Лидер инженеров изо всех сил вцепился в прижатое к груди одеяло и потерянно уставился на первокурсника, не зная, что же во всей этой ситуации делать ему: зажмуриться посильнее или, наоборот, распахнуть глаза пошире. Уверенное дефиле младшего через всю комнату нагишом было невероятно притягательным зрелищем, но настолько отличалось от привитых Артиту с детства представлений о допустимом поведении, что наставник не мог не почувствовать дискомфорт из-за собственного желания упиваться открывшимся ему видом. И это если не говорить о другом желании. Том самом, что буквально за несколько мгновений превратило его кровь в кипящую лаву, стремительно разносящуюся по телу и призывающую встать, отправиться следом и довести начатое ночью до логического завершения. Один… два… много… много раз…
Лишь тихий щелчок двери, отделивший его от студента экономического факультета, заставил наставника вздрогнуть и осознать, о чем именно он думал. Он, никогда не уделявший чрезмерного внимания физической стороне отношений, мечтал сейчас о продолжении того, что было между ними буквально несколько часов назад… и что уже казалось ему слишком далеким. Это рвущееся изнутри желание почувствовать Конга, так безрассудно выпущенное вчера на волю, не стало сколько-нибудь слабее. Наоборот. Подкреплённое новой ночью вместе, оно проникало только глубже, вкрадчиво нашептывая о том, что в этом нет ничего неправильного… Артит медленно, осторожно выдохнул, сел, прижался к спинке кровати и подтянул колени к груди, тут же утыкаясь в них лбом. Глупая надежда на то, что это поможет удержаться от новых безумств была абсолютно беспочвенной, но так действительно становилось легче. Чуть-чуть.
Легкий шум, раздавшийся в комнате спустя какое-то время, дал знать о том, что младший свои водные процедуры закончил, но третьекурсник не спешил менять принятую позу. Лидер инженеров не знал, что сказать. Как сказать. Что вообще делать дальше… Его вчерашнее решение, как верно отметил Конг еще ночью, было совершенно необдуманным и не предполагало, что будет что-то после. А теперь? Теперь он не мог ни унять свои собственные желания, ни пойти у них на поводу. Хотелось лишь поскорее прийти в себя, но вряд ли это было возможно, и сейчас наставник понимал это яснее, чем когда-либо еще.
— Все будет хорошо, пи. Вот увидишь. Не думай об этом слишком много, — раздавшийся рядом голос младшего заставил-таки Артита поднять голову и посмотреть на вернувшегося к кровати паренька. Конгфоб уже полностью оделся и больше не выглядел, как демон-искуситель, но это ничего не меняло. Каждая клеточка тела наставника требовала протянуть к первокурснику руки и оказаться в теплых объятиях, дарующих абсолютно несочетаемое ощущение завершенности и муки. Если это не безумие, то что? — Просто успокойся чуть-чуть. Мы скоро увидимся, и еще раз поговорим. Я смогу доказать, что у нас есть будущее. Тебе лишь тоже нужно поверить в это. И все…
Лидер инженеров поджал губы, стараясь удержаться от слов, которые могли бы спровоцировать продолжение разговора, и выразительно кивнул в сторону двери. Он должен был остаться один. Без очередной угрозы оказаться в плену темных глаз первокурсника, не дающих ему ни шанса на нормальную концентрацию. Младший вздохнул, но все-таки выполнил безмолвную просьбу и покинул комнату, хотя это не сильно-то и помогло. Сознание не желало мыслить ни о чем, вспоминая недавнее удовольствие.
К счастью, уже скоро установленный на телефоне будильник зазвонил, и третьекурсник сумел напомнить себе о том, что помимо не поддающейся логике личной жизни, у него есть вполне определенные обязательства, которые необходимо выполнять. Думать о них было проще и понятнее, и, что самое главное, полезнее. Но только до определенного момента. В этом Артит убедился тогда, когда во время своего обхода обнаружил в одной из комнат первокурсников Брайта с Тутой. Типовое помещение вмещало в себя чуть ли не с десяток очевидно напившихся парней, и для того, чтобы растолкать перебравших наставников, нахально дрыхнувших рядышком со своими подопечными, пришлось использовать крайние меры. Конечно, лидер инженеров испытал даже некоторое извращенное удовольствие, поливая из бутылки с водой головы окончательно забывших о субординации парней, но это не мешало ему понимать, что со своей ролью примера для младших они справляются плохо: что он, позволивший себе вчера слишком многое и покинувший пляж так рано, что эти двое — непонятно как оказавшиеся здесь.
