— Спаси-и-ибо, — устало протянула я, наблюдая, как ловко он отсекает всё лишнее. До этого момента мне казалось, что абсолютно все мои записи нужно знать на зубок. Не мудрено, что я и половины нужного материала не запомнила.

— Расслабься, Нами, это всего лишь проверка остаточных знаний, — не глядя на меня, Саске продолжал что-то выделять в тетради жирными линиями.

— Мои остаточные знания по нулям. Во время домашнего обучения я почти не притрагивалась к гуманитарным наукам. — Парень в ответ что-то промычал и, пробежав глазами по проделанной работе, вернул мне тетрадь.

— Вот. Заучи основное. Время еще есть, успеваешь. — Время? Сейчас заканчивается большая перемена, затем будет урок английского, а после — злополучная история. Может, этого достаточно для Учихи, но не для меня. — А если все-таки не успеешь, — добавил он, — могу на время теста пересесть к тебе. Помогу, чем смогу.

Так… А вот это уже странно. Да, мы с Саске неплохо ладим, но не настолько, чтобы он с таким рвением оказывал мне поддержку. В последний раз такой небывалый прилив альтруизма я у него наблюдала в десять лет. И то, тогда Учиха подумал, что сломал мою куклу, и пытался загладить свою вину. На самом деле голова у нее отваливалась едва ли не с того момента, как мы с мамой принесли игрушку из магазина, но сейчас не об этом.

Откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки, я внимательно смотрела на него, в попытке заприметить в поведении парня подвох. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Ты, конечно, извини, но с чего вдруг такая забота? — мой вопрос прозвучал немного грубо, но он был резонным. Что бы ни двигало Саске, это было неспроста.

— А с чего вдруг такая подозрительность? — в тон мне парировал Учиха. — По-твоему, я не могу помочь просто так? — поднявшись со стула, он провел рукой по волосам, отчего они красиво проскользнули меж длинных пальцев. Ино обожала, когда он так делал, и сейчас она бы блаженно растаяла и растеклась лужицей там же, где стояла. Хорошо, что на меня это действие не производило такого впечатления.

В ответ я неопределенно пожала плечами. «На тебя не похоже, Саске».

Со звонком в кабинет влетела запыхавшаяся Яманака. Интересно, удалось ей с Кисаме-сэнсэем уговорить Мадару выделить средства на клуб? Встретившись со мной взглядом, она тяжело вздохнула и отрицательно покачала головой. Не удалось… Это был пятый день их паломничества к директору. Похоже, что господин Учиха — крепкий орешек, и девочки с помпонами его не особо заботят. Бедняга еще не знает, с кем связался. Ино от него так просто не отстанет.

Вскоре в класс впорхнула Тенши Конан — незамужняя молодая учительница, недавно переехавшая из Токио в наше захолустье, совершенная до невозможности: стройные ноги от ушей, большая грудь, ангельское лицо, идеальные волосы, заплетенные в изящный пучок… Особо впечатлительная часть класса едва не заливала слюной парты при взгляде на нее. Впрочем, Конан это шло на руку. Ей не нужно было бороться за внимание учеников, когда она объясняла новый материал: оно и без того всецело принадлежало ей.

Английский прошел почти без приключений. Правда, когда подошла моя очередь переводить строчку из текста, я самозабвенно зубрила историю, так что не сразу поняла, что от меня требуется, когда сидящий позади Саске ткнул меня в спину ручкой. Благо, на помощь подоспела Хината, шепотом подсказавшая с соседнего ряда страницу и номер нужного предложения. Пока я судорожно пыталась сориентироваться в учебнике, сэнсэй осуждающе качала головой, говоря, что не стоит заниматься посторонними делами на её уроке. В конечном итоге, я неплохо справилась, даже с временами ничего не напутала и, похоже, реабилитировалась в глазах учительницы.

— Спасибо, — шепотом поблагодарила я Хинату, на что она, пряча глаза, сдержанно кивнула и отвернулась. Отчего это гадкое чувство, будто я в чем-то перед ней провинилась? Я определенно не сделала ничего, что могло бы её задеть. Или сделала? Хьюга слишком стеснительна, чтобы сказать мне об этом напрямую.

