— И откуда у вас столько портретов? — на холстах были изображены мужчины и женщины в роскошных одеждах или доспехах, восседающие на фоне богатых залов с роскошной мебелью и пышными коврами.

— Это работа Кастиила, — Энгис, отфыркиваясь от пыли, забрался на ящик, шаря руками по верхним полкам, — он был проклятым с особым даром, мог магией переносить то, что видит, на холст, и ничего больше. Себастиан держал его в слугах, когда они попали в Амиладею. Кастиилу уже было под сотню гласов, через год он скончался, оставив после себя эти портреты. Тот, что ты держишь, изображает Гурврана Лу, отца Натана. Он был потомственным стражем рода Волих.

Сольвейн внимательней всмотрелась в мужественное лицо черноволосого воина: он, в отличие от большинства, был изображен не в помещении. Кастиил запечатлел верного солдата рода на плацу, среди тренирующихся воинов, внешне Гурвран был довольно примечательной личностью, такой образ легко остается в памяти.

— Может быть, нашел, — Энгис вернулся к своему любимому слогу. Соль уже поняла, что проклятый нормально способен обсуждать только дела минувшие, история не вызывала у него приступов сомнений.

— Вероятно, вот оно, — в руках запыленного мага маячил кусок белой бумаги с непонятными каракулями.

— Что-то я не разберу.

— Наверно, ты не знаешь этого языка, он, скорее всего, древний, тут, вероятно, написано, — Энгис поднес бумажку к глазам поближе и начал неуверенно читать: — Второй смене: ремонт шлюза мы закончили, но сигнал до поверхности не доходит, спуститесь к запасному узлу управления и активируйте вручную, умники будут… — на этом записка обрывалась, что и продемонстрировал Энгис, дойдя до места разрыва бумаги.

— Откуда это?

— Волих собирал по всему городу артефакты древних времен, эта была найдена в развалинах управляющего здания на поверхности. Мне кажется, наверно, похоже на доказательство.

— Да, уже что-то более конкретное. Можно? — Соль протянула руку и забрала листок; на ощупь бумага оказалась твердой и гибкой, более похожей на пластик, что объясняло ее долговечность. На обратной стороне нашлись пустые расчерченные графы, а место обрыва несло следы огня. “Порвать такой листок дело непростое, а вот спалить — вполне, большая удача, что потушили вовремя, хоть что-то осталось потомкам”. — Ладненько, значит, ждет меня увлекательное путешествие по сточным водам, ежели волну переживу.

— Жаль, указаний на местоположение, наверное, нигде нет, в свое время заниматься поисками, возможно, было некогда.

— Мой друг-мусорщик приметил пару мест, так что прочесывать все туннели не придется… наверно. Скажи, а откуда ты знаешь этот язык? — Сколотова заинтересовали письмена, так как в каракулях древней ремонтной бригады он заметил сходство с надписями, увиденными им в лесном храме, под завязку набитом растительными монстрами. Наверняка сказать сложно, все-таки там был искусно выбитый в камне барельеф, а тут прописные буквы, нацарапанные куриной лапой не самого грамотного представителя рода человеческого, но ощущение общности символов не покидало.

— Я учился всему, чему она учила, — Энгис осторожно принял обрывок открытыми ладонями и, завернув в ткань, вернул на верхнюю полку.

— Понимаешь, я видела похожие символы в одном месте…

— Наверно, скрытые храмы, — предположил проклятый.

— Думаю, да, там еще статуи однокрылых стояли.

— Вероятно, ты права, наверно, это один язык. Я их, возможно, тоже находил внизу, всего один раз. Там, наверно, было написано, — Энгис наморщил лоб, вспоминая: — Отринувшие божественность стали ближе к земле, но истинно верующий увидит лик небесный в добром наставнике. Древний, вероятно, культ, мне, возможно, говорили, их храмы много где находят, но, кажется, ни разу не слышал, что из себя представляет их вера.

— Ладненько, спасибо, Энгис, ты очень помог, а теперь пора мне назад выдвигаться, — Соль, попрощавшись, сделала несколько шагов на выход, но неожиданно передумав, резко, как на строевой, развернулась, прищелкнув каблуками. — М-м… Тут такое дело, если ты не занят, расскажи мне о Натане и его роде, в частности, об отце, у меня такое ощущение, что скоро придется думать, что со всем этим делать, попробую понять, что движет этим человеком.