— Б**, Арт! Ты что творишь-то?! — очнувшийся Брайт практически сразу взорвался негодованием, и следующие пятнадцать минут были заполнены взаимными претензиями к умственным способностям друг друга, выраженными в крайне нелицеприятных словах. Еще примерно столько же потребовалось для того, чтобы вытолкать возмущенных друзей из комнаты младших. Но это было только началом. За открывающимися им запасными ключами дверьми Артит имел «удовольствие» увидеть, чем заканчиваются столь массовые выезды на совместный отдых. Количество перебравших парней просто зашкаливало, и лидер инженеров искренне радовался, что комнаты девушек проверяет Фанг. Видеть в подобном состоянии прекрасную часть их факультета ему совершенно не хотелось. Не говоря уже о том, что ему только предстояло разбираться с теми погромами, которые он обнаружил в процессе обхода. Можно было не сомневаться, что одной уборкой там дело не обойдется, и счет на возмещение ущерба им все-таки выставят…
Весь день вместе с присоединившимся к нему чуть позже Ноттом Артит решал различные бытовые вопросы, которые никому не хотелось брать на себя, но которые также должны были быть закрыты. Приятного в этом было мало, но зато помогало отвлечься от тревожащих мыслей, возвращение которых все равно было неизбежно. Эмблема экономического факультета, с самого утра забранная из номера и лежавшая в кармане его шорт, не давала забыться надолго.
Конечно, третьекурсник сам виноват, что не отдал металлический символ уходящему младшему. Тогда это выскочило у него из головы, а потом было уже поздно. Оставить же небольшое украшение без присмотра было невозможно. Даже несмотря на то, что еще какое-то время наставник надеялся, что Конгфоб все-таки ошибся, и значение, которое первокурсник присвоил этому символу, на самом деле отличалось от того, каким оно было в воображении младшего. Но — увы. Пи’Ди, с которым Артит столкнулся незадолго до обеда и которому пришлось сначала разбирать его заикающуюся речь, а потом и наблюдать за стремительно алеющими ушами, подтвердил сказанное упрямым мальчишкой. В кармане шорт главы наставников действительно лежало то, что большинством считалось не только эмблемой конкретного факультета, но и олицетворением чужого сердца. В его случае — того самого, о котором лидер инженеров так отчаянно мечтал раньше и которое… не могло принадлежать ему на самом деле.
Уже гораздо позже, в последнем из выезжающих со стоянки местечка, в котором они провели два суматошных дня, автобусе, Артит, наконец-то, взял себя в руки и сконцентрировался на анализе сложившейся ситуации, отсекая от своего восприятия все лишнее. Даже звучный храп обустроившегося рядышком Брайта, заявившего, что глава наставников по крайней мере обязан подставить тому собственное плечо за проявленный ранее героизм, практически не мешал. Лидер инженеров не пытался спорить или расталкивать завалившегося на него друга. Все силы главы наставников уходили на то, чтобы разобраться наконец-то с тем, что происходило между ним и Конгом. И сделать это было совсем нелегко. Младший… действительно верил в то, что любит его. Но… почему?
Артит бессмысленно вглядывался в проносящиеся за окном пейзажи, не видя ни единого из них. Наставник не тешил себя иллюзиями о том, что он настолько бесподобно прекрасен, чтобы без усилий соблазнять любого натурала: у него имелись вполне конкретные примеры обратного, но сейчас о них думалось меньше всего. Третьекурсник вспоминал собственные слова, сказанные Конгу еще неделю назад: тогда, когда он признавался в том, что подслушал разговор младшего с Эмом. Наставник не издевался, напоминая о том, что они оба — и сам лидер инженеров, и студент экономического факультета — строили свои взаимоотношения на лжи. Их бесконечный взаимный обман и недомолвки несли с собой слишком много обид, вины и страданий, но… похоже, тогда появились не только они… любовь младшего, о которой Конг так открыто говорил и которую Артит упорно старался игнорировать все предыдущие дни, тоже пришла оттуда. И какая разница, что эти чувства зародились на основе фальши… что прорастали, удобряемые необходимостью нести ответственность за задуманную глупость… разве кто-то мог бы сказать, что они ненастоящие?
