— Ты в порядке? — мягкий голос, не говоря уже о ласковом касании пальцев, осторожно поворачивающих его лицо в сторону младшего, удобно устроившегося на боку справа от него, вызвали еще больший прилив крови к коже, но бороться с этим было бесполезно. Вряд ли у него хоть когда-нибудь получится контролировать собственный румянец. Да и не это сейчас имело значение. Вглядываясь в темные глаза лежащего рядом паренька, Артит медленно кивнул и, не успев подумать, озвучил вопрос, что уже начал пробиваться в сознание, постепенно приходя на смену отступающему дурману наслаждения:

— Почему ты не пошел дальше? Ты же говорил, что хотел… — слова, так смело начавшие слетать с его губ, столь же резко замерли. Наставник внезапно почувствовал, что не хочет слышать ответ, но было уже поздно.

— Это правда, пи. Я очень тебя хочу. Но куда больше твоего тела, мне нужно твое счастье, и сегодня ты дал мне право его увидеть. Это главное. Все остальное можно отложить. Как бы я ни хотел продолжить, ты… выпил достаточно, чтобы плохо анализировать свои действия. Если с утра ты поймешь, что поспешил со своим предложением, тебе не придется из-за этого страдать. А если нет… мы сразу наверстаем. Обещаю, — нежные поглаживания пальцев по щеке вызывали целые стайки мурашек, разбегающихся по всему его телу, тогда как гипнотизирующий взгляд первокурсника, в котором притаился безбрежный океан тепла, не отпускал ни на секунду, заставляя осознавать пугающую истину: он ошибался. Конгфоб был серьезен. Не только эти, все произнесенные младшим за последние дни слова шли от сердца. Студент экономического факультета не пытался оправдать свои прошлые действия перед ним, он действительно верил в то, что говорил, и одного лишь предложения переспать ему было мало. Принимая его «вызов», Конг планировал не закончить все сегодня, он хотел начать… но что? Что они могли начать теперь?

Залитое собственной кровью сердце наставника хаотично и рвано заметалось в грудной клетке, заставляя прозрачные капли скапливаться в уголках глаз, и Артит поскорее прикусил губу, сдерживая малодушный порыв дать им волю. Столь желанный прежде дар сейчас был для него неподъемен. Лидер инженеров больше не мог доверить себя другому человеку, и не мог подарить ничего взамен того, что с таким теплом ему предлагалось. За разлетевшимися осколками его души прятались лишь боль, страх и обида… Что… что из этого смогло бы сделать Конга счастливым?

Нарастающая паника с изощренной жестокостью впивалась в и без того растерзанное сердце, и Артит в последней надежде спастись от калечащих его мыслей повернулся на бок лицом к лицу своего невольного мучителя. Даже сейчас, оставаясь причиной его боли, младший был единственным, кто мог бы заставить о ней позабыть. И не важно, что это лишь временная анестезия, потом… потом будет легче. Должно быть.

— Не думаю, что ты сможешь рассчитывать на продолжение с утра, — сначала дрожащие губы плохо выговаривали то, что нужно было сказать, но Артит старался, и постепенно звуки становились все более понятными и разборчивыми. — Стоит пользоваться тем, что предлагают сейчас. Ты же достаточно взрослый, чтобы это понимать.

— Пи… — пальцы первокурсника, поглаживающие его кожу на щеке все это время, на мгновение замерли, но почти сразу продолжили свою невесомую ласку. — Не мучай себя. Пожалуйста. Я не собираюсь тебя торопить. Больше никогда, — на последних словах глаза младшего затянуло мутной пеленой вины, которую невозможно было не заметить, и которая подтверждала иные подозрения наставника: о собственной ошибке Конг тоже не забыл, и вряд ли у него это вообще когда-нибудь получится. Слишком отзывчивым он был. Слишком добрым. А Артит? Что за отношения у них сложились бы?

Ломанно улыбнувшись, лидер инженеров придвинулся ближе. Не нужно… не нужно… не нужно… Ни думать, ни мечтать, ни надеяться. Там, где не было будущего изначально, ничего и не будет. Все, что от него требовалось сейчас — просто, как он и планировал сразу, доставить удовольствие человеку, который лишь несколькими минутами ранее вывел его за грань возможного наслаждения, и чье счастье самому Артиту тоже хотелось увидеть. Что бы при этом ни срывалось с его губ.

— Вот только давай без этого. Я сам решу, что мне делать, Конгфоб, — вызывающий тон мало вязался с неуверенным прикосновением к обнаженной коже младшего, но лидер инженеров впервые вел пальцами по смуглому телу своего проклятия и своего самого большого счастья, полностью осознавая, что делает, и не в силах был перебороть внутренний трепет. Понимание того, что рядом с ним сильный парень, ничего не меняло. Слишком драгоценен был для него первокурсник. Слишком лю…

Закусив губу, третьекурсник сконцентрировался на осторожном изучении, доступного ему поля для действий, поглаживая спину и плечи младшего, и стараясь не заглядывать в глаза неровно дышащего под его прикосновениями Конга. Наставник был в курсе, что далек от знаний того, каким образом возбуждать своего партнера, но ему самому было достаточно одного лишь понимания, кто с ним, чтобы… чтобы чувствовать… это. Сводящее с ума желание оказаться еще ближе… стереть последние границы… вплавиться друг в друга… Напряженный член студента экономического факультета, что уперся ему в живот меньше, чем через минуту, убедительно доказывал, что и Конгу не нужны были сейчас какие-либо изыски от него, и Артит был искренне за это благодарен. Как бы наставнику ни хотелось, у него вряд ли бы получилось повторить действия младшего. Слишком взбудоражен и дезориентирован был третьекурсник. Все, на что его хватило — скользнуть рукой пониже, туда, где можно было провести пальцами по венам, оплетающим…

Лидер инженеров закрыл глаза и задышал часто-часто, полностью погружаясь в ощущения того, как его ладонь движется по длинному, возбужденному члену младшего. Вверх и вниз… Подхватывая и распределяя естественную смазку, выступавшую на самой головке естества первокурсника, по всей бархатистой поверхности, которую ласкали его пальцы.

— Пи… — рваный выдох, смешанный с тягучим стоном, дрожью прошел по телу самого Артита, но не подготовил его к тому, что последует дальше. Конг подтянул его выше и придвинул к себе так, чтобы их члены оказались друг напротив друга. Распахнувший ненадолго глаза лидер инженеров, как будто в тумане, понаблюдал за тем, как мягко, но настойчиво первокурсник устраивает его пальцы на их совместном возбуждении… кладет свою собственную ладонь сверху … чуть сильнее сжимает ее, генерируя первое движение… вырывая его из реальности уже в который раз за этот день… и так и не позволяя понять, действительно ли он слышал то, что слышал, или нет… — Вместе… Я хочу быть вместе с тобою, Солнце. Всегда…

Мягкие губы, что прижались к его лбу после этих слов, Артиту точно не почудились, но ни ответить, ни отстраниться у него все равно бы не получилось. Измученное сознание с пугающей легкостью уступало уверенно накрывающему восторгу. Опять…

========== Часть 84 ==========

***

Когда Конг проснулся, лучи утреннего солнца уже проникали в комнату, но юноша все равно был уверен, что можно не торопиться вскакивать с постели. Осторожно, чтобы не разбудить спящего на его груди старшего, первокурсник потянулся за своими часами, что лежали на тумбочке у кровати, и окончательно в этом убедился. По вчерашнему разговору на пляже, студент экономического факультета запомнил, что Артиту нужно будет вставать в восемь, а это означало, что в запасе у них оставался почти час. Стрелки на циферблате показывали 7:11, постепенно смещаясь и отсчитывая время, отведенное ему рядом с любимым, и вроде бы в них не было ничего сверхестественного, но Конгу казалось, что движутся они слишком быстро.

Вздохнув, первокурсник поморщился и отложил часы. Как бы ни хотелось ему оттянуть момент, когда наставника придется разбудить, но это было не в его силах. Гораздо разумнее было просто наслаждаться тем, что он имел сейчас. А имел он, если честно, очень и очень многое. Причем конкретно в данный момент — гораздо больше того, что он привык считать для себя самым ценным в течение жизни. Ведь теперь у Конга, помимо семьи, был он — колючий, упрямый, порою вредный, но всегда столь ранимый, чуткий и заботливый парень. Его пи. Его Солнце. Его Любовь. Единственный человек, рядом с которым внутренняя сила самого Конга приобретала абсолютно немыслимые значения, просто потому что по-другому быть не могло. Просто потому, что… первокурсник должен был быть уверен, что никто и никогда не сможет причинить старшему вреда.