— Плохо, ребят, снова плохо! — с недовольством возмутился Обито-сэнсэй. — Давайте отлипайте уже друг от друга и играем по новой.

— Давайте сделаем перерыв, м? — со смешком спросил Дей, отпуская меня и, сложив руки в области паха, без особого стеснения повернулся к зрителям.

Одноклассники сразу же загудели и захихикали, смекнув, в чем дело. Явно не ожидавший такого развития событий Обито сначала побледнел, как стена, а затем пошел крупными красными пятнами. Резко втянув носом воздух, он махнул рукой, мол да, перерыв, и пулей вылетел из актового, а за ним, бросив напоследок невеселый взгляд в мою сторону, степенно вышел и Итачи. По-видимому, отправился лечить тонкую и ранимую натуру нашего литератора. Как ни в чем не бывало, Дейдара спустился со сцены и сел на своё место, кинув на колени ветровку. Я же, стараясь не подавать виду, что происходящее меня хоть как-то задело, разместилась на краешке сцены рядом с смущенно уткнувшейся в сценарий Хинатой. Подняв глаза, она лишь сочувствующе улыбнулась, но говорить ничего не стала, за что я была ей безмерно благодарна. До того момента, как ко мне не подскочила Ино.

— Да ты у нас горячая штучка, — хихикнула она, а затем, обернувшись, громко прокомментировала: — Тсукури, найди уже себе подружку. У тебя явно проблемы.

— А что, хочешь помочь мне их решить, м? — тут же отозвался он. — Так ты не в моем вкусе.

— Да все уже в курсе, кто в твоем, — подал голос кто-то из одноклассников, и актовый зал заполнился гоготом, который смолк сразу же, как в помещение вернулись наши сэнсэи.

Едва ли не с порога Обито попросил Дея сосредоточиться на роли, а не на «симпатичной партнерше», после чего класс снова захихикал: казалось бы, без пяти минут взрослые люди, почти у всех есть парни-девушки, а реакция как у выпускников младшей школы.

Остаток репетиции обошелся без курьезов. Наши «деревянные» объятья больше недовольств не вызывали, и мы, спокойно обменявшись последними прощальными репликами, театрально поклонились зрительному залу. Ехидно подметив, что этот поклон — лучшее, что он сегодня увидел в нашем исполнении, Обито перешел к замечаниям и еще полчаса разжевывал, как плохо мы прочувствовали наших персонажей в последней сцене. «Вы должны не играть, вы должны быть ими!» — одухотворенно вознося руки к небу, провозглашал он, а мне хотелось с чувством покрутить у виска. Тут бы в своей голове разобраться. Зачем мне еще лисья психология?

— Обито-сэнсэй сильно расстроился? — осторожно спросила я, слегка потрепав Итачи за рукав пиджака. Мы только что получили ключ от кабинета 3-А и теперь поднимались на третий этаж по свежевымытой, еще мокрой лестнице. Я всё боялась, что поскользнусь и кувыркнусь назад, и, похоже, Учиха такой возможности тоже не исключал, потому что то и дело на меня поглядывал.

— Обито больше растерялся, чем расстроился, — покачал он головой. — Сказал, что совсем забыл, что имеет дело с гормонально неуравновешенными подростками, и сам во всем виноват.

— А ты? Ты тоже… растерялся?

Внешне Учиха оставался спокоен и невозмутим, будто давно познал дзэн, и ничто земное его уже давно не трогает. И это было даже обидно. Я надеялась на куда более живую реакцию: негодование, возмущение, ревность… Да хоть что-то.

— Для меня не новость, что Тсукури питает к тебе отнюдь не дружеские чувства, — со вздохом отозвался Итачи. — Чего-то подобного стоило ожидать.

И тем не менее, это не было ответом на мой вопрос. Сухие факты и ни слова о его собственных чувствах. Как будто всем было дело до того, что происходит между мной и Дейдарой, кроме него.

Лестница кончилась, и на другом конце коридора показался наш географ в наполовину расстегнутой рубашке. Широко размахивая руками и громко топая, он уверенно шел к нам навстречу, а за ним, лишенная всякого энтузиазма, плелась Узумаки. Когда между нами осталось всего пять метров, Хидан зло плюнул:

— Ну знаете ли, Итачи-сан! На этот раз пусть эта несносная девица будет под вашим присмотром! — и с чувством добавил: — Бесит она меня. — Карин закатила глаза так, что, казалось, ее зрачки вот-вот сделают полный оборот. — А ты, — с таким же раздражением в голосе переключился он на меня, — дуй со мной в «3-С».

