Лидер инженеров отправился к декану, добился разрешения, чтобы хотя бы часть наставников сняли с занятий, организовал собрание и, обрисовав ситуацию, сказал, чего от них ждет. Ребята взорвались возмущением. Многие утверждали, что вовсе не важно знают первокурсники что-то или нет. Что уже поздно и раз так получилось, то нужно сделать вид, что никто из старших не в курсе. Что нужно расслабиться. Артит не верил, что слышит это от своих собственных товарищей. Не от всех, но… это было ударом. Он просто сорвался. Наорал на каждого. Напомнил, ради чего они стали наставниками и в чем их задача. Возможно, он был не прав и не должен был переходить на подобный тон, но его самоконтроль полетел к чертям. Парни же сдались очень быстро.
Потом были звонки пи’Ди и споры до хрипоты о том, какие задания должны заменить те, что были утверждены изначально. Спасало то, что еще при первых обсуждениях предлагалось по несколько вариантов того, какие действия первокурсников могут подтвердить то, что они осознали значение каждого из понятий, составляющих Сотус. Оставалось лишь заново выбрать оптимальные. Лишь. То, что они продумывали не одну неделю, нужно было изменить за несколько часов. Вновь скоординировать действия наставников. Проследить за тем, чтобы организация самого пространства, где будет проходить захват флага, прошла без помех. Встать под предвкушающие легкое развлечение взгляды первокурсников. И смотреть… смотреть за тем, как меняются выражения лиц младших, когда они понимают, что ничего из того, к чему они готовились, не будет. Растерянность, неверие, злость, возмущение, желание бросить все и уйти… Артит гордо вскидывал голову, ухмылялся и будто спрашивал: «Что, испугались? Не можете бороться за то, что вам нужно? Слабаки…»
Его поняли. Конечно, поняли. Первокