Леша ей вполне подходил. У него, конечно, есть свои, но вполне безобидные тараканы в голове – он слишком много внимания уделяет одежде. Но иначе нельзя – к не стильному хозяину клуба стильные пацаны не пойдут. Наташу это раздражает – она уступает ему во вкусе, а еще больше раздражает, когда он дает ей советы, что с чем можно совмещать, а что нельзя. Она фыркает, но Лешу слушает.

Нестор подъехал к крайнему справа магазинчику в цветочном ряду и остановился – он как раз и был ему нужен.

– День добрый, Нестор Андреевич! – Любимая цветочница приветствовала улыбкой до ушей. – По какому случаю к нам завернули?

– По случаю прилета Наташи с курорта.

Нестор зашел в павильон, и от насыщенного аромата цветов в носу зачесалось. Он вытащил из кармана куртки носовой платок и смачно чихнул в него.

– Будьте здоровы! – откликнулась продавщица. – Вам как всегда?

– Ага.

Нестор снова чихнул, и тут перед его глазами возник очаровательный букетик из ирисов и крокусов.

– Как вам этот?

– То, что нужно.

Нестор расплатился, торопясь покинуть павильон, на пороге чихнул еще раз и, уже стоя на тротуаре, обернулся к провожающей его цветочнице:

– У дочери скоро помолвка…

– Ой! – Она радостно всплеснула руками. – Когда?

– Точно не знаю, она должна сегодня-завтра сказать. Отмечать будут в клубе, так что мне понадобятся ваши цветы… Много цветов.

– Да не вопрос! Выполню любой ваш каприз! – торжественно пообещала цветочница и развела руки в стороны. – Сделаем как положено. Все в наших руках! – И она снова расплылась в улыбке.

– Отлично, тогда на связи.

– Счастливого пути!

Нестор положил букетик на заднее сиденье и, заводя машину, увидел прямо перед собой рекламу нового ресторана – рекламировали азербайджанскую кухню и семейный уют. Позавчера Нестор ужинал в этом ресторане с подругой.

– Это не семейный уют, это суррогат семейного уюта. Вот у моего Коляна действительно уют, – пробурчал он, покидая стоянку.

Колян с семьей – но уже без Лили, а с Томой – вернулся в Киев почти три года назад. До этого он пятнадцать лет жил в Одессе и держал сеть быстрого питания. В Киев наведывался редко и только по делам, но вернуться мечтал. Пять лет назад он втюрился по уши в Томку, официантку, развелся с Лилей и отправил ее в Киев, она коренная киевлянка. Квартира в столице у Коляна была, он отдал ее Лиле, а вскоре по настоянию капризной Томки продал фастфуд и осуществил свою мечту – вернулся! Томка Нестору не нравилась: пустоголовая бабеха с силиконовыми буферами третьего размера, накачанными рыбьими губами и озабоченная исключительно собственной персоной. Коляна все это не только устраивало – он потакал ее капризам со щенячьим восторгом.

Нестор друга не судил – сам такой, сам во всем потакал Наташиной маме, а теперь другим женщинам. А вот Наташу не было необходимости баловать – она родилась, как бы это сказать, уже взрослой. Плакала крайне редко, в основном пыхтела, сучила ножками, дергала ручками, сжимала-разжимала кулачки, пускала пузыри, а в больших синих глазищах было столько взрослости, что Нестора оторопь брала. Ей не было трех, когда она поинтересовалась, почему дует ветер и светит солнышко, зачем паук ловит муху, почему облака так высоко и откуда берутся дети. И вскоре пришел главный вопрос: где мама?

Нестор сказал, что мама ушла на небо.

– На небо? – Дочурка подняла глаза к небу и прищурилась. – А как она ушла?

Нестор опешил, но тут же нашелся:

– Ножками.

– По лестнице?

– Да.

– А где эта лестница? – Она внимательно всматривалась в небо.

– До нее надо на машине ехать.

– А мы поедем?

Нестор потер вспотевший лоб:

– Когда-нибудь поедем.

– Хорошо. – Дочка кивнула. – И попросим маму спуститься с неба.

Нестор ничего не ответил, сгреб ее в охапку и поцеловал в макушку. Недели не прошло, как Наташа сказала, что пора ехать к маме.

– Это невозможно, – ответил Нестор.

– Почему?

– Потому что невозможно! – резко ответил он и тут же спохватился: малышка ведь ни при чем…

Наташа горько заплакала, и ее увела няня. А потом дочка пришла в слезах и поведала, что лестницы на небо нет, что он ее обманул и мама к ней никогда не вернется. Что Нестор мог на это сказать? Он тут же повез ее в магазин и купил большую куклу.

– А почему мама ушла от нас? Она на меня рассердилась, да? – Девочка обнимала куклу, ее губы дрожали, в широко распахнутых глазах застыли слезы.

Нестор испугался не на шутку.

– Что ты! – воскликнул он. – Мама тебя очень любила, она не хотела уходить, но так получилось.

– Почему получилось?

– Доченька, я сам не знаю… Однажды она ушла и не вернулась…

Ночью он услышал пронзительный плач, вскочил с дивана и, едва не сбив с ног заспанного Дениса, выбежавшего из своей комнаты, бросился к Наташе.

– Доченька, солнышко мое, что случилось? Почему ты плачешь?

– Мне страшно.

– Почему тебе страшно?

– Плохой сон…

– Какой сон?

– Я ушла и не вернулась!

– Какие глупости ты говоришь! – Нестор обнял дрожащую малышку, поцеловал в теплую макушку.

– Не вернулась! Не вернулась!

Вот и пойми, что это было…

Наташа взрослела, и вопросы потихоньку иссякали. То ли она не хотела их задавать, то ли сама находила ответы… А может, не находила. Что мог сделать Нестор, чем помочь? Да ничем. Образование у него восемь классов, книг по психологии сроду не читал, а психологов считал шарлатанами. Все, что он мог, – это наблюдать за тем, с каким благоговением Наташа смотрит на мам подружек, с какой грустью впитывает их разговоры, наверняка примеряя услышанное на себя, и с каким робким интересом относится к девочкам, их куклам и игрушкам. Теща Коляна, Изольда Моисеевна, по кличке Курица – Нестор проведывал ее, пока Колян жил в Одессе, – посоветовала отвести девочку к детскому психологу, но Нестор так на нее посмотрел, что она больше эту тему не поднимала, и он продолжал лечить дочку деньгами и подарками. Но тут натолкнулся на странность: Наташа не любила новые вещи и сильно привязывалась к старым. И к игрушкам тоже старым. И много молчала. В общем, тяжело ему пришлось. Легче стало, когда он закончил строительство дома и нашел Любу, бездетную, незамужнюю, с престарелой, немного полоумной мамой. Люба охотно согласилась куховарить и хозяйничать и уезжала домой только с субботы на воскресенье. С ней Наташа стала спокойнее – складывалось впечатление, что присутствие женщины в доме уравновесило ее положение: мужчин двое и их, женщин, тоже. И вот однажды мама Любы не ответила на телефонный звонок. Люба забеспокоилась и помчалась домой. Мамы в квартире не было, дверь не заперта. Люба заявила о пропаже в милицию, и старушку нашли на обочине дороги в пригороде. Нашли мертвую. Как и зачем она оказалась на этой дороге, осталось тайной. Нестор принимал активное участие в похоронах. Наташе было восемь, и она еще не сталкивалась со смертью. На похороны ее не взяли, но когда Нестор и Люба вернулись домой, она с порога задала вопрос:

– Моя мама тоже в могилу ушла?

Нестор понял, что дальше врать бесполезно.

– Да, твоя мама ушла в могилу.

– А где ее могила?

– Далеко. В другом городе.

– А когда мы поедем в другой город?

– Когда у папы будет меньше работы.

Наташа похлопала глазками, опустила голову и, прижав пальцы к губам, застыла посреди коридора. И Нестору пришлось рассказать, что ее мама ушла в магазин и пропала. Что нашел он ее через четыре месяца. Вернее, нашел общую могилу, в которую ее закопали. Вот на эту общую могилу они и съездили. Один раз. Взяли горстку земли, закопали в саду, сверху положили маленький камень. На камне высекли одно слово: «Мама». Так захотела Наташа. Ей не хватало этого слова…

Впереди уже маячили терминалы аэропорта. Нестор посмотрел на часы. До прибытия самолета двадцать минут, так что надо поторопиться: ребятки не будут ждать багаж, его у них нет. Наташка вообще не понимает, зачем брать с собой что-то, не вмещающееся в ручную кладь. Леша в этом плане другой, он любит разнообразие в одежде, но тут Наташку слушается.