Что-то внутри меня сжалось и рухнуло в пятки. Только этого не хватало. Нести наказание в компании Итачи было бы даже приятно, но торчать один на один с непредсказуемым и отбитым на голову Хиданом — это уже совсем другая история. Честно говоря, я думала, что Учиха, как классный руководитель, настоит на том, что ответственность за моё наказание должен нести именно он, но всё, что Итачи в итоге выдал, это скупое «хорошо». С немым упреком глянув на него в последний раз, я тоскливо поплелась за Матсураси-сэнсэем, предвкушая начало невеселой уборки.

Кабинет был загажен донельзя: всюду валялся строительный сор, полы белели засохшими разводами штукатурки, а о пыли, осевшей на всех горизонтальных поверхностях, и говорить нечего.

— Ну… — протянул явно приунывший от увиденного Хидан. — Ты пока возьми в шкафу ведро с тряпками, а я пойду спрошу у заведующего мешки для мусора.

Целый час я корпела над чистотой помещения под тяжелым взглядом географа и черной завистью завидовала Карин, которой достался надсмотрщик в лице благородного Итачи. Матсураси-сэнсэй больше развлекался тем, что ставил меня в неловкое положение, чем действительно следил за качеством уборки: заставлял взбираться на стул для протирки шкафа, ползать на четвереньках по полу, вымывая грязь из-под поставленных друг на друга парт. При этом я прекрасно видела, что ему просто нравится смотреть, как я проделываю всё это в юбке, и потому старалась лишний раз не идти у него на поводу. Но стоит отдать Хидану должное. Он несколько раз ходил менять воду в ведре, когда та становилось слишком грязной, хотя и не должен был. А еще пытался поддерживать отстраненные беседы, расспрашивая, что мы сейчас репетируем, кто из моих близких придет на день открытых дверей, и чем вообще живет нынешняя молодежь.

В коридоре затрещали и заскрипели динамики. «Всех учителей просьба явиться для совещания в кабинет директора».

— Ну начинается, — буркнул сэнсэй и, хлопнув себя по коленям, поднялся со стула. — Вечно ему неймется под конец рабочего дня, — окинув придирчивым взглядом оставшийся объем работы, он достал из внутреннего карман пиджака фляжку и, сделав большой глоток, поморщился. Неужели всё так плохо? Вроде, только пол домыть осталось. — Короче. Если закончишь раньше, чем я вернусь, то закрывай кабинет, сдавай ключ в пункт охраны и вали домой. Поняла?

Я с готовностью закивала, закусив губу, чтобы не выдать радость, пробивающуюся наружу улыбкой. Без его пристального надзора я определенно управлюсь быстрее — мне ведь не придется думать, насколько непристойно я выгляжу, да и перспектива сбежать из школы, не пересекаясь с Карин, меня безусловно радовала.

Мои надежды оказались чересчур наивными. Ведь на совещание позвали всех учителей, а значит, не я одна осталась предоставлена самой себе. Узумаки навестила меня уже через пять минут.

— Кажется, мы не договорили, — от звука знакомого голоса по телу пробежал испуганный импульс, теряясь где-то глубоко внутри. Титанических усилий мне стоило сохранить внешнее спокойствие и закончить начатое — отжать мокрую тряпку до конца и аккуратно повесить ее на бортик ведра. Обернувшись, я окинула Карин тяжелым взглядом. Она прикрыла дверь, пристально глядя мне в глаза, как дикая кошка, готовая вот-вот наброситься и перегрызть четким отточенным движением горло.

— Пришла снова рассыпать по полу монетки и начать бои без правил? — с вызовом спросила я, скрещивая на груди руки. Сердце в панике забилось о ребра, а разум завопил: «Ты что творишь, Нами? Извинись за тот толчок, хватай вещи и уноси ноги!»

— Я смотрю, гонора у тебя поприбавилось, — губы Узумаки дрогнули в пренебрежительной ухмылке, и она решительно подошла ближе, не дойдя всего пару-тройку шагов. Тело забила мелкая дрожь. — Но я-то вижу, что ты ровным счетом такая же забитая соплежуйка, как и в первый день нашего знакомства. Небось ждешь, что сюда снова ворвется Харуно и встанет на твою защиту всем своим огромным лбом и плоской грудью.