— Конгфоб… Да ты счастливчик! Один французский поцелуй с соседом справа, и ты свободен! — его «добрый» друг демонстративно облизнулся и чмокнул воздух перед собой, Артит же резко выпрямился, от чего в голове немного повело, но тут же предостерег разошедшегося парня:
— Ты забыл о том, что «сосед справа» тоже должен быть согласен. Я — против.
— М-да? Ну… прости, Конг, тебя с ходу послали. Придется тогда пройтись по пляжу и предложить десятку парней встречаться. Если кто-нибудь согласится, будешь целоваться с ним.
— Брайт! — лидер инженеров и сам не понял, почему в его одергивании послышалось больше страха, чем ярости, но при мысли о том, что младший пойдет сейчас предлагать себя непонятно кому, просто мутило. Списать эту тошноту на алкоголь было сложно. — Хватит.
— Все в порядке, пи, — легкое успокаивающее движение ладони Конга по его спине ничем не помогло. Мышцы главы наставников лишь сильнее натягивались в напряжении. — Не думаю, что кто-то согласится.
— Сядь назад, 0062, — почувствовав, что мальчишка рядом с ним начинает подниматься с песка, Артит немедленно отдал приказ, по-другому назвать это было нельзя, и только потом повернулся к младшему корпусом. Смотреть на первокурсника прямо было по-настоящему тяжело, но наблюдать за тем, как тот стал бы воплощать безумную затею Брайта… даже представить подобное было невозможно. Кто угодно, но не Конг. Неприятно бухающее о ребра сердце предупреждало об этом все однозначнее. — Целуй. Я… разрешаю, — с усилием выдавив последнее слово, Артит вдавил пальцы в песок и зажмурил глаза. Да, это было глупо, бессмысленно, и он точно об этом пожалеет, но… именно таким был его выбор. Только сейчас.
========== Часть 81 ==========
Сейчас… сейчас… сейчас… слово, что осталось единственным в его голове и теперь раз за разом прокручивалось в сознании, должно было хоть как-то подготовить его к тому, на что он согласился, только вот… едва уловимое ощущение скользнувших по щекам ладоней первокурсника, мягко обхватывающих его лицо… осторожных поглаживаний длинных пальцев, нежно, но уверенно удерживающих его на месте… такой знакомый… родной запах Конга, мгновенно заполнивший легкие… были не тем, с чем он мог когда-либо справиться. Предупреждающе полоснувшие по горлу эфемерные лезвия заставили распахнуть глаза, но просить о снисхождении то ли друзей, то ли богов, было уже поздно. Невыразимо прекрасное, словно светящееся изнутри, лицо младшего было совсем рядом, и в его взгляде… могла ли во взгляде обычного человека быть целая Вселенная? Артит не знал, но готов был поклясться, что в глазах Конга она была. Бескрайняя, загадочная и непостижимо манящая. И чтобы потеряться в ней, не нужно было и секунды. Лишь легкое движение ресниц, и…
Мир, рухнувший куда-то вниз, стерся из памяти мгновенно. Сомнения, тревоги, страхи, мысли… ушло все, оставляя их с младшим наедине. Мягкое прикосновение губ первокурсника, что успели прижаться к его, становилось все сильнее, напористее, то ли прося, то ли требуя пустить его еще дальше, еще глубже, и Артит приоткрыл рот, позволяя… отдавая все то, что так давно было заперто внутри, ожидая лишь одного человека. Того самого, чья жажда с каждой секундой становилась лишь безудержней, ненасытней… и управлять которой было абсолютно невозможно. А может он просто не умел… или не хотел… или хотел, но не того… Лидер инженеров задыхался, чувствуя всполохи наслаждения, прокатывающиеся по всему телу, и не мог рассуждать здраво. Ощущение языка младшего, с каким-то ликующим упоением исследующего глубины его рта, затевающего неуловимо дразнящие, но бесконечно чувственные игры с его собственным… было ли оно реальным? Сознание смазывалось, и Артит не мог бы ответить на этот вопрос. Он просто вбирал в себя все, что происходило, бессознательно отвечая и удерживая… то, что было для него жизненно важно.
Ускользающие секунды, минуты или часы не имели никакого значения. Также, как не несло с собой абсолютно никакой смысловой нагрузки внезапное ощущение рассыпающегося под головой песка. Третьекурснику впервые за долгое время было по-настоящему хорошо, и хотелось еще. Хотелось, чтобы пальцы Конга, что легли на его кожу сбоку от пресса, не только задрали, но и окончательно стянули мешающую им футболку, получая доступ ко всему… чтобы жаркие поцелуи, растапливающие сознание, приходились не только на губы, но и на каждую клеточку тела… чтобы младший проник туда… где мог быть только он.
