— Проблема? — непонимающе переспросила Энни.

— Да, — кивнула головой Хитч, — ты очень хочешь показаться ему милой. Эмоциональной, словно все время вашего знакомства не была такой, как сейчас, — объясняла девушка.

Энни точно не понимала, к чему она клонит. Леонхарт сбилась со счету и уже не могла сказать, сколько ей минут осталось до выхода, чтобы вовремя успеть на корабль, что отвезет ее на территорию стены Роза.

— Ты пытаешься казаться той, кем не являешься, — видя, что до Леонхарт вообще не доходит, пробурчала Дрейс, — Подумай уже головой, придурошная. Твой солнечный мальчик будет читать твое письмо и думать, что ему вообще написал кто-то левый! А влюбился он когда-то не в кого-то левого, а в Энни Леонхарт. В тебя, чертовый ты и непробиваемый, сплошной кусок льда!

Хитч быстро протараторила эти слова и пошла к выходу, говоря, что она еще не выпила стакан воды, обязательно необходимый после пробуждения для поддержки хорошего состояния кожи.

Когда Дрейс скрылась за дверью, Энни сидела какое-то время в ступоре. Только воспоминание о том, что корабль может уплыть без нее, и тогда она провалит всю свою операцию, заставили ее наконец взять перо в руки и покончить со всем этим.

Как у писателя в разгар вдохновения, слова появлялись на бумаге быстрей, чем она успевала о них подумать. Они очень быстро складывались в единые фразы, а после в целый текст, сейчас уже казавшийся Леонхарт не таким убогим. Но она все равно не переставала считать, что отдавать его не стоит.

Просто, сам факт того, что она быстро писала на бумаге все, что постоянно пыталась запрятать в себе, давал ей облегчение. Все эмоциональные мысли безэмоциональной Энни Леонхарт по итогу оказались на этом мятом листке бумаги. А она, только дописывая последнее предложение, поняла, что схватила старый. Но так даже лучше. Во всяком случае, Армин поймет, что это все не пустые слова, и до этого Энни вообще старательно думала над ними.

— Все пишешь? — вернулась Хитч тогда, когда Энни складывала листок вчетверо. Он принял еще более отвратительный вид. Хитч заметила действия Энни, подходя ближе, — Дописала?

Леонхарт коротко кивнула головой, показывая письмо. Дрейс возмущенно произнесла:

— Лучше листка не нашла?! Я же тебе такой красивый вырвала… У меня слов нет, Леонхарт!

— Спасибо за помощь, Хитч, — тихо сказала Энни. На сложенном листочке она коротко сообщила, что это вообще такое.

— «Для Армина»? — язвительно сказала Дрейс, вчитываясь, — А конверт не судьба купить? С какой-нибудь красивой маркой? Ах да, прости, я забыла. Ты за собой то не следишь, что уж говорить про какие-то письма. Дождалась хотя бы, когда чернила высохнут?

— Ты можешь передать его сама? — тут попросила Энни, не обращая на Хитч внимание и сбивая после с толку.

— Я? — удивленно хлопала глазами кудрявая, указывая на себя пальцем, — А с чего бы мне это делать? У меня других забот нет?

— Пожалуйста. Я это уже точно не сделаю.

Хитч только злила недосказанность Энни. Ей вообще не хотелось никак ей еще помогать. И так за сегодня расщедрилась. А она ее, между прочим, еще и разбудила.

Но полные отчаяния, надежды и просьбы, некогда полностью ледяные глаза, сейчас разжалобили, наверно, даже бы серийного убийцу.

— Ладно, — рявкнула Хитч, — Только пусть твой солнечный мальчик, что в печенках уже у меня сидит, сам сюда придет или еще куда-нибудь, но не слишком далеко. Буду я тащиться еще за ним в другой город!

Энни бодро закивала головой. Она, наверно, согласилась бы на любые условия, выдвинутые Хитч. А эти были и вовсе безобидными — Армин когда-нибудь бы точно сюда заявился.

Через год или два. Месяц или неделю. Может, даже на следующий бы день. Энни не исключала никакой из этих вариантов.

Пока Хитч доставала из-под стола пудру и подводку, попутно покрывая Леонхарт оскорблениями, Энни уже сидела на своей кровати, не прекращая думать о том, правильно ли она все делает.

