Зато любил Энни.

И Армина это не смущало.

Энни невозможно не любить.

— Отстань от него, — положил руку на плечо Брауна брюнет и кивнул головой куда-то в сторону, — Там Криста с Имир. Пойдем к ним.

Упоминание в разговоре имени Кристы действовало на Брауна, как тряпка на быка. Его в этот момент не смущала даже злая фурия-Имир. Бертольт обычно в этот момент тяжело вздыхал, а Криста хлопала глазками, держа руку подружки на своей талии.

Даже Спрингер понял в чем тут дело. Райнер нет.

Когда-то один неизвестный человек сказал, что любовь слепа и все подхватили. Это определенно было правдой.

А считается ли тогда, что Энни не обращает на него внимание, как на парня, потому что любит и слепая?

Арлерт мысленно дает себе пощечину и просит не повторять больше подобный бред.

Очередной любимый рукопашный бой. За все время Шадис никогда не ставил этих двоих вдвоем, и Армин был ему благодарен. Пусть лучше слагают шутки о сильном Арлерте сейчас, чем потом об облажавшемся слабаке после.

Хорошо, что Энни не волновало никогда происходящее вокруг. Ей бы размышления Армина точно бы не понравились.

Девушка стояла неподалеку от него, вяло переговариваясь о чем-то с Сашей. Порой Армину казалось, что ей даже лень просто открывать рот, не то что заводить с кем-то разговор. Браус это не смущало. Она могла и мертвого разговорить.

В любом разговоре Армина с Конни, парень никогда не упускал возможности пожаловаться на то, какая Саша иногда болтливая.

Конечно, Арлерт знал, что Конни всегда преувеличивает, но, исходя из его описаний, уже твердо был уверен в том, что Браус разговаривает даже во сне.

Армин всегда был слишком наивным и любую мелочь ракручивал от микроскопических до невероятных масштабов.

А разговоры о Саше обычно заканчивались откуда не возьмись проходившим Жаном и его вечной шуткой о том, что Браус нужно затыкать рот поцелуем.

Тут даже Конни краснел.

Энни, тем временем, заметила его внимательный взгляд. Армин знал, что он ее уже не смущает. Она привыкла к этой его «особенности».

Подумаешь, смотрит на нее, как на божество. С кем не бывает. Леонхарт ведь никогда не волнует происходящее вокруг.

Она коротко машет ему рукой — так же безразлично и сухо, как в их первый день знакомства. Арлерт бодро машет в ответ и пытается не думать опять о том, что ей на самом деле на него плевать.

— Подружка твоя?

Один из курсантов 104-го кадетского корпуса — Натан Ллойд.

Если при каких-то обстоятельствах не запомнить его имя, то можно просто называть мразью.

Один из, так называемых, авторитетов, которые провозглашают себя сами, но все равно умудряются вести за собой толпу.

Толпу таких же мразей, как сами.

Но что сделает такой человек, как Армин Арлерта, против него и его компании?

Где там красноречивый Кирштайн, когда он так нужен?

Сложно сказать с чего началась их неприязнь к друг другу. Армин помнит, как случайно пролил на него молоко.

Ллойд набросился на него с таким видом, будто он король и Арлерт только что объявил ему войну.

Может, стоило ему промолчать на все те оскорбления, которыми Натан его крыл. Но он не смог.

Ладно. Но в глаз бить точно не надо было. Спасибо господи, что он был не один и без Энни.

Эрен что-то тогда вдолбил Ллойду в голову, Райнер пригрозил кулаком, Микаса молча просверлила взглядом — этого хватило, чтобы он убежал, а рано утром подкараулил Армина с парнями у выхода и избил.

Для всех Армин упал с лестницы. Поразительно, как ему, с его то выдающимися способностями к вранью вообще поверили.

А Энни не поверила. Она пожала плечами, бормотнула что-то про дохляка и уткнулась в конспекты. Это была самая запоминающаяся лекция в его жизни.

Конечно, Арлерт никому ничего не сказал и не жаловался. Но все стали замечать, что он слишком часто начал падать с лестницы и вдруг вспомнили, что лестниц тут почти нет. Но Арлерт молчал.

Молчал также храбро и стойко, как терпел побои. Сам себя уговаривал не рыпаться, а то хуже будет. Не хотелось умирать в самом расцвете сил.

Но когда Энни в очередной раз болтала о том, какой он дохляк — очень даже хотелось!

Но останавливали, как всегда, Эрен с Микасой. Спасибо-господи хотя бы за то, что теперь он не был просто их тенью.

Армин очень много думает. Очень.

Вот сколько Ллойд тут уже стоит?

— Да? — спросил он, перед этим задавая еще какой-то вопрос. Про «подружку» Армин уже забыл — это было даже приятно услышать.

— Ллойд, извини, но я тебя не слушал, — старался не грубо ответить Арлерт. Он не оборачивался, но чувствовал спиной суровые взгляды его дружков и сжимающиеся в кулаки руки. Сильные руки.

— Ты меня очень расстроил, Армин, — с наигранной обидой ответил Натан, противно пища. Где-то за спиной хохотнул один из его обделенных умом дружков. Таких людей вообще, собственно, надо бы жалеть.

— Так что, Армин? Подружка твоя, да? Думаешь я не слышал ту захватывающую историю о вашей драке? И как ты, да ее? В голове не укладывается!

— Отвали, — скинул руку ублюдка Арлерт с себя. Он повернулся к нему, старательно выражая на лице все то омерзение, которое испытывает к парню, — И не смей обсуждать Энни в моем присутствии.

Армин уже прикинул в голове, сколько примерно синяков он насчитает на себе ночью, но сейчас, когда Ллойд ловит на себе суровый взгляд Эрена и уходит с дружками восвояси, Армин улыбается другу и думает, что сегодня как-то все не по-Арлетовски хорошо.

— Может мне все-таки с ними разобраться? — быстро оказывается Эрен возле блондина, приобнимая его за плечи, — Только скажи и мать родная их не узнает.

Эрен с Микасой уже который раз хотели помочь ему разобраться самим, но Армин отказывался. Они не спорили. В конце концов, не мамочка и папочка ему.

А Эрен вообще заявил, что это, в какой-то мере, воспитывает в нем солдата.

Микаса дала ему смачного леща.

Аккерман слишком заботилась обо всех, и о нем в том числе. И вообще обо всех самых близких товарищах.

Одна даже помогла Жану с чисткой зубов посреди бела дня, в коридоре, у стены…

Конни никогда не умел шутить, а Армин предпочел выкинуть из головы то, что видел.

— Не надо, Эрен — в сотый или тысячный раз ответил то же самое парень. А Йегер никогда не терял надежду.

Сегодня Армина и Энни опять не поставили вместе. Но лучше бы они это сделали.

Армин думает так в первые секунды, когда Шадис называет Натана Ллойда — его сегодняшнего партнера по спаррингу.

Арлерту кажется, что, даже если он вдруг оглохнет, смех его дружков будет преследовать его после звуковыми волнами и отзываться землетрясением в голове. Невозможно, мать твою.

Но стоит Армину пересечься с ухмыляющимся взглядом Ллойда, как он понимает, что все.

Где-то далеко уже остается и чертов смех, и бодрый выкрик Эрена о том, что «Это его шанс!» и весь мир вообще.

Сегодня это его шанс. Шанс показать то, что он не дохляк.

— Подожди, — Энни хватает его за руку в нужный момент. Армин безнадежно закатывает глаза. Уже не нужно готовиться к очередным едким замечанием Энни о его силе — они давно идут по умолчанию ко всей его жизни.

Парень оборачивается на девушку, которая ниже его уже почти на две головы. Но стоит чуть самому опустить голову и пересечься с таким обеспокоенным и нежным взглядом, как мир перестает существовать в привычном для него понимании.

— Не надо, — говорит Энни, — Не надо.

— Почему? — тупо спрашивает Армин, вообще не зная, что сказать. Как реагировать. Как жить дальше, увидев Энни Леонхарт с другой стороны.

Ох, как же бил по его мужской гордости тот факт, что прекрасная представительница женского пола, в которой он души не чает, сейчас так к нему относиться.

Она просто беспокоиться о нем, как, наверно, типичный друг, а он смотрит на нее как на любимую жену и мать троих его детей.

Вот это была первая действительно смешная шутка Конни, как признал однажды он сам.