Артит тихо застонал, выгибаясь навстречу, подаваясь вперед всем своим естеством… и теряя столь желанную близость. Лидер инженеров, еще секунду назад погруженный в омут собственных чувств, широко распахнул глаза, но увидеть перед собой ничего не сумел. И уж тем более он не мог понять, что заставило Конга разорвать контакт их тел, так идеально настраивающихся друг на друга… Ему, оглушенному столь резкой сменой ощущений, было безумно тяжело осознавать окружающий мир, но время шло, а вместе с ним восстанавливалось и восприятие. Осязание - песок, что был не только под его головой, но и под спиной… на котором он лежал доверчиво-открытый… Зрение - небо, что раскинулось прямо перед его глазами мириадами звезд… Слух - далекий шум волн… и неестественно близкий гомон знакомых голосов.
Судорожно втянув в себя воздух, Артит почувствовал, как сознание накрывает ужасом: он не знал, сколько времени они целовались с Конгом. Не знал, как и когда младший успел опрокинуть его на песок. Не представлял… как все это выглядело со стороны, и что теперь говорить друзьям… что говорить самому себе. Ведь все те желания, что бурлили в его крови совсем недавно, так никуда и не ушли. Наоборот, они скапливались, концентрировались внизу живота, вызывая все более ощутимую эрекцию и разбивая любые надежды на возможность сделать вид, что между ним и младшим ничего не произошло… Даже то, что непонятно когда пришедший в себя Конг, сел прямо перед ним, скрывая его от чужих взглядов и давая ему шанс прийти в себя, ничего не меняло. Артит полностью потерял над собой контроль, и отрицать это было бессмысленно.
Пару раз сглотнув, глава наставников медленно сел и развернулся к собравшимся, подтягивая колени поближе к груди. Демонстрировать всем свое очевидное желание совершенно не хотелось. Также, как и находиться в наигранно оживленной компании. Нужно было быть слепым, чтобы не заметить, как парни, безусловно, старающиеся пощадить его самолюбие, делали вид, что все нормально. Только вот их заинтересованные взгляды то и дело прожигали его и без того пылающую огнем стыда кожу, не говоря уже об откровенной тяжести ничего не понимающего взгляда пи’Ди. Можно было бы назвать утешением то, что хотя бы Конг не пытался пялиться на него, но… младшему этого и не нужно было. В отличии от остальных у первокурсника была эксклюзивная возможность прочувствовать все, что с ним происходило, напрямую. Споткнувшись на несвоевременной мысли, лидер инженеров впился ногтями в ладонь и медленно перевел дыхание.
— Я… я, наверное, пойду. Лягу пораньше. Вся неделя была тяжелой, а с утра еще проверять, чтобы все вернулись по местам. Не вас же гонять, вы и сами уже хороши. Вряд ли проспитесь к нужному времени, даже если захотите, — Артит постарался вложить в голос максимум спокойствия, но скользнувший в сторону взгляд, наверняка, не способствовал восприятию его, как хладнокровного и ответственного главы наставников. На секунду воцарившееся молчание прервалось негромким покашливанием Брайта.
— Кхм… как скажешь. Я вообще сегодня в комнате не появляюсь, можешь расслабиться. Я тут одно местечко поблизости присмотрел. Если не всех, то Туту точно затащу туда до утра. Хотя, по мне, ты откровенно нае****ешь по поводу храпа. Не было такого ни разу. Я тихий, как мышка, — лидер инженеров бросил-таки на друга, с которым делил в этой поездке комнату, скептический взгляд, получив в ответ ехидно высунутый язык, но спорить не стал. Ему просто нужно было уйти. Как можно скорее.
К счастью, желающих высказаться больше не нашлось и, неловко попрощавшись, Артит смог, наконец, подняться с песка и устремиться в сторону домиков для наставников. Он очень надеялся, что по пути ему не попадется никто из студентов, потому что объяснять свое состояние он точно не собирался, а скрыть… попросту не сумел бы. Хотя его надежды, конечно, не могли отменить его сопровождение одним конкретным человеком. Уже через пару десятков метров Конгфоб Суттилак, столь обожаемый всеми эталон мужественности их университета, догнал его и зашагал рядом. Сердце третьекурсника, и отчаянно боявшееся этого, и столь же отчаянно этого желавшее, забилось быстрее. И от этого было тошно. Как никогда раньше. Что еще должно было подтвердить его зависимость от этого мальчишки?
