— Договорились.
Сольвейн махнула на прощание рукой и нырнула в тень, поманив за собой Алису. Проскользнуть между патрулями во тьме было проще простого, кольцо осады держали обычные бойцы, шанс встретить арбитара или проклятого среди них стремился к нулю. Опасаться стоило только временных лагерей, разбитых на главных улицах, их как раз стоило обходить на максимальном удалении.
Везде чувствовалась атмосфера затаенного страха, солдаты тихо перешептывались между собой, гадая о времени начала волны. Ветераны нервно покрикивали на подчиненных, косясь в сторону границ города, а по дорогам сновали телеги, постепенно вывозившие припасы из лагерей. Завтра-послезавтра осада будет снята по естественным причинам, клановцы разойдутся по крепям готовиться к нашествию тварей. Оставалась надежда, что внутри Волих все еще монолитен и без серьезных последствий переживет волну, но обрывки слухов, собранные Цветами и Львятами, говорили об обратном. Местечковый Амиладеевский колосс оказался на глиняных ногах и вовсю кренился к земле, угрожая вот-вот окончательно развалиться, похоронив под собой множество людей. Масштабы возможной катастрофы в десятки раз превышали то, что произошло в “Луни”, сотни безоружных людей могли оказаться без защиты перед клыкастой ордой монстров. “Был бы религиозным — затянул молитву, — Сколотов перемахнул через стену, увернувшись от столкновения с защитниками Волих, и побежал к крепи клана. — Только не гражданская война, только не она, вы же не спятили грызться между собой в такое время? Правда?” — Олег твердил это про себя как наговор, на подсознательном уровне надеясь, что поможет, помогали же предкам пляски с бубном вокруг костра, пусть процентах в тридцати случаев, но помогали. Чем не божественное проведение?
На стенах крепи стояли бойцы Жана, и только они, хотя обычно центральный район охраняли смешанные команды, что уже наводило на плохие мысли. Сколотов вышел из теней с поднятыми руками:
— Не стреляйте, у меня послание для Жана от Коротара!
Бойцы за секунду обступили внезапно объявившуюся проклятую, взяв ее в кольцо.
— Послание, говоришь?
— Именно, просто передайте Жану, что пришла Сольвейн, и все, он меня знает.
Один из закованных в броню воинов кивнул стоящему у ворот стражнику.
— Как, интересно, ты смогла пробраться внутрь?
— Магией, ясное дело, отвела взгляд бойцам что вашим, что нейтралам, и вот я тут.
Подобное объяснение совсем не добавило бойцам оптимизма, лица ветеранов посмурнели, а лезвия разнообразного колюще-режущего инструмента на пару сантиметров приблизились к драгоценной тушке Соль. Положение спас гонец, отправленный к начальству. Вернувшись, он объявил, что командир желает видеть проклятую в целости и сохранности, так что угрюмые вояки нехотя расступились.
Выглядел Жан, мягко говоря, не презентабельно, грязная одежда со следами застывшей крови, пробитая в нескольких местах кольчуга и перебинтованная рука. На лице выражение безмерной усталости и безразличия. Он сидел в небольшой темной комнате на диване, проигнорировав круглый стол по центру с тремя креслами вокруг. Красные от недосыпа глаза встретились с такими же полусонными у Сольвейн, но их взгляд кардинально отличался друг от друга. В глубине зрачков волшебницы горело пламя решительности, и свет обещания, данного самой себе, в противовес были тусклые, как будто затянутые пленкой, глаза человека, мир которого рухнул и он почти смирился с этим.
— Хандришь, Казанова? — Сольвейн отодвинула стул и уселась напротив собеседника.
— Что там старик хотел передать?
— Звиздюлей хотел передать, да только сам прийти не смог, так что возить твою постную морду по всем горизонтальным поверхностям комнаты придется мне.
— Можешь начинать.
— Что, все так херово?
— Да нет, воюем неплохо, от нейтралов отбиваемся, от людей Натана тоже. Недавно целый отряд в ловушку загнали, истыкали стрелами как ежей, я бы назвал это тактической победой, если бы они тоже не были Волих, как и мы. Настоящее безумие, я чувствую его в воздухе, в каждом вздохе, оно заставляет нас ненавидеть друг друга. Друзья, соседи, еще неделю назад жившие бок о бок, с яростью бросаются друг на друга, будто голодные твари, рвут, режут, и я во главе этого помешательства, веду их в бой против своих собратьев.
