— Торт раскладывает именинник. Это традиция.
Я с готовностью кивнула и, разместившись на небольшом диване вместе с Шикамару и Ино принялась раскладывать десерт по одноразовым тарелкам. Хвала небесам, что мы не начали отмечать с выпивки. Мой последний прием пищи был, кажется, еще в семь утра.
— Можно мне часть, где нет сливок? — поморщившись, спросил Саске.
— Мне что, соскрести весь крем лопаткой? Здесь везде сливки!
— Не обращай внимания, он и так съест, — со смешком забрала у меня тарелку Сакура и вручила его Учиха. Тот состроил недовольную гримасу, но всё же не стал возражать. Забавные у них взаимоотношения.
— А мне наоборот, можно и побольше, — возник рядом Наруто, нетерпеливо протягивая руку. — Можно мне вот этот, с цветочком и вишенкой?
— Э! Я хотела вишенку! — спохватилась Сакура, на что Узумаки бесцеремонно показал ей язык.
— У кого-нибудь еще есть ощущение, что мы снова в начальной школе? — Нара усмехнулся, утащив очередной отрезанный кусок прямо рукой.
— А Итачи-сан не придет? — тихо поинтересовалась Хината, забирая со стола свою порцию, но, судя по воцарившейся тишине, этот вопрос волновал не только ее.
— Э… нет, — я неловко повела плечом. — Он побоялся, что своим присутствием будет только смущать, так что после вас меня еще ждет продолжение банкета.
— У меня до сих пор не укладывается в голове, что вы вместе, — простодушно признался Наруто с набитым на одну щеку ртом. Краем глаза я заметила, как напряглась от этой фразы Ино. Она знала, насколько болезненными выдались шесть недель после увольнения Итачи, пока в школу не пришел новый учитель. В меня пальцами не тыкал разве что ленивый, и те немногие, кто был в этой комнате, оставались едва ли не единственными, кто принял всё без осуждения. — Какой он вообще… как человек?
— Добрый, внимательный, понимающий, немного старомодный, — без заминки ответила я.
— И с обостренным чувством справедливости, — добавил Саске, обменявшись со мной коротким взглядом, и едва заметно ухмыльнулся.
— А вы собираетесь встречаться на расстоянии?
— Да, но…
— Господи, Наруто! — Харуно с возмущенным шипением пихнула его плечом в живот. — Ешь молча, а? Что за вопросы у тебя бестактные?
— А что такого-то?
Торт был очень вкусный, с тонкими прослойками персика между коржами, но после вопроса Узумаки эти самые персики едва не встали мне поперек горла. Как там сказал Шикамару? Вечеринка с горьким привкусом?
— Кто хочет спеть со мной дуэтом? — с преувеличенным весельем подорвалась я с дивана, хватая с соседней тумбочки пульт, чтобы запустить экран с караоке.
— Я! Я хочу! — подхватила мой настрой Ино. — Давай «Last Christmas»! Чудесная песня в духе грядущего рождества!
— Ты же в курсе, что она про парня с разбитым сердцем, да? — тихо отдернул ее Шикамару, но я всё равно его услышала.
Этот вечер только начался, а уже грозил превратиться в полнейшую катастрофу. Можно сколько угодно делать вид, что всё хорошо и игнорировать тот факт, что я уезжаю, оставляя друзей и своего парня, но это обстоятельство так или иначе будет всплывать раз за разом. И если сама я готова была поднимать эту тему, то берегущие мои нервы ребята — нет, и это угнетало.
— Да всё нормально, Нара! — хмыкнула я, набирая пультом название песни. — Вы можете упоминать о моем отъезде, о Токио, об Итачи — это не страшно, я ведь не хрустальная, и обдумывала это уже по тысяче раз. Всё, чего я сейчас хочу, это провести этот день с вами так, чтобы я вспоминала о нём с ностальгией еще как минимум пять будущих дней рождений. Поэтому открываем текилу, поём песни до хрипоты и можем даже пореветь, если уж очень хочется. Хорошо?
Из динамиков зазвучал проигрыш, на экране проявились первые строки песни, и я с улыбкой протянула микрофон Ино, в блестящих от слез глазах которой читалась странная смесь удивления с восхищением. Она поднялась с дивана, одёргивая короткое платье и широко улыбнулась, забирая у меня микрофон. Что ж, если я еще могу кого-то здесь удивлять — это определенно не может не радовать. Саске принес откуда-то из темного угла пару бутылок и с грохотом поставил их на стол.
