Еще больше, правда, пугала мысль о том, что Леонхарт сама сделала его таким.

Она бы могла попросить сейчас прощение. Армин бы мог высказать все, что думает о ее неизменном участие в собственной судьбе.

Леонхарт распахнула глаза. Армин раскрыл рот. Они смотрели друг на друга, застыв в таком положении. Молочная кожа под пальцами Армина начала краснеть. Все мысли все такой же пулей вылетели из головы. И солнечный мальчик притянул к себе Снежную Королеву, касаясь ее губ поцелуем, на зло прочим личностям и всему миру особенно.

Энни вскрикнула, но поцелуй заглушил ее крик. Армин отбросил все прелюдии и сразу начал целовать блондинку с нескрываемой жадностью, крепко держа руки уже на ее талии. Он открыто кусал губы девушки, слизывая после с них кровь, вместе с кусочками оторванной кожи. Леонхарт на вкус была восхитительной, и Арлерт еще раз помолился за собственный рассудок.

Энни глухо простонала в поцелуй. Армин отстранился от нее, сплюнул на землю, отчего-то довольный этому действию. Он молча начал глядеть на Энни, буквально прожигая ту взглядом. Кровь с верхней губы Леонхарт тонкой струйкой стекала вниз. Вкупе с расширенными в изумлении глазами, Энни представляла собой загнанную в угол жертву.

Это точно не то, что Армин постоянно желал. Энни в его объятьях — казалось, что может быть лучше! Обнимай, целуй, да радуйся! Сжимай пальцами худые щеки, кусай до крови губы и пытайся сломать на удивление тонкую талию, точно как хрупкую ветку. Радуйся, Арлерт. Она твоя!

Все тело Армина напряглось в попытке справиться с собой. Когда он слишком сильно сжал талию девушки пальцами, она громко выдохнула, тут же поджимая губы, и прогнулась. Запрокидывая голову назад, Энни продемонстрировала открытую шею. Армин провел по ней пальцами, чувствуя уже достаточно нежную кожу. Энни сделала судорожный вдох, чувствуя сначала легкий поцелуй, после чего тот перерос в грубый — в конце концов, Арлерт просто впился зубами ей в шею, оставляя уже, скорей, синяк, а не засос.

Энни не издала ни одного слова, ни одного всхлипа от боли и ни разу не попыталась вывернуться. Точно, как хрупкая девочка молча принимала наказание от злого мужа. Армин отстранился, снова бросил на блондинку короткий взгляд и вновь прижался в поцелуе. В этот раз он пригнул ее чуть ли не до земли, как будто они здесь были совершенно одни.

Армин ни разу за все то время, когда он дал волю чувствам, не забывал о том, что где-то здесь прячется один из шпионов Смита, с намерением проследить лично за ним. Проверить его верность. Убедиться в том, что он не предатель.

И Арлерт даже не считал примерно количество проблем, что обрушатся на него после этого. Он подумал о том, что эти губы Энни стоят всех этих проблем полностью. Может, стоят большинство других людей.

Но Леонхарт, пытаясь мягко отстраниться от Арлерта, считала иначе. Он выпустил из плена ее губы, не выпуская, однако, из кольца горячих рук. Лицо Энни также все горело, но и его, возможно, тоже. Наверно, сейчас он уже достаточно страшно выглядит.

Энни хотела выпутать одну руку, погладить Арлерта по щеке и попросить прекратить все это. Армин избавил ее от всех этих действий последним коротким поцелуем в губы и отошел на шаг назад.

Армин уже говорил, что знает Энни лучше всех.

Леонхарт своим зорким взглядом ясно заметила промелькнувшую тень за спиной блондина. Наверно, это был кто-то из солдат, с которыми Арлерт намеревается ее поймать. Он уже просто стоял перед ней, рассматривая блондинку, как ни в чем не бывало. Взгляд его был ни на что не похожий. Полное разочарование в нем перемешалось с открытым желанием. И это побуждало Леонхарт громко и иронично рассмеяться. Армин, наверно, посмеялся бы с ней тоже.

— Почему ты так вырядился? — равнодушно спросила Энни, только сейчас замечая на Арлерте широкий плащ.

— Я перевозчик, — также равнодушно ответил Армин, — Точнее, выдаю себя за него, — еще равнодушней добавил, — Этот плащ отлично скрывает, — закончил блондин, приподнимая плащ. Энни подумала, что у него там ножи — как раз подходящие для убийства чудовища — но там было лишь УМП.

