Хлыщ нервно оглянулся, ища моральной поддержки у шестерок, те же, долго не получая приказа напасть и порубить нахала в капусту, тоже поддались настроению хозяина и тряслись как осиновые листья. По лицу Луки было видно, что он готов стартануть из этого проклятого места хоть сейчас, но его не пускал возможный ущерб репутации. Наконец, выход, как ему казалось, нашелся.
— Так выйди из таверны и отойди на сто метров, — прилизанный с трудом подбирал нейтральные слова, очевидно, привыкнув общаться совсем по другому.
— Да что вы такое говорите, великий! — испуганно воскликнул Сколотов. — Ежели я сейчас выйду, моя глупая голова тут же решит, что вы меня прогнали, а мне ведь совсем не хочется уходить, тут такие красавицы, я же… о ужас, что может случится!
— Да ты понимаешь, ско… сколько, — по слогам выдавил из себя хлыщ, — ты беспокойств доставляешь клану Сун-Ган?
— Не гневайтесь на меня, господин, я же совершенно не намеренно, и более того, сам в ужасе от того, что приходиться просить такого важного человека покинуть это заведения! — Олег покосился за спину Луке, где стояла едва заметная женская тень, медленно обводящая фигуру хлыща руками, отчего тот ежился, подмерзая.
— А я вам еще не рассказывал, как из-за меня один оборванец, уже тут, в городе, замерз насмерть, вот так прям стоял передо мной, угрожая кинжалом, и покрылся ледяной коркой, а упав, разбился на множество кусочков.
— Ладно, нам пора, — хлыщ, не страдая медлительностью, тут же развернулся к двери. — Мы и так тут времени немеряно потеряли, не до развлечений уже.
На полпути троицу догнала Сулика и сунула в руку Луке его монету. Уже около самого выхода прилизанный обернулся и спросил:
— И насколько ты тут поселился, проклятый?
Сколотов, прикинув в уме свои финансы, выпалил:
— На сорок пять дней.
— Что? — глаза хлыща полезли на лоб.
— Простите меня, дурня, господин, я такой рассеянный, когда платил за комнату, засмотрелся на красавицу за стойкой, у нас таких и не было, кхм, точнее были, только немного более одетые, ну и вывалил все, что было. А забрать назад я не могу — как же, у девушки деньги отнимать? Нет, это никак невозможно, самому такое даже в голову не придет! А если кто заставить попытается, так он мне вмиг не понравится, это все дурацкое воспитание папаши моего.
После этих слов Лука злобно скрипнул зубами и вылетел на улицу, сильно размахнувшись и аккуратно прикрыв за собой дверь.
Олег выдохнул — вот она, сила дипломатии! Или сила предрассудков, тут скорее всего пятьдесят на пятьдесят. Но главной звездой сегодня оказалась тридцать одна единица харизмы. Она ведь не только для того, чтобы ценник сбивать в магазине, без этой характеристики у него ни в жизнь не получилось так убедительно врать, контролируя иллюзию и тембр голоса. Ну и приз зрительских симпатий отхватывает Диана, хотя красавица и так собрала бы все награды, даже ничего не делая, просто постояв рядом, а за оказанную помощь он, наверно, теперь еще и должен остался.
— Еще как должен, — раздался приятный голосок над ухом. — Не представляешь, сколько усилий мне стоит эта самодеятельность, так что с тебя, моя милая, еще одна ночь приключений, будем мстить этому заведению постоянно! — звонкий смех переместился куда-то вправо и затих.
Охранник толкнул Сколотова в плече:
— Пойдем пройдемся, болтун, покажу, с кем ты связался.
— Ого, Винтс, я так и знал, что мы станем друганами не разлей вода, только куда же ты меня собрался вести? Гулянка двух таких гарных хлопцев, как мы, в любом случае закончится в объятиях красоток и с кружкой забористого пивка в руке, так к чему же куда-то идти, ежели все необходимое под рукой?
Услышав эти слова, от уходящей из зала стайки девушек отделилась блондинка, развернувшись на месте как бывалый солдат, щелкнув каблучками, и с надеждой пристроилась за стойкой.
— О, а вот это хорошо, хорошо, что волнение из тебя таким образом выходит, Адайр, через это бессмысленное словоблудие. Раз волнуешься, значит, не совсем дурак и понимаешь, во что ввязался. Ну что, пойдешь?
— Пойду, куда я денусь, погоди только секунду, — развернувшись, Сколотов высыпал перед Суликой горстку монет. — Вот, на сорок пять дней, буду у вас постояльцем.
