— Вот же чёрт!
Малфой тоже выглянул и понимающе хмыкнул.
— Так не хочешь с ним пересекаться? — уточнил он со странной смесью злорадства и сочувствия.
— Представь себе! — зыркнула на него Гермиона с нескрываемой злостью. — Полчаса рассказов о его успехах в квиддиче и четырнадцать попыток затащить меня под омелу в процессе!
— Сдаётся мне, тебе нужна помощь, — неожиданно посерьёзнел Малфой, будто он не просто мог, но и готов был её оказать. — Ты мне доверяешь?
— Я пока что в своём уме, — она фыркнула от желания расхохотаться во весь голос, сдерживаемого только пониманием, что Маклагген может её услышать даже сквозь царивший вокруг шум голосов и музыку. — Ни за что на свете.
— У меня есть план, но он тебе не понравится, — предупредил Малфой и улыбнулся с таким предвкушением, что Гермиону пробрала нервная дрожь. Она вновь метнулась к просвету — пятнадцать футов — и принялась лихорадочно соображать.
Если мыслить логически, то что такого ужасного — и требующего её непременного согласия — может сделать с ней Малфой? Она не знала таких заклинаний, но это не значило, что их не существовало в принципе, следовательно, ответ — много чего; однако любое из них требовало использовать главный инструмент каждого волшебника — палочку. Исключение составляла стихийная магия, но управлять ей осознанно было невозможно.
— Достанешь свою волшебную палочку — прокляну, — строго предупредила его Гермиона. А если он предложит какое-нибудь зелье или конфету, как у близнецов, всегда можно отказаться.
— Только если ты сама попросишь, — улыбка Малфоя больше походила на хищный оскал, и она нервно сглотнула.
— Так… какова моя роль?
— Изображать девушку, — он нарочито медленно поднял руки, взял её за плечи и мягко подтолкнул к стене, вставая между ней и приближавшимся Маклаггеном. — Я почти уверен, что ты справишься.
Если бы сразу же после этого Малфой не засунул ей в рот свой язык, она непременно бы возмутилась.
Но этот гад засунул.
Было странно, немного щекотно, сливочно-фруктово — проклятый сладкоежка — и чересчур остро, будто она набрала полный рот игристого шампанского, внезапно обретшего плотность, наглость и собственную волю. Гермиона попыталась выпихнуть хамский малфоевский язык из своего рта, однако тот был слишком вёртким и вместо этого её собственный язык просто скользнул вдоль, ткнувшись кончиком в его зубы. Стон Малфоя, вызванный действиями Гермионы, вибрацией прокатился по её горлу и звенящими искрами осел в костях, так ударив изнутри по черепу, что она, кажется, тоже застонала в ответ.
Стоило признать, в рамках своего «плана» он действовал… эффективно. Назвать это правильным у неё язык бы не повернулся.
Начни она возмущаться, а именно это было её первым неосознанным — и вторым, уже осознанным — порывом, Маклагген, через несколько секунд после финта Малфоя отдёрнувший драпировку, непременно узнал бы Гермиону и начал выяснять отношения. О последствиях — очередной скандал, вся школа в курсе, чем и с кем она тут занималась — не хотелось даже думать.
А так Маклагген пробормотал что-то вроде «Новые горизонты дружбы факультетов, ха!», кажется, ошибочно приняв её за Джинни, и ретировался, после чего Гермиона оттолкнула Малфоя и со всей силы залепила ему пощёчину.
— Ауч, — он флегматично потёр щёку и констатировал: — Но оно того стоило.
— Да что ты всё время ко мне целоваться лезешь, Малфой? — негодующе прошипела она. — Может, я тебе нравлюсь?
— Может, и нравишься, — неожиданно легко согласился он, и по его лицу расползлась плутовская улыбка. — А может, мне нравится тебя злить. Ты так остро реагируешь, что просто прелесть. Интересно, почему? Может, это я тебе нравлюсь?
Гермиона расхохоталась и вдруг задумалась: а действительно, почему его поведение приводит её в такую ярость? Он не был первым парнем, который её поцеловал, ей даже противно не было, только непривычно, но почему же тогда? Или всё дело в том, что она ощущала себя жертвой, не контролировала ситуацию? Стыдилась своей беспомощности?
— Гермиона? Гермиона, ты здесь? — вдруг снова раздался голос Маклаггена; он, похоже, решил вернуться.
Встречаться с ним лицом к лицу ей всё ещё не хотелось, теперь даже сильнее прежнего. О нет, намного сильнее прежнего. В панике схватив Малфоя за отвороты мантии, она притянула его ближе и поцеловала. Сопротивляться тот не стал — чего Гермиона немного опасалась, — а напротив: активно включился в процесс, чем чуть всё не испортил. Она, не ожидавшая такого энтузиазма с его стороны, удивлённо охнула, чем, похоже, лишь подстегнула.
Малфой, в отличие от неё, совершенно точно не собирался изображать жертву, от неожиданности впавшую в ступор. Он воспользовался предоставленной возможностью на всю катушку, вдумчиво и крайне тщательно принявшись обследовать её рот своим языком; его рука тем временем ползла по спине Гермионы, медленно, но неотвратимо. Он не нащупывал путь, не опасался сделать что-то не так, как было в своё время с Виктором; Малфой просто не торопился, и эта его уверенность пугала не меньше осознания, что ей, кажется, нравилось с ним целоваться.
— Гермиона? — Маклагген раздвинул занавески. — Раздери вас гиппогриф, я был уверен, что слышал её голос. Эй, голубки, вы не видели Грейнджер?
Промычав что-то отрицательное, Малфой резким движением прижал её к себе совсем близко, и она с ужасом ощутила, что процесс, отчасти задуманный как месть, окончательно вышел из-под контроля и доставляет ему большое, скорее даже огромное, удовольствие. Гермиона в панике отпихнула Малфоя и залепила ему вторую пощёчину, симметрично первой, уже не думая о возможных последствиях, если Маклагген всё ещё здесь и обнаружит её, тем более в такой компрометирующей ситуации; но того уже и след простыл.
— Вау… — пробормотал Малфой, блуждая где-то в пространстве расфокусированным взглядом. — Стоило того тысячу раз. Грейнджер, ты…
— Не заткнёшься — я тебя ещё раз ударю, — предупредила Гермиона дрожавшим голосом. В горле комом стояла сливочно-фруктовая сладость.
— Да сколько угодно, — отозвался он хрипло, — только если сначала поцелуешь. Не стоит нарушать сложившуюся традицию.
— Мечтай! — огрызнулась она. — Извращенец.
На что Малфой только демонстративно облизнулся, и её невольно передёрнуло — от отвращения, совершенно точно. Ей ведь не могло действительно понравиться с ним целоваться. Абсолютно исключено. Просто показалось.
Как ни странно, злости Гермиона больше не чувствовала, вероятно, из-за того, что теперь у неё появилась над ним власть — в определённом смысле. Хотя это не делало её каким-то чудесным образом охотником, но и жертвой она быть перестала.
— О, и всегда пожалуйста, Грейнджер, обращайся в любое время, если понадобится, — вдруг усмехнулся Малфой и, видя её непонимающий взгляд, пояснил: — Спасти там от нежеланного поклонника или ещё что. Для тебя — доступен в любое время.
Презрительно фыркнув — спаситель, блин, нашёлся, — Гермиона запретила себе думать о произошедшем, а особенно о том, что физиологическая реакция Малфоя, как процесс фактически непроизвольный, не могла быть вызвана наложенным Империусом.
Обойдя его на максимально возможном расстоянии — насколько вообще позволяла теснота приютившего их закутка, — она снова выглянула между драпировок и принялась осматриваться. Маклаггена поблизости не наблюдалось, и Гермиона воспользовалась этим, чтобы на полной скорости рвануть к выходу. Прощаться с Малфоем или, того хуже, действительно благодарить его за «помощь» она посчитала излишним.
С такой скоростью по Хогвартсу Гермиона не передвигалась никогда прежде: до гостиной, которая встретила её привычным успокаивающим уютом, она добралась в рекордные сроки.
Негромкое потрескивание дров в каминах сливалось с тихим гулом разговоров немногих засидевшихся допоздна старшекурсников, в числе которых были и Рон с Лавандой, но впервые с того момента, как они начали встречаться, Гермиона совершенно ничего не испытала при виде их сплетённых в яростном объятии тел. Даже хорошо, что они ни на что не реагировали: ей не придётся объяснять, почему она вернулась с вечеринки одна и раньше всех остальных.