— Как это произошло? — Сольвейн откинулась на стуле, осознав, что это не тот случай, когда рукоприкладство исправит ситуацию.
— Натан, гнида. Он предал клан, продался Сун-Ган. Я не знаю, как это стало возможным, но после всей этой хрени с обвинениями в нашу сторону и начала осады нейтралами он предложил как бы выход из ситуации. Если опустить подробности, этот самый выход предполагал отправить треть наших бойцов на убой, выторговать их кровью прощение для Волих. Я сейчас даже представить себе не могу, как он меня убедил, что это единственный вариант, на время заставив усомниться в правильности своих принципов, но запудрить мне мозги окончательно не вышло. На встрече я отказался от этого сумасшедшего плана, тогда все и началось, мастерская работа. Натан сделал вид, что я на него напал, потом стычка с его телохранителями, и все завертелось. Самое паршивое — Цорх закрылся, сколько я к нему гонцов не посылал, все без толку, в ответ тишина; посланцы возвращались с пустыми руками, их даже внутрь не пускали, а сейчас все стало только хуже, не просто молчание. Бойцы Плиты стреляют в каждого, кто подойдет близко, не знаю, что там произошло, но чувствую, без крысиной морды Натана не обошлось.
— Есть революционные идеи? Скоро волна искаженных, как справляться будете?
— Как и раньше, выдержим. Женщин и детей в крепь, сами возьмемся за оружие, отобьемся как-нибудь, главное, что потом.
— Я бы не относилась к этому так легкомысленно.
— Даже сейчас у меня под командованием бойцов больше, чем в любом клане нейтралов, уж от пары сотен монстров отобьемся.
— Жан, я прошу тебя хорошенько подумать над тем, что я тебе сейчас скажу: отправь матерей с детьми к нам, у меня есть место, куда твари не доберутся ни при каких обстоятельствах. Пусть они переждут в безопасном месте, обещаю, там им ничего не угрожает, если хочешь, пошли со мной надежного человека, чтобы он подтвердил мои слова. Завтра нейтралы снимут осаду, за ночь можно все устроить, в худшем случае у нас будет в запасе целые сутки.
— Хм… Наверно, безумие заразно, вот уже ты всякую чушь несешь, — Жан встал во весь рост, став прежним, уверенным в себе, лидером клана. — Отправить семьи неизвестно куда, когда в городе шагу ступить некуда от врагов Волих. Любой воин мне на такое предложение ответит ударом меча, и будет прав.
— Послушай…
— Нет, это ты послушай! Волих еще существует, он не развалился, не исчез, что бы ты себе не напридумывала, и мы сами можем защитить свой дом! От монстров, от предателей и от подозрительных проклятых тоже! — рука Жана легла на рукоять рапиры.
— Коротар…
— Передай мои слова и ему, если он нашел дела поинтересней защиты собственного клана, то так и быть. Без него обойдемся. Разговор окончен.
Сколотов еле сдержался, чтобы не высказать напыщенному балбесу все, что он о нем думает, но подобный пассаж привел бы в лучшем случае к моментальному выдворению с территории клана. Ясно одно, разговор об апокалиптических предостережениях мусорщика и заводить не стоит.
— Ладно, я просто предложила. Скажи, Энгис тут?
— Да, — Жан быстро успокоился, перестав напоминать сжатую перед броском пружину.
— Могу я с ним поговорить?
— Пожалуй, да, тебя проводят, — он вышел за дверь и позвал кого-то из охраны.
Проклятый Волих обитал в довольно примечательном месте, Сколотов назвал бы его музеем, точнее, подвалом музея. Множество разукрашенных доспехов, аккуратно уложенных в ящики вдоль стен, выцветшие картины и книги в тяжелых переплетах с медными уголками, пышные, дворянские одежды в шкафах, изукрашенная мебель. Все это богатство теснилось вдоль стен двух обширных залов минус первого этажа крепи, собирая массу пыли. Сам Энгис примостился в каморке четыре на четыре метра, заваленной свитками и письменными принадлежностями. Кроме этого, в помещении обнаружился топчан, накрытый пледом, маленькая тумбочка, по совместительству исполняющая обязанности письменного стола, и портрет некой дамы лет сорока, изображенной умелым художником восседающей на малиновом пуфе с книгой в руках.