Действительно ли нужно Армину это письмо. Дело даже не в желании — нужно ли ему вообще такое читать?

Леонхарт очень не хотела добавлять проблемы в жизнь солнечного мальчика. Их и так уже скоро станет слишком много.

Но… Она же…

Она его…

Энни молчала. Она с силой сжимала письмо чуть ли не в кулаке, безразлично глядела на такую девочку Хитч, думая, какая завтра будет погода. Будет ли солнце.

Кажется, что она уже опоздала на корабль. Или нет. Энни точно не могла сказать, потому что ее внутренние часы барахлили и не могли нормально работать вместе с размышлениями.

Энни, как и Армин очень много думает.

— Оппа, — произнесла довольно Хитч, рассматривая себя внимательно в зеркало. Кудрявая одернула новую красивую кофточку, улыбнулась и наконец отошла.

Энни все так же сидела на кровати, кажется, за все время даже не разу не дернувшись. Дрейс недовольно цокнула:

— Что расселась? Может оденешься? — Дрейс недовольно указала на ночную рубашку Леонхарт, которую та до сих пор не переодела. Кажется, что вообще забыла, в каком виде находится.

— Хитч, — хрипло выдала Энни, не поднимая на девушку глаза. Кудрявую насторожил ее тон. Энни протянула ей руку с письмом, — Забери. Передашь потом Армину. И не читай, пожалуйста.

Отчаяние все также четко, как музыка из граммофона, доносилось из голоса Леонхарт, но Хитч все равно не сдержалась от показательного фырканья и заявления о том, что она ее бесит.

Энни думала о том, успеет ли она за такое короткое время на корабль; думала, что еще интересного при встречи сообщит ей Райнер о бывших сослуживцах; думала, как Бертольд на нее посмотрит; думала о погоде, что будет на послезавтрашней вылазке и о том, с кем из первых бывших товарищей столкнется; думала, остался ли за этот месяц Армин все таким же солнечным мальчиком; вместе с мыслями об Армине, она также много думала о родном доме, недавнем кошмаре и о том, что постоянно создает не только себе, но и всем остальным слишком много проблем.

Дрейс уже почти взяла письмо, но Энни резко убрала руку, небрежно убирая его в карман и равнодушно говоря, что передумала.

Хитч уже не показательно фыркнула.

========== 14. ==========

— Армин, — Энни обернулась к парню, который снова споткнулся и упал. В этот раз, правда, камень был действительно незаметным и достаточно большим. Но это все равно не отменяло предположения Леонхарт о том, что этот парень над ней уже просто издевается. Но, может, пытается ее рассмешить. Это как раз в духе Арлертхарта, провозглашенного на сегодняшнем построении. Энни непроизвольно закатила глаза, вспомнив об их новом общем прозвище.

А Армин поднялся, как ни в чем не бывало и так, словно у него не было кучи больных синяков и прочих разных ран на теле. И будто он не капли не устал за эти полтора с лишним часа, пока пытался набежать около ста кругов. Он не выдавал свое безнадежное состояние почти ничем.

Армин, уже стоя на ногах, развернулся к Энни, перед этим слегка пошатнувшись.

— А я, между прочим, тебя обогнал, — с детским восторгом сообщил он ей, гордо вскинув палец вверх. Энни показала ему большой, издевательски ответив:

— Молодец. Если бы ты еще не падал каждые сто метров, то цены бы тебе не было, — сказав это, Энни снова пошла вперед, оставляя Арлерта за спиной уже очень быстро.

— Энни, — запыхавшись, позвал Армин, снова поравнявшись с девушкой. Ноги его предательски дрожали от усталости, вдобавок, еще перед глазами медленно начинало все плыть от недостатка сил. Арлерт уже много раз успел себя проклясть за то, что ничем толком не поужинал.

— Что? — спросила Энни, даже не обернувшись на него. Она перешла на легкий бег, который можно было смело назвать быстрым шагом. Армин, по крайней мере, так и шел.

— Нам осталось всего четырнадцать кругов, — бодро известил Арлерт, искренне радуясь такой малой цифре. Хотя, сейчас даже тридцать было бы для него мало, учитывая, что изначально надо было бежать сто.

— Здорово, Армин, — с наигранным оптимизмом ответила Леонхарт, — тогда давай покончим с этим наконец.