К концу урока подъем в четыре утра начал сказываться. Тело загудело, руки стало потряхивать, а к лицу прилил нездоровый румянец. Радовало то, что впереди оставался всего один урок, а уж потом, дома, я отправлюсь прямиком в постель. В мыслях я уже зарылась с головой в одеяло, и проверочный тест ушел на второй план.

Перемена перед историей длилась всего десять минут, так что мне нужно было поторопиться, чтобы успеть привести себя в порядок. Кажется, я услышала, как Ино меня окликнула, перед тем, как за моей спиной захлопнулась дверь класса. Возвращаться не стала — потом с ней переговорю.

Как только я зашла в туалет, дверь одной из кабинок поспешно захлопнулась. Окно, открытое настежь, впускало свежий холодный воздух, но даже он не перебивал сладкий запах вишневых сигарет. Похоже, кому-то тяжело побороть тягу к курению даже в стенах школы. Всё бы ничего, но этот запах всегда липнет к волосам и одежде, а потом шлейфом преследует несколько часов.

Из груди вырвался обреченный вздох, когда я увидела свое отражение в зеркале над умывальниками. Теперь я понимала, что имел в виду Саске, когда говорил: «Хреново выглядишь». Под полуприкрытыми уставшими глазами залегли такие тени, что я выглядела, как героиня фильма ужасов. Если бы не покрасневшие щеки, я бы ждала, что девчонка из зеркала потянет ко мне ледяные руки и прохрипит имя того, кто утопил её в раковине… ну, или попросит в следующий раз лучше высыпаться, что более вероятно. Кран открылся с жалобным скрипом и начал выплевывать чуть ржавую воду. Пришлось немного подождать, чтобы она стала выходить ровной прозрачной струей.

Холодная вода приятно покалывала кожу, и я, смачивая носовой платок, прикладывала его к векам, чтобы убрать чудовищные синяки. Получалось довольно неплохо: девочка напротив постепенно начинала походить на нормального человека. Дверь открылась, впустив в помещение сквозняк, и громко хлопнула. Шагов за этим не последовало, но я не предала этому значения, решив, что кто-то просто передумал заходить. Я ошиблась.

— Так ты и есть та рыжая первоклассница? — раздался резкий девчачий голос, разрезав тишину, и я вздрогнула, отдернув руку от лица. Он определенно обращался ко мне, и я медленно перевела взгляд на его обладательницу. — Это же ты Нами? — В легком замешательстве я кивнула.

Девушку в очках с темной широкой оправой я видела впервые, но она смотрела на меня так, будто давно меня знала. Скрестив на груди руки и расплывшись в снисходительной улыбке, она пристально осматривала меня сверху-вниз, отчего я невольно напряглась всем телом.

— Сегодня только и разговоров, что о тебе, — не дождавшись моей реакции, продолжила незнакомка и стала подходить ближе, шурша ботинками о гладкий кафель. У нее красивые волосы — красные, спускающиеся рваными прядями на плечи.

— Правда? — я старалась, чтобы мой вопрос прозвучал как можно более небрежно, но получилось как-то пискляво. Если о тебе говорит вся школа, а ты при этом ничего особенного из себя не представляешь — жди беды. Девчонка приблизилась ко мне почти вплотную. Она выше меня больше, чем на пол-головы.

— Ага. — Я невольно начала пятиться, ища путь к отступлению. — Ты правда была жирной? — «Что?» Холодный пот заструился по спине, а сердце пропустило пару ударов. В глазах внезапно потемнело, а во рту всё пересохло. — Говорят, настолько, что над тобой даже одноклассники издевались. — «Откуда, черт возьми, она об этом узнала?» Я открыла рот, чтобы хоть что-то ответить, защитить себя, сказать, что это ложь, но слова застряли у меня в горле. Боже, Нами, говори, ну же… — А что ты делала, чтобы так быстро похудеть? — Заткнись. — Наверное, глотала рвотное? Говорят, хорошо помогает. — Чувствую себя бабочкой, которой ребенок, смеясь, и с любопытством по клочкам отрывает крылья. Почва медленно уходит у меня из-под ног. — Поделись опытом, интересно же…

Я уже не слышала, что она говорит, лишь смотрела на нее полными отчаяния и страха глазами. Я должна была улыбнуться, рассмеяться, пожать плечами, в конце концов, показать, что мне всё равно, но вместо этого покорно принимала правила навязанной мне игры. Она — ребенок, я — бабочка. Трепыхаюсь на ошметках собственных крыльев в попытке взлететь.