— По мне, так отличный план.
Ребята разразились восторженными возгласами, а мы с Ино, увидев обратный отсчет, залезли с ногами на диван и заголосили слова рождественской песни об отвергнутом парне. Может, этот праздник и станет самым грустным в моей жизни, но я запомню каждое его мгновение, каждую улыбку, смех и каждую слезу людей, сделавших из Какурезато место, которое я с гордостью могу назвать своим домом.
В такси было холодно и очень навязчиво пахло дешевым лимонным освежителем. Водитель был суров, угрюм и мои тихие просьбы немного подкрутить печку он стойко игнорировал. Может, стоило попросить Яхико забрать меня из караоке, но у него сегодня были очень амбициозные планы на Конан, и я бы не посмела их ему обломать.
Прошло уже минут десять с тех пор, как я распрощалась ребятами, но у меня до сих пор дрожали губы и подбородок от стойкого желания пустить слезу. Сакура, Наруто и Хината, как самые независимые, попрощались первыми. Приобняли, пожелали удачи, попросили не пропадать, выкладывать больше фоток в инстаграм… Явно перебравший за вечер Саске со странной пьяной ухмылкой потрепал меня по голове и дал обещание приглядывать за Итачи. «Тебе только дай повод», — засмеялась я, а он нагнулся и прошептал: «Только никому об этом не говори».
Ворот пуховика всё еще был мокрым от слез Ино. Я просила не провожать меня завтра, чтобы мне не рвали душу взгляды с платформы в окно поезда, потому эмоций она не жалела. Она подарила мне маленькую фотокнигу из наших совместных фоток, где была не только Ино, но и Шикамару, Дейдара, некоторые одноклассники, даже Кисаме с Итачи на некоторых кадрах. Кое-где виднелись подписи с прощальными пожеланиями от тех, кто захотел их оставить, и это был, пожалуй, лучший подарок из тех, что я помнила в своей жизни.
Шикамару был сдержан и молчалив. Он просто посмотрел мне в глаза, а затем крепко зажмурился и сжал меня в объятиях на несколько долгих секунд. Кто-то скажет, что он должен был сказать что-то напоследок, но, по правде говоря, я уже едва не задыхалась от того, насколько мне хотелось плакать, и Нара сделал так, как считал нужным — подарил мне немного своего спокойствия, как он всегда это делал.
— Приехали, — буркнул таксист, и я, бросив ему заранее приготовленные купюры, резво выскочила на улицу.
В маленьком зеркальце, вытащенном из рюкзака, отразились опухшие глаза с черными отпечатками туши на веках. Итачи, конечно, уже ничем не удивить, но такой «красавицей» перед ним всё равно лучше не показываться, так что я первым делом стерла это безобразие влажными салфетками. Затем подошла к домофонной двери, но в момент, когда пальцы почти набрали номер квартиры, она распахнулась, и на улицу вышел — кто бы мог подумать — Сасори-сэнсэй.
— Хигураши? — опешил он. — Ты откуда здесь? — несколько долгих мгновений мы смотрели друг на друга, пока моя бровь выразительно не взметнулась вверх. Тогда-то до него дошло. — А… Ну да. — Кажется, его это открытие нисколько не затронуло. — Ты, говорят, в другую школу переводишься? Твои документы уже переправили?
— Обещали к концу каникул, — натянуто улыбнулась я и поспешила распрощаться: — С наступающим, Сасори-сэнсэй.
— И тебя, — хмыкнул он, прекрасно распознав мой намёк, и отошёл, бросив напоследок: — Итачи-сану привет.
Отвечать на последнюю реплику я посчитала излишним. Итачи рассказывал, что учителя в Акатсуки его искренне презирали и в последние разы, когда он забегал за какими-то справками в бухгалтерию, в некотором подобии бойкота даже головой не вели в его сторону. Только Конан бросила на него сочувствующий взгляд, да Кисаме скованно поздоровался мимолетным кивком. Конан, к слову, частенько пыталась вступить со мной в диалог. Нет, про мой «роман» с ее коллегой она ничего не спрашивала, но нет-нет, да интересовалась между делом как у меня дела.