— Что происходит? — уже совсем холодно спросила Леонхарт. И Арлерт тихо хмыкнул.

Армин никогда не был хорошим актером, а Энни тем более. Была черта, присущая обоим, ставящая в неловкое положение и иногда мешающая жизни.

Никто из них не умел врать. Разве что, можно было сделать ставку, кто здесь самый худший лгун.

— Энни… — начал говорить Армин, снимая капюшон, лучше показывая огромные голубые глаза, в привычной сейчас холодности которых можно было разглядеть едва заметную задоринку. Энни слизнула кровь с губы. Армин смахнул пот со лба.

Весь этот разговор был еще скучней, чем последняя учебная лекция, на который их всех еще умудрились задержать перед очень важной тренировкой. На ум Леонхарт пришло такое сравнение сейчас, когда Армин рассказал ей всю сказку, что придумал сам или придумал кто за него. В любом случае, она точно знала, что он ее тоже специально задерживает.

Тянет время? Уберегает от чего-то? Спустя где-то три минуты заученной, как учебный параграф, речи, Энни начало казаться, что кто-то сейчас не выдержит и выбежит ловить ее сам. Оттолкнет Армина с недовольным «Ты еще часов десять назад должен был ее куда-то туда привести! Может еще какую-нибудь книжку перескажешь?»

— Армин, ты уж прости, — собственный голос для Леонхарт звучал как со стороны, — Я не могу помочь. Я никому не скажу о вас, но выпутывайтесь сами.

Девушка бросила на Арлерта короткий взгляд и понурила голову. Он упирался глазами в землю, не говоря не слова. Без суеты, без театральных жестов и без предупреждения, Энни развернулась и собралась уходить. Армина какая-то простая бумажка на земле увлекла настолько, что он едва успел окликнуть Энни, что уже почти исчезла за поворотом.

— Энни, пожалуйста! — огромные глаза парня быстро заморгали, а мозг начал лихорадочно подбирать подходящую причину, из-за которой Энни бы осталась.

Меньше двух секунд ему потребовалась, чтобы крикнуть:

— Эрена же убьют!

И, ожидаемо, Энни остановилась. Армин сжал кулаки и начал рассказывать об опасности, что теперь поджидает Йегера. Он уже не врал — все, до единого слова было правдой. Энни слушала его внимательно, не двигаясь с места.

Совсем не в тему Арлерт чувствовал ревность, нарастающую внутри как ком и побуждающую его выдать вместе со своей громкой речью еще что-нибудь абсурдное.

Он сдержался. Когда закончил говорить, Энни обернулась на него через плечо. Девушка вскинула голову, недоверчиво глядя на невозмутимое лицо Арлерта и наигранно-удивленно спросила:

— Ты правда считаешь меня таким хорошим человеком?

Армин сжал зубы, прикусывая край левой губы; веки его задрожали и кончик носа покраснел, и блондин, словно видя себя со стороны, опустил голову, чтобы не встречаться с блондинкой глазами.

— Ты же знаешь, что я думаю о хороших людях, — будто огорченный таким вопросом, тихо ответил Армин. Последняя его фраза звучала, как неоспоримый факт, — Хороший человек не может быть хорошим для всех.

Армин начал тихо и быстро объяснять, кто же такие хорошие люди на самом деле. Что конкретно они из себя представляют. Слова из его уст вылетали с непоколебимой уверенностью, которая, однако, не относилась к Леонхарт никак. Она точно это знала. Армин смотрел то на землю, то отводил глаза в сторону, то вовсе закрывал их. Голос его дрожал так сильно, что Энни хотелось заткнуть руками уши или отрезать их вовсе.

— И если ты не поможешь, — блондин поднял глаза, цвет которых был подобен лазурному морю. Только затуманенные и почти полностью накрытые пеленой слез они уже не были так прекрасны.

Энни с нетерпением ждала, как он закончит фразу. Что добавит напоследок?

Если бы Армин прочитал письмо, то, возможно, убежал бы с ней сейчас за стену? Если бы прочитал, то, возможно, не сделал бы этого?

Сознание Арлерта уже почти гибло от противоречий. Сердце жадно ими питалось. И Энни могла поклясться, что сейчас с его губ должна была сорваться совсем другая фраза: