Подав руку вышедшей следом матушке и оглядев бар, Спайк удивился царившей там пустоте: лишь старый бармен с неприкаянным видом таращился на них из-за своей стойки, вяло протирая и без того чистые стаканы; но куда больше его поразил вид главной волшебной улицы, когда они прошли через чёрный ход и миновали стену на заднем дворе «Дырявого котла».
Он не появлялся здесь целый год и с трудом узнавал Косую аллею. День выдался пасмурный, впрочем, как большинство дней в последнее время, и это тем сильнее подчёркивало разницу: часть окон заколочено, остальные почти сплошняком покрыты министерскими плакатами «Внимание, разыскивается!» со знакомыми чёрно-белыми лицами — каждый из них успел посетить их дом не единожды; с ближайшего неприятно скалилась тётка Белла, но это было её нормальное состояние.
Улицу заполонили многочисленные лоточники, коршунами бросавшиеся на редких прохожих (выглядевших напуганными и, похоже, инстинктивно старавшихся сбиться в кучки) в попытке втюхать им какой-нибудь хлам якобы для защиты от страшной чёрной магии. Один из продавцов встрепенулся было, ошибочно углядев в Спайке и его матушке потенциальных клиентов, но ему хватило единственного пристального взгляда, чтобы осознать свою ошибку и сгорбиться за прилавком, прикинувшись элементом декора.
Неизменным (пусть только внешне: мало кто не слышал об усиленных мерах предосторожности, введённых гоблинами) остался лишь «Гринготтс», но туда они не пошли. Первым делом матушка повела его во «Флориш и Блоттс», где они неожиданно быстро приобрели все необходимые учебники. Посетители почти поголовно хватали книги в соответствии с заранее приготовленными списками, даже не глядя на полки и стараясь расправиться с покупками в кратчайшие сроки и вернуться в относительную безопасность своих домов. Глупо, если вспомнить пример мадам Боунс и старика Олливандера — как раз в домах на них и напали, не помогли никакие защитные чары, а на улице или в магазине, по мнению Спайка, шансы выше хотя бы потому, что волшебников, способных дать какой-никакой отпор или как минимум отвлечь нападающих, здесь было больше.
В аптеке они тоже не задержались, а после неё направились в оставленный напоследок салон мантий.
— Добро пожаловать! Собираемся в школу, да? Прошу-прошу, проходите.
Трудные времена ничуть не сказались на мадам Малкин: она улыбалась посетителям с прежней лучезарностью и просто источала радушие. Удивительная женщина.
Других посетителей здесь не было. Со всех сторон измерив Спайка, привычно забравшегося на специальную скамеечку, своей волшебной самостоятельно летающей лентой, мадам Малкин скрылась в глубине магазина.
Матушка тем временем с преувеличенным интересом рассматривала и перебирала парадные мантии, висевшие на стойке, стоявшей неподалёку от него и отгораживавшей место для примерки от входа.
— Чудесный оттенок зелёного. Тебе очень пойдёт.
Всё время, проведённое на Косой аллее, она была необыкновенно немногословна, проронив едва ли десяток фраз. Наверное, всё же нервничала, хоть и старалась этого не показать.
— Полагаете, мне понадобится парадная мантия? — удивился Спайк. В списке её не было, поэтому чего-то вроде бала, как на четвёртом курсе, ожидать не приходилось. Да и не такой Дамблдор идиот, чтобы пускать кучу постороннего народа в школу в такое время.
Не ответив ничего определённого, матушка лишь качнула головой, а затем, бросив осторожный взгляд в ту сторону, где скрылась мадам Малкин, медленно проговорила, словно тщательно подбирая каждое слово:
— Драко, сын мой, я понимаю, что поручение Тёмного Лорда — это большая честь, и ты полон воодушевления, перспективы кружат тебе голову.
Он спрыгнул со скамеечки и, в два шага оказавшись рядом с ней, мягко взял её руки в свои.
— Поверьте, матушка, моё воодушевление за время болезни поутихло до разумных пределов, а помимо перспектив я вижу также и предстоящие трудности.
— Неужели? — она явно была приятно удивлена. — И что же… что ты думаешь по поводу всего этого?
— Я думаю, вам стоит поехать на воды, — честно ответил Спайк, — скажем, в Сен-Мало? Свежий воздух, термы. В последнее время вы очень бледны.
— Боюсь, сейчас это невозможно. Ты ведь знаешь: моего присутствия требуют семейные дела. Особенно теперь, когда Люциус… не может ими заниматься.
Оба понимали, о каких «делах» идёт речь. Тёмный Лорд, по сути, держал её в качестве залога лояльности старшего и младшего Малфоев, словно тёмной метки на каждом из них недостаточно. Если лишить его дополнительного рычага давления, он будет недоволен. Возможно, фатально недоволен.
— То было раньше, — не пожелал сдаться Спайк, вполне готовый пойти на риск. — Но сейчас всё изменилось, вы же понимаете? Я вполне способен позаботиться о семейных делах. Думаю, отец поддержал бы это решение.
Главное сейчас — обеспечить матушке безопасность, и тогда уже можно с холодной головой заниматься проблемой Тёмного Лорда, которая, по скромному мнению Спайка, главным образом заключалась в самом факте его существования.
— Драко, ты ещё слишком юн, — она покачала головой. — Сомневаюсь, что ты действительно понимаешь всю… сложность ситуации.
— Дети всегда остаются детьми для своих родителей, — мягко возразил Спайк и поцеловал её ладонь. Он очень надеялся, что не походил сейчас на попусту хорохорящегося юнца. По крайней мере, не слишком сильно. — Поверьте, я справлюсь. И мне, нам всем, будет намного проще, если не придётся переживать о вашем здоровье.
По правде говоря, только Надзор удерживал его от того, чтобы увезти матушку куда-нибудь подальше прямо сейчас, если понадобится — силком. Максимально аккуратно и бережно, но не считаясь с её мнением по этому вопросу, благо, опыт спасения своенравных женщин вопреки их воле у него имелся.
— Я подумаю, — сказала она после долгого молчания. — Так что насчёт этой мантии?
— Полностью полагаюсь на ваш вкус в этом вопросе.
Зелёная так зелёная. Вполне себе патриотичненько. Вероятно, сам Спайк выбрал бы красную, но его могли неправильно понять. Всё равно любимый кожаный плащ остался где-то в другой жизни, так что в целом ему было плевать. Вскоре вернулась мадам Малкин с охапкой чёрных форменных мантий, и для подгонки выбранной матушкой парадной пришлось вновь забраться на скамеечку. Две дорвавшиеся до любимого дела женщины не меньше десяти минут вились над ним голодными коршунами, углядевшими павшую лошадь. Спайк стоически терпел и причитания о том, какой же он «худенький, в чём только душа держится», и немилосердные булавки, с завидным постоянством норовившие куда-нибудь впиться.
— Думаю, остальные покупки я могу сделать и сам, — предложил он, когда его терпение иссякло.
Матушка посмотрела на него с удивлением — они ведь всё уже купили, — но почти сразу в её взгляде промелькнуло понимание: Лютный переулок. Там наверняка сыщется что-то, способное помочь в выполнении задания Тёмного Лорда, хоть у того же Горбина — ведь никто в здравом уме не может ожидать, что сопляк-недоучка победит великого волшебника в честной схватке, — и пусть Спайк не собирался пытаться всерьёз, но создать такую видимость ему придётся. Посему навестить Лютный просто необходимо, но он категорически не хотел тащить туда матушку. Конечно, вряд ли дома безопаснее, но репутации Малфоев и так досталось из-за ареста отца — незачем усугублять, — а она слишком выделялась даже на Косой аллее и привлекла бы чрезмерно много внимания в Лютном. Очень жаль, что Фортескью пал жертвой каких-то налётчиков — как ни странно, но то были не пожиратели, просто любители половить рыбку в мутной воде, — и прочие владельцы кафешек по всей Косой аллее, устрашившись его участи, позакрывали свои заведения, ведь клиенты к ним и так почти не заходили. Иначе можно было бы оставить матушку подождать в одном из них в относительной безопасности.
— Ну что ты, милый, сейчас никому не стоит ходить в одиночку, — встряла позабытая было ими мадам Малкин, и Спайк посмотрел на неё с весёлым недоумением: она вообще понимает, кому и что говорит? Остерегать тех, кого, собственно, все и боятся, — это было сильно. Он невольно улыбнулся её неуместной, но внезапно приятной заботе. Мадам Малкин торжественно воткнула последнюю булавку и махнула в сторону зеркала. Спайк обогнул стойку с мантиями и уже собирался посмотреть на результат, когда в ателье вошли Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли; он с любопытством уставился на них, в частности, на свою главную надежду, если верить газетам. Встретиться с этим чудом вживую было любопытно, потому что воспоминания воспоминаниями, но хотелось собственными глазами посмотреть на того, кто не первый год с наглостью и упорством, достойными лучшего применения, столь цинично насиловал теорию вероятности.
