Коротар чертыхнулся, моментально меняя свое оружие на привычный меч. Еще до того, как чудовище полностью вышло из стены, ветеран успел встать в боевую стойку и разрезать свою ладонь, покрыв лезвие меча багровыми брызгами. Металл беззвучно столкнулся с призрачным клинком. Оттолкнув нематериальное оружие, старик, извернувшись, пырнул чудовище в грудь. То отчего-то засипело, покрывая стены, пол и потолок тонким слоем инея.

Призрачный искаженный выглядел как прозрачная женщина с изъеденным болезнями лицом, она парила в метре над землей, закутанная в плывущую по воздуху мантию. Потусторонняя материя вела себя как в воде, расплываясь повсюду бледным пятном, нехотя следуя за своей хозяйкой, обволакивая ее со всех сторон, опадая и поднимаясь, постоянно находясь в движении. Призрак держал обычную на вид косу с обледеневшим лезвием, ее руки были вморожены в изогнутую рукоять.

— Блядь, скованная! Везет нам с тобой, проклятая, как покойникам, — Коротар перехватил меч другой рукой и достал с пояса небольшую флягу, неуловимым движением приложившись к горлышку, — не помри там только, держись.

Старик прыгал вокруг призрака как заводной, стараясь как можно меньше касаться ее мантии, по возможности уклоняясь от ударов косы и блокируя только в крайнем случае, и бил в ответ, попадая, в основном, по призрачному одеянию, но монстру хватало и этого, чтобы шипеть, как клубок змей, и извергать повсюду потоки ледяного дыхания.

Олег же старался не сдохнуть, складывая рукой знаки, он уже накастовал на себя восстановление и с десяток исцелений, однако результата не ощущалось. Дышать становилось все труднее, после каждого вздоха из горла вырывались мелкие кристаллики замерзшей крови, холод распространялся по телу, поражая новые участки, он уже перекинулся на левую руку и живот. На груди, прорвав кожу, образовалась морозная корка, только одно спасало положение — он не чувствовал боли, только всепоглощающий холод.

“Сука, сука, что делать? Что?” — в голове назревала паника, исцеление не помогало, лед прогрессировал, и никаких разумных идей, как его остановить, не было.

Коротар рубился с тварью уже минут пять, и никакого сдвига ни в ту, ни в другую сторону! Старик периодически озабоченно оглядывался на лежащую на полу волшебницу, но ничего не мог сделать. Даже рискуя и стараясь закончить бой как можно быстрее, нанести фатальную рану монстру не выходило. Проклятое порождение Лжецов подставляло под удары свою мантию, в которой лезвие вязло. как в дереве, времени оставалось все меньше не только у Сольвейн, но и у него самого. Достаточно было просто находиться рядом со скованной, чтобы окружающая искаженного ледяная аура постепенно вытягивала силы из человека. Руки, стискивающие рукоять меча, покрылись морозной коркой, а тело, несмотря на действие согревающего зелья, становилось все более заторможенным, активно двигаться было труднее с каждым мгновением. На этого призрачного выродка надо было ходить подготовленным и желательно с парочкой надежных ветеранов для подмоги, кровь на мече — тоже слабая замена правильно сваренному яду против бестелесных.

Сколотов уже дошел до края. Холод подбирался к голове, чувство морозной смерти было у самого порога, придав его мыслям неожиданное направление: “ладно, мать его, раз нет хороших идей, сойдет и дурацкая!” В рабочей руке зажглось пламя огненного шара. Ну, сука, погнали! Фаербор разбился о грудь волшебницы, разметав наросший ледяной панцирь. Еще разок! Новая вспышка, за ней еще одна, еще и еще, пока оглушительный крик не огласил шахту. Сколотов устроил вокруг себя настоящий филиал ада, его тело пылало, пожираемое огнем, но холод отступил, зато вместо него пришла боль. Он кричал и матерился, проклиная все на свете. Вторая рука начала действовать, и ярость подняла его — Олег мог встать на ноги. Следующее заклинание уже полетело в призрака.

— Эй, ты, ублюдочная сука, смотри сюда, смотри на меня, я превращу твою призрачную жопу в угли, спалю нахуй!

Коротар едва успел отпрыгнуть, когда целая вереница взрывов пламени поглотила скованного.

— Жри, жри, жри! — пылающая, ревущая от боли и гнева волшебница не останавливалась ни на секунду, жар начал раскалять камни, потоки воды от растаявшего инея скатывались по стенам, на полпути обращаясь в пар. И тут все остановилось, последний шар разбился о призрака. Она не выдержала и повалилась на пол, катаясь в попытках сбить пламя.

Старик воспользовался моментом, подскочив к барахтающимся в воздухе обрывкам призрака, меч прочертил черту и смахнул изуродованную голову твари с плеч. Скинув плащ, Коротар побежал к подвывающей Сольвейн и накрыл ее сверху, подавив последние языки огня, из-под ткани протянулась обожженная женская рука и схватила его за ногу, раздался хриплый шепот.

— Не дай мне потерять сознание, не дай мне отключиться! Я выкарабкаюсь, мне просто нужно быть в себе.

Старик быстро метнулся к походному мешку, благодаря Яростного за то, что догадался взять его с собой. Зелья, настои, эликсиры — все шло в ход. За многие годы он научился быть готовым ко всему, и сейчас его предусмотрительность спасет проклятой жизнь. Нужно остаться в сознании? У него есть то, что надо! Заливая лекарства одно за одним в рот, что-то шепчущей, как заведенная, Сольвейн, он надеялся на ее собственную силу магии и воли — спасти девушку, кроме нее самой, некому.

Их возвращение наделало много шума в лагере. Подлатав себя, Сольвейн сказала старику, что теперь не помрет, и отрубилась, так что назад пришлось нести ее на руках. Вкратце описав случившееся испуганной дочери, он оставил Соль в бараках, на ее попечении. Самому же пришлось идти отвечать на вопросы Утвара. Тот все внимательно выслушав, достал из мешка первосортное пойло Кустарей и две кружки:

— Давай понемногу. Если бы не ты с проклятой, чувствую, остались бы мы лежать в этом лесу, как многие Железячники до нас, — мастер опрокинул содержимое чашки одним залпом. — Как она, выживет?

— Надеюсь. Тут можно только рассчитывать на ее собственные слова. Все что можно, я уже сделал.

Следующий день Сольвейн отлеживалась на скамье, просыпаясь только поесть и наколдовать очередную порцию заклинаний, после чего снова проваливаясь в тяжелое забытье, мечясь и стеная от боли. Лисвэн все это время не отходила от нее ни на шаг, и Коротару начало казаться, что все идет своим чередом. И пусть он был в роли отца совсем недолго, но это были одни из лучших дней в наполненной кровью и сражениями жизни, а сейчас Лисвэн уже не его. Под конец дня Соль уже вышла из дома на улицу, чем сильно удивила всех клановцев, видевших ее состояние до этого. А на следующий день, бодрая и здоровая проклятая, как ни в чем не бывало, была готова к обратному пути. Утвар планировал задержаться ради нее, но это не понадобилось.

Обратный путь прошел спокойно. Дождь, наконец, прекратился, что, в принципе, никак не повлияло на месиво, творившееся под ногами, однако крупных нападений искаженных не было, и караван без проблем в полном составе вошел в город. Где их ждала холодная встреча на середине дороги до крепи Железячников. Из-за угла показался целый строй воинов в тяжелых доспехах во главе с двумя мастерами клана.

— Утвар, чертов предатель, что ты себе позволяешь?

— Не понимаю твоего тона, Инокен, я водил добытчиков в шахту, как и говорил. Поход удачный, все вернулись, металла полные повозки, что не так?

— Ах, он еще спрашивает! Объясни-ка мне и Феодороду, откуда в нашем клане взялось лишних тридцать человек.

Лицо Утвара почернело, и голос приобрел угрожающие нотки:

— Что вы с ними сделали?

— Мы поступили, как велят наши традиции, про которые ты, видимо, забыл!

— Что вы сделали? — рука ветерана сжалась на рукояти молота.

— Поотрубали этим неучам, позорящим кузнечное мастерство, правые кисти и выкинули на улицу. — рот одного из встречающих назвавшихся Инокеном растянулся в издевательской улыбке, хотя его союзник, стоявший слева, был темнее тучи.

— И ты позволил этому произойти, Феодород?!