины Ивановны, склонившейся снова над ним. | | He kept trying to say something to her; he began moving his tongue with difficulty and articulating indistinctly, but Katerina Ivanovna, understanding that he wanted to ask her forgiveness, called peremptorily to him: | Ему все хотелось что-то ей сказать; он было и начал, с усилием шевеля языком и неясно выговаривая слова, но Катерина Ивановна, понявшая, что он хочет просить у ней прощения, тотчас же повелительно крикнула на него: | | "Be silent! | - Молчи-и-и! | | No need! | Не надо!.. | | I know what you want to say!" | Знаю, что хочешь сказать!.. | | And the sick man was silent, but at the same instant his wandering eyes strayed to the doorway and he saw Sonia. | - И больной умолк; но в ту же минуту блуждающий взгляд его упал на дверь, и он увидал Соню... | | Till then he had not noticed her: she was standing in the shadow in a corner. | До сих пор он не замечал ее: она стояла в углу и в тени. | | "Who's that? | - Кто это? | | Who's that?" he said suddenly in a thick gasping voice, in agitation, turning his eyes in horror towards the door where his daughter was standing, and trying to sit up. | Кто это? - проговорил он вдруг хриплым задыхающимся голосом, весь в тревоге, с ужасом указывая глазами на дверь, где стояла дочь и усиливаясь приподняться. | | "Lie down! | - Лежи! | | Lie do-own!" cried Katerina Ivanovna. | Лежи-и-и! - крикнула было Катерина Ивановна. | | With unnatural strength he had succeeded in propping himself on his elbow. | Он дико и неподвижно смотрел некоторое время на дочь, как бы не узнавая ее. | | He looked wildly and fixedly for some time on his daughter, as though not recognising her. | Да и ни разу еще он не видал ее в таком костюме. | | He had never seen her before in such attire. Suddenly he recognised her, crushed and ashamed in her humiliation and gaudy finery, meekly awaiting her turn to say good-bye to her dying father. | Вдруг он узнал ее, приниженную, убитую, расфранченную и стыдящуюся, смиренно ожидающую своей очереди проститься с умирающим отцом. | | His face showed intense suffering. | Бесконечное страдание изобразилось в лице его. | | "Sonia! | - Соня! | | Daughter! | Дочь! | | Forgive!" he cried, and he tried to hold out his hand to her, but losing his balance, he fell off the sofa, face downwards on the floor. They rushed to pick him up, they put him on the sofa; but he was dying. | Прости! - крикнул он и хотел было протянуть к ней руку, но, потеряв опору, сорвался и грохнулся с дивана, прямо лицом наземь; бросились поднимать его, положили, но он уже отходил. | | Sonia with a faint cry ran up, embraced him and remained so without moving. | Соня слабо вскрикнула, подбежала, обняла его и так и замерла в этом объятии. | | He died in her arms. | Он умер у нее в руках. | | "He's got what he wanted," Katerina Ivanovna cried, seeing her husband's dead body. "Well, what's to be done now? | - Добился своего! - крикнула Катерина Ивановна, увидав труп мужа, - ну, что теперь делать! | | How am I to bury him! | Чем я похороню его! | | What can I give them to-morrow to eat?" | А чем их-то, их-то завтра чем накормлю? | | Raskolnikov went up to Katerina Ivanovna. | Раскольников подошел к Катерине Ивановне. | | "Katerina Ivanovna," he began, "last week your husband told me all his life and circumstances.... Believe me, he spoke of you with passionate reverence. | - Катерина Ивановна, - начал он ей, - на прошлой неделе ваш покойный муж рассказал мне всю свою жизнь и все обстоятельства... | | From that evening, when I learnt how devoted he was to you all and how he loved and respected you especially, Katerina Ivanovna, in spite of his unfortunate weakness, from that evening we became friends.... | Будьте уверены, что он говорил об вас с восторженным уважением. С этого вечера, когда я узнал, как он всем вам был предан и как особенно вас, Катерина Ивановна, уважал и любил, несмотря на свою несчастную слабость, с этого вечера мы и стали друзьями... | | Allow me now... to do something... to repay my debt to my dead friend. | Позвольте же мне теперь... способствовать... к отданию долга моему покойному другу. | |
