— Правда? А вот у Алисы пару раз получилось, причем ненамеренно, и у Диадары тоже, они этого не хотели, и все же ты подстроилась под них сама.

— Что-то я такого не припоминаю.

— Хочешь, продемонстрирую?

— Дерзай, красавица, — Олег приготовился непонятно к чему, он совершенно не понимал, о чем говорит Небесная.

Аэлита ничего не сделала, даже не замедлила шаг, они все так же продолжали идти в тенях, ничего не происходило.

Сколотов решил, что его собеседница передумала ставить эксперименты, ему, наоборот, даже полегчало. Голова прояснилась, тело стало как будто легче. Мысли текли безмятежной и упорядоченной рекой, волнами сглаживая углы серьезных проблем и неприятностей. Надо бы поучаствовать в вербовке оборванцев, Стифу одному тяжко будет их уговорить, нужна наглядность. Олег прикинул будущую планировку крепи, сосчитал запасы Лабиринта, прибавив поступления от Цветов. Мозг работал как компьютер, только в отличие от прошлых случаев все проходило более мягко, без надрыва и суеты; любая трудность решаема, стоит только взяться за нее с правильной стороны, все обдумать, тут не как в бою, холодный расчет ни к чему, нужно учесть чувства и стремления всех, найти компромисс. Олег встрепенулся, что-то подобное с ним уже происходило, совсем недавно. Точно, в сражении с наемниками голову тоже как будто разогнали, по-другому, но похоже.

Аэлита посмотрела ему прямо в глаза:

— Наше с Лисвэн воздействие схоже, чувствуется по-иному, однако узнаваемо.

Сглотнув застрявший в горле ком, Сколотов попытался избавится от наваждения, но не смог.

— Я уберу, это не как тогда, сейчас все сделано намеренно.

Ощущение тихой реки в сознании тут же пропало, и Сколотов будто вынырнул из транса.

— А у Дианы, как работает ее?..

— Думаю, в ее случае можно говорить о холодной ярости. С тобой все нормально? — Аэлита запоздало обеспокоилась самочувствием подопытной.

— Нет, совсем не нормально, какого хрена произошло? — Сколотов перебирал все случаи подобных приступов, и получалось, что их было не так уж и мало.

— Ну-у-у… — Аэлита пнула носком туфельки лежащий на земле камешек. — Я не знаю. В плане как и отчего это происходит… Для нас это что-то вроде подстройки ауры, когда ты входишь в это состояние, та самая атмосфера, которая притягивает сестер, становится наиболее благоприятной. С чем бы сравнить… Ну например: представление об отдыхе у большинства людей имеют общие точки соприкосновения, допустим — тепло, вкусная еда, удобная кровать, хорошая погода и тому подобное, но если есть выбор, каждый подстроит окружение под себя. Похолоднее или потеплее, пляж или природа, вино или чай, каждому свое. В этом весь смысл, только что я подстроила тебя под себя, поступок со всех сторон гадостный, но не все сестры разделяют это мнение. Особенно негативно к этому относится Диадара, состояние, в которое она тебя вводит, ей совсем не нравится, так же как любые насильственные изменения в твоем поведении.

Вот приехали — конечная, теперь, оказывается, они способны контролировать мой характер или состояние.

— Говоришь, специально никогда такого не делали?

— Диадара нам ноги повыдергивала, если бы узнала. Ты сам подпадаешь под воздействие, здесь даже уместно предположить подсознательное использование по необходимости, например, чтобы разогнать соображалку для боя или выдержать самоистязание под действием Зеркала боли, все ради возмездия и выживания — правда?

— В чем причина?

— Не поняла?

— Почему ты мне это рассказала, и Диана и Алиса молчали?

— Думаю, сестры не хотели загружать тебя, все равно сейчас с этим ничего не поделать, а потом, будем надеяться, ты сама научишься справляться. Насчет первой части вопроса, — Аэлита замялась, — Эм… сестренка так сделала, вроде как поделилась информацией, а ты за это… Ну…

— Давай уже выкладывай как есть.

— Хочу имя!

— Что?

— Имя! Пожалуйста, можно мне имя!

— Так, погоди, погоди, ты все это рассказала ради имени?

— Нет, то есть да, ну пожалуйста.

— Я вас совершенно не понимаю, — Сколотов остановился, недоуменно почесывая затылок, — почему это так важно?

— Без понятия, просто очень хочется, никаких секретов за этим нет, только наше желание.

— Хорошо, значит… — он прокрутил в голове список имен, примеряя их к застывшей в ожидании красавице. — Будешь Лизой.

Обновленная Небесная закатила глаза и издала сексуальный стон, от которого Олег вздрогнул, ноги красавицы подкосились, и она повисла на шее Сольвейн.

— Спасибо.

Вот те на, а я с Дианой в кровати из кожи вон лезу, стараюсь, может у меня неправильный подход, надо просто ее переименовывать каждодневно. Или бегать по улицам, сражая незнакомок наповал своим бескомпромиссными наречениями, так можно пол-Амиладеи удовлетворить. Подхватив водяную волшебницу на руки, Олег размеренной походкой зашагал дальше. Лиза, видно, посчитала дело сделанным и никаких телодвижений самостоятельно воспроизводить не хотела, реагируя на любые попытки себя растормошить тихим, кошачьим урчанием. Очередная странность, связанная с его прекрасными знакомыми незнакомками, прошла как-то вскользь, первое недоумение быстро прошло. Вот когда объявится желающая расшатать его мозги, вот тогда и будем думать, а сейчас опасность оказаться в желудке искаженного превалировала над всем остальным.

*

В Лабиринте за время их непродолжительного отсутствия произошло несколько примечательных событий. На первое было незапланированное пополнение, целый табор Железячников заселялся к Львятам. Толпа народа с семьями и домашним скарбом, прихватив все, что успели, слиняла из клана. Пошатавшись по городу в раздумьях, парочка мастеров, возглавляющих этот исход, не нашла ничего лучше, чем двинуться к “Луни”, куда, как они знали, отправились остатки людей Утвара. По сути, к ним иммигрировало две пятых клана Железячников; та вакханалия, которая творилась внутри крепи, заставила адекватных людей искать спасения. Блюстители традиций и вековых законов настолько озверели, что начали подозревать каждого второго, постоянные судилища, казни и пытки чуть не привели к полноценной войне внутри клана, но оставшиеся в здравом уме мастера, которых набралось двое: Яника, та самая что предотвратила резню посреди улицы во время возвращения каравана Утвара, и Валентий Две кирки, мужик мутный, но на первый взгляд не опасный. Они решили, что гражданское противостояние, перешедшее в поножовщину, закончится для обоих сторон в животах искаженных. Собрав сторонников, в один прекрасный день они просто взяли и ушли, на этот раз кидаться в погоню никто не стал, бойцов среди беглецов было достаточно, да и не у всех настолько сорвало крышу, чтобы без вопросов броситься убивать своих бывших соседей. У “Луни” их подобрала пара охотников, оставленная Кайлом для отлова разбежавшихся остатков наемников и возможных соглядатаев Ючгена. В итоге Лабиринт приобрел сто пятьдесят опытных воинов, около полусотни боеспособных ополченцев и целую кучу гражданских, которых пришлось рассортировывать по свободным помещениям. До кучи на неофициальных лидеров их сообщества свалилась груда дипломатической работы. Договариваться, что да как, приходилось Коротару, но вовремя вернувшаяся Соль оказала неоценимую помощь в этом деле. Старик с порога перехватил проклятую, отвел ее в переговорную, усадил за стол и отбыл по делам, прокомментировав свои действия так: вот наша глава, уважаемая и почитаемая хозяйка клана… как его, — он повернулся к Алисе, та споро подскочила к старику, шепнув пару слов на ушко, — да, клана Искателей, прошу любить и жаловать.

В переговорах большей частью участвовал Валентий, грузная леди-кузнец предпочитала слушать, предоставляя честь чесать языком своему союзнику по несчастью. Суть всей затеи заключалась в желании новоприбывших устроиться в Лабиринте с минимальными изменениями в привычном укладе жизни. Железячник по феншую разложил на столе стопки бумаг и свитков с правилами и традициями клана и начал настойчиво торговаться за каждый пункт списка. По первости Сколотов думал, что сможет учесть некоторые особенности в традициях переселенцев, вписав их в разномастное общество Лабиринта, но по мере споров эта надежда становилась все более призрачной. Его оппонент действовал как заправский крючкотвор, заваливая собеседника документами и постановлениями многолетней давности. Железячники за время существования накопили такой багаж писаных и неписанных правил, что им могли позавидовать некоторые государства, каждый новый член совета мастеров начинал свою деятельность со внесения изменений и уточнений в законы, голосования шли одно за одним, а по факту половина всего принятого банально не работало или не исполнялось. В ходу оказались противоречащие друг другу указания и правила с самой широкой трактовкой. Собрав воедино всю законодательную систему Железячников, ее с чистой совестью можно было отправить на помойку; в Амиладее многие кланы обходились здравым смыслом, привычками и, в сложных случаях, решениями лидеров или советов. Как и каким образом бюрократический монстр умудрился вырасти в неблагоприятной среде города-помойки, оставалось только гадать. Повоевав с непробиваемым блюстителем правил, Сколотов был вынужден спуститься на уровень ниже по шкале толерантности и, взяв в руки перо, начал безжалостно вычеркивать лишние, по его мнению, пункты законодательства. В итоге осталось не более десятой части, по которым он готов был договариваться дальше, но еще через сорок минут споров планка терпения съехала до нуля. Сольвейн, плюнув на всякие приличия, сообщила Валентию в лоб, что у них тут продвинутая форма социального устройства под лозунгом “я права, а все остальные дураки”, и самые правые выбираются по объемам груди, так что она в связи с подавляющим превосходством в этом параметре является законодательной, исполнительной и судебной властью в одном лице, так что теперь жить будем так: гражданин Лабиринта имеет право защищать свой дом до последнего вздоха, работать на общее благо до упаду и гордиться тем, что их инновационное общество предусматривает для всех одни только права и никаких обязанностей. А кто против, имеет законную возможность отойти на пару километров от крепи и выразить свое возмущение в любой удобной ему форме, главное, чтобы после этого назад не возвращался. Так и живем, мол, до тех пор, пока жизнь в городе не устаканится, а пока у нас военное положение и тирания.