— Он ни с кем не встречается… А любит тихих, нежных, спокойных… милых… и парней… таких же, — последнее заявление забрало, похоже, у первокурсника оставшиеся силы, и он замолк, зажмурив глаза. Хотя сейчас молчали уже все: наставники тоже переваривали услышанное. Правда, Прэм очнулся быстро и спросил в лоб то, о чем другие пока только думали:
— Так он би, что ли?
— Да… — это короткое утверждение было произнесено еле слышным шепотом, но Артита оно оглушило настолько, что ему пришлось прислоняться спиной к сцене. Ноги почти не держали. Сердце рвалось из груди, впервые обретая надежду, которой раньше места не было. Надежду на что-то, ради чего он готов был пожертвовать практически всем.
— О! Так это здорово! У него вдвое больше возможностей. И у других больше шансов.
— Хватит, Тута. Прости, Эм. Нам лишь было интересно, что за студент с тобой ходит. Похоже, он нормальный парень. Хорошо, что вы дружите. Но, думаю, нам всем пора. Спасибо, что ответил на наши вопросы, — Нотт явно был чем-то недоволен, но разговор завершил вежливо, хотя первокурсник все равно вышел из зала заторможенным. Правда, главе наставников было уже не до того. Внезапно обретенная мечта давала первые робкие ростки, наконец-то позволяя душе почувствовать настоящую жизнь. И это было прекрасно.
— Артит! — лидер третьего курса вздрогнул и с трудом сконцентрировал взгляд на повысившем голос Нотте. Друг редко проявлял свои эмоции столь открыто, и, наверное, произошло что-то важное… — Ты не слушал того первокурсника? Этому Конгфобу нравятся тихие и милые парни. Неужели не понимаешь, что ты не такой? Приди в себя! Ты…
Нотт не договорил, но глава наставников понял. Также, как понял, почему остальные его друзья стали отводить глаза, тут же полностью соглашаясь с самым разумным среди них человеком. Артит действительно не подходил под описание того типа парней, о котором говорил Эм. Абсолютно. И все, что только-только начало распускаться в душе третьекурсника, оказалось безжалостно смято твердой убеждённостью товарищей: он не понравится своей мечте… никогда не вызовет желания быть с ним вместе… просто он не такой. И даже если Конг может принять парня, то точно не его.
Стало больно. Очень. Артит вскинул голову и ухмыльнулся дрожащими губами:
— Кто сказал, что я не могу притвориться? Все, что мне нужно: немного вашей помощи и поддержки. Пока он свободен, у меня есть шанс. А встречаться с ним всю жизнь я и не собираюсь. Просто хочу попробовать, наконец, побыть с человеком, который разделяет мои убеждения. Даже если я не в его вкусе.
Губы немели, отказываясь нести бред, но третьекурсник упрямо закончил, после чего пошел прочь из зала с гордо поднятой головой. Он уже не видел виноватые, пристыженные взгляды, которыми обменялись его друзья: никто из них не хотел причинять Артиту боль, просто все они знали, что, несмотря на любые заверения, чувства этого парня были слишком искренними и глубокими, но, не находя ответа, все сильнее истязали его самого. Еще одна неудача могла разрушить что-то бесконечно важное в его душе…
— Ну… сейчас это хотя бы би. Может у них что-нибудь да получится ненадолго.
— Артит не такой, как ты, Брайт. Кратковременные отношения — не его. А притворство вообще до добра не доводит, — Нотт хмуро покачал головой, но больше не сказал ни слова. Артит слишком редко их о чем-то просил, чтобы ему отказывать. Единственное, что оставалось — присмотреться к этому первокурснику с экономического. Возможно, он не столь ограничен в своих предпочтениях и способен оценить красоту души не только «милых» мальчиков.
========== Часть 5 ==========
***
Ребята с инженерного Конгфобу очень нравились. Ничуть не меньше, чем его собственные однокурсники, так что обедать в столовой чужого факультета было весело и интересно. И пусть сначала новые знакомые удивлялись тому, что он ходит сюда через всю территорию университета, хотя мог бы не тратить на это время, но быстро привыкли, прекратив расспросы. Конга это устраивало, и все было бы просто прекрасно, только вот за последние дни он мало приблизился к своей первоначальной цели.
Конечно, он иногда чувствовал на себе чей-то взгляд, да и ребята не единожды говорили о том, что глава наставников смотрит на него почти постоянно, но каждый раз, когда первокурсник сам находил глазами старшего, тот либо разговаривал со своими друзьями, либо увлеченно изучал собственный обед. Конг и сам не понимал почему, но это задевало. Все внутри требовало открытого внимания лидера чужого факультета, если оно было. Такого, чтобы черные глаза третьекурсника не отрывались от него ни на миг, объявляя всему миру о своем интересе.
К тому же, после рассказов новых знакомых, слабо верилось, что столь хладнокровный и беспринципный парень, как лидер их третьего курса, будет смирно сидеть в сторонке и ничего не делать, если ему кто-то нравится. Оак с Тью, как и Эм, не скупились на подробности, происходящего на собраниях первокурсников, больше похожих на подготовку к службе в армии, чем к учебе в университете. Никаких сомнений в чрезмерности наказаний уже не оставалось, но желание стать объектом внимания человека, который все это организовывал, меньше не становилось. Наоборот. В итоге помимо непонятной тяги к старшему укреплялась уверенность в том, что тому самому будет полезно осознать, что значит настоящая беспомощность: когда ты делаешь что-то против своей воли, не смея возразить. Просто потому что кто-то изначально находится в более выгодном положении, чем ты.
Конечно, Конгфоб понимал, что существует разница между страхом физического и эмоционального наказания, но ведь и Артит не невинная барышня. Наставники постоянно давили на первокурсников и психологически, постоянно заставляя преодолевать границы своих возможностей и доводя до изнеможения. Особенно Конга вывел из себя последний случай, о котором рассказал Эм. Даже не принимая в расчет то, что сам Катават тогда травмировал ногу, во время собрания у одной из студенток случился приступ астмы. Первокурсник экономического просто не понимал, как можно доводить людей до состояния, когда они даже слова не смеют сказать о своем состоянии. Ему уже было наплевать на все планы и глупые желания, и он собирался просто пойти напрямую к декану инженерного факультета с просьбой провести проверку, что же происходит на этих собраниях, но Эм его удержал, заверив, что он слышал, как наставников и без него вызвали к руководству. А на следующий день…
— Алло, — Когда Катават позвонил, Конг занимался в своей комнате, так что принял вызов, не задумываясь.
— Конг…- голос друга дрожал, явственно показывая, что тот в откровенном ужасе. Первокурсник экономического нахмурился. Неужели произошло что-то еще?
— Что случилось, Эм? Опять что-то на собрании с наставниками?
— Нет… Да… Конг… они спрашивали про тебя.
— Это… хорошо, — Парень сжал телефон в руке сильнее. По спине пробежал холодок, но в тоже время странное предвкушение ускорило пульс. Вряд ли старшекурсники с чужого факультета заинтересовались им просто так. — О чем шла речь?
— Обо всем… что тебе нравится… а еще… каких девчонок ты предпочитаешь…
— И? — сердце отчего-то замерло, требуя немедленно ответа, и Конг не мог не подгонять друга в ожидании самого главного.
— Я сказал, как ты хотел… Но, Конг… Они страшные. Ты уверен?
— Да. Все будет хорошо. — Биение сердца тут же восстановилось. Ну, может быть, став чуть более быстрым, чем ему полагалось, но это не было удивительным. Все-таки подобные вопросы в его отношении никто бы не задал просто так. То, что давно должно было начаться, началось, а это значит, что скоро можно ждать личного знакомства с крайне опасным человеком… если, конечно, он будет таким выглядеть после полученных ответов. Конгу было интересно, насколько сильно наставник инженерного факультета им заинтересовался, и как будет себя вести. Жаль, что нельзя узнать это сразу. Первокурсник улыбнулся собственному нетерпению и чуть качнул головой, поражаясь сам себе. Когда это стало так важно? — Спасибо, Эм. Не переживай. И приходи через час-полтора, ты хотел еще позаниматься математикой.