Красавица с сомнением посмотрела на деньги:
— Вам совсем не обязательно это делать…
— Еще как обязательно, — перебил ее Олег. — Я же сказал, что остановился на сорок пять дней, значит, так и есть, незачем давать повод этому хлыщу заподозрить меня во лжи. Буду своим присутствием отгонять от вашего прекрасного заведения всяких засранцев, беру недорого, по поцелую в щечку за неделю тяжких трудов. Ну, договорились?
Хмурое лицо Сулики наконец озарила слабая улыбка:
— Ладно, договорились, но только попробуй нормальных клиентов распугать, враз выселим, — хорошее настроение вновь вернулось в “Серебряную Лунь”, и вместе с барманшей смущенно заулыбалась Царита, незаметно косящаяся в сторону Сколотова.
— Да, и пока я не ушел, обналичьте, пожалуйста, мои последние активы, — на столе объявился еще один сверток с куском мяса. Конечно, в инвентаре было еще полно этого добра, но Олег решил, что и так привлек к себе слишком много внимания, и с продажей дефицитного товара надо закругляться на время, — надеюсь, уважаемая Тулика согласится вновь помочь с оценкой.
— На этот раз обойдемся своими силами, — взвесив сверток в руке, красавица безапелляционно вернула Сколотову шесть монет, а его вопросительный взгляд наткнулся на ровную спинку барменши, которая, не дожидаясь реакции, принялась расставлять кружки на полку. Кусочек был поменьше тех, что он продавал вчера, и цена была явно завышена, но сейчас Сколотов решил не играть в благородного рыцаря и забрал деньги. Творить всякую фигню, рискуя жизнью в конфликте с одним из крупнейших кланов города — это его право, и он вовсе не хотел никаких наград, но, похоже, Сулика своим сверхъестественным женским чутьем понимала это, в такой завуалированной форме выдав ровно столько благодарности, сколько Олег готов был принять, и отказываться от подарка Сколотову просто не позволила совесть.
Молча отойдя от стойки, он последовал на выход к ожидающему Винтсу, краем уха услышав разочарованный вздох блондинки. “Видно, все еще переживает о произошедшем”, — мелькнула в голове мысль.
Погодка на улице была отвратительной, со вчерашнего дня заметно похолодало, и лил непрекращающийся дождь, успевший смениться с утреннего ливня на противный моросящий, капли которого неприятно жалили лицо, подхваченные сильным ветром. Даже относительно чистые дороги территории клана цветов превратились в месиво, а за ней размякшая грязь и вовсе стала едва проходимым болотом.
— Мне вот тут интересно стало, и чем же этот петух наших красавиц так напугал, деньги-то немалые предлагал? Просто хочется знать, за что я его так ненавижу уже сейчас?
— На Луку многие так реагируют, ежели человек не совсем скот и хоть немного разбирается, то его сразу от этого типа воротит. Потому это ток снаружи он вроде обычный, а внутри от горы жидкого дерьма не отличен. Давай немного обрисую происходящее: клан Сун-Ган рабами торгует и устраивает всякие увеселения для богатых ублюдков из других городов. Рабство практически везде запрещено, а в Амиладее и законов и власти толком нет, вот и свозят сюда не только всякий сброд, но и краденых людей, особенно девушки молодые ценятся. Сун-Ган их скупает и устраивает для своих клиентов развлечения — все, что они пожелают, никаких ограничений. Ты, Адайр, даже представить себе не можешь, насколько больные ублюдки находятся среди так называемого дворянства городов. Два месяца назад у нас тут частым гостем был корабль дома Фамирор, у них в городах система управление такая, разделенная между влиятельными домами. Ну так вот, Фамирор умудрился развалить дом своих противников, и их глава втихаря вывез всю женскую часть вражеского дома в Амиладею, каждую неделю потом сюда наведывался, а через месяц воры в гадюшнике нашли останки, от вида которых даже таких мразей, как они, вывернуло. Говорят, у главы поверженного дома дочь была, да такой красоты, что ослепнуть можно, и то, что от нее осталось, я сам видел, и тебе скажу так: искаженные — далеко не самые страшные чудовища в этом мире. Ну а насчет Луки сам предположи, учитывая мой рассказ, есть ли у него в девках недостаток? То-то и оно, просто ему хочется не накачанных жижей покорных рабынь, а тех, что могут и посопротивляться. Бьет он цветов, да аккуратно, не калеча, чтобы стража влезть не могла, да и переплачивает сразу. Но не то основная беда, что-то эта сволочь делает, о чем девчата и говорить никому не хотят, просто ходят после этого и рыдают с неделю. Поговаривают, умеет Лука как-то цеплять их, в самый дух забирается и выворачивает наизнанку.