— Наверно, ну, кажется, можно, пойдем, вероятно, назад в комнату.

Исторический экскурс в историю семьи Лу занял около часа, слава богу, обошлось без сотни “наверное” и “возможно”, иначе рассказ растянулся бы до середины ночи. Приняв к сведению несколько интересных фактов из биографии предателя, Олег предпринял повторный прорыв осады в обратную сторону; на половине пути Алиса засобиралась домой, оставив греться в магических лучах благоденствия свою сестру-близняшку. Сколотов уже и думать забыл о том происшествии с рокировкой сознаний серебряной и небесной красавицы, но поговорить нормально с Аэлитой не выходило, в основном по той причине, что сама она упорно отмалчивалась.

— Кхем, ну… Э-э-э… Как там у вас дела? — Как только эти слова были произнесены вслух, Сколотову захотелось догнать звук и запихнуть это позорище обратно в рот, что в мыслях выглядело как ненавязчивое предложение беседы, в реальности больше походило на слова стеснительного школьника, и тональность женского голоса сделало эту ассоциацию только более явной.

Аэлита запнулась на ходу и спешно отвернулась в другую сторону.

“Вот и поговорили, — Олег разочарованно пожал плечами, отслеживая реакцию спутницы, та как раз покашливала в кулак, старательно избегая прямого взгляда. — Заболела, что ли? Они вообще болеют? Погоди-ка, — Сколотов прислушался. — Да она ржет втихаря!”

— Вот, значит, как вы, девушка, относитесь к моей благородной попытке навести мосты дружеского взаимопонимания.

— Про… кхм… сти, просто мне показалось, ты рассердишься. Вот я…

— Из-за чего рассержусь?

— Ну, мое веселье, наверно, неуместно после произошедшего.

Напоминание о “Луни” моментально понизило настроение на десяток пунктов, в суматохе подготовки к нападению искаженных печальные мысли отошли на второй план:

— Мир не должен подстраиваться под мои переживания, так что я не злюсь, жизнь продолжается, нет смысла впадать в депрессию: как показал недавний опыт, она у меня принимает экстремальные формы. Я пока покоплю свою ненависть для одной определенной встречи, которая, надеюсь, состоится.

Аэлита кивнула, прекрасно понимая, о ком идет речь:

— Диана беспокоится, пытается понять, можно ли ей сегодня прийти.

— Она попросила узнать?

— Нет, конечно, но это и так понятно.

— Вернешься — скажи, я ее жду, нехорошо я с ней поступила, но мне нужно было побыть одной.

— Хорошо, передам, — несколько минут они шли в тенях молча, пока небесная красавица о чем-то думала, — скоро мы с сестрой сможем вдвоем спускаться.

— Есть прогресс?

— Еще какой, пропускная способность канала увеличилась скачкообразно, с остальными пока не сработает, но я с Лисвэн могу, мы все-таки в какой-то мере одно целое.

— Надеюсь, когда-нибудь смогу выдержать всех одновременно.

— Все-таки гарем захотел, — Аэлита озорно подмигнула, — Диана как пить дать выпорет, и не в шутку, как в прошлый раз.

— Ничего подобного, мои мысли далеки от подобных пошлостей, — Сколотов постарался унять воображение, рисующее его в окружении множества разномастных красоток, — я слышал, в пустоте тяжело живется, так почему бы не перебраться всем на землю, раз есть возможность.

— Для многих сестер это очень желанная перспектива, но не для всех.

— Силком никого заставлять не буду.

— Проблема не в том, что они не хотят, скорее… — Аэлита пальчиком изобразила в воздухе неопределенную фигуру, смотря куда-то в небо. — Скажем, некоторые желают видеть тебя такой, как им нравится. Подстроить под себя, под свой образ мыслей, и Диане это не по душе, она даже подралась с пламенной, чтобы та не объявилась раньше времени.

— Уж как-нибудь справлюсь, не так-то просто меня перековать, — Сколов представил, как очередная красавица будет обращать его в свою “веру”, и не нашел в такой перспективе ничего опасного. Он это он, смена тела не изменила его образ мыслей, а уж уговоры на это и подавно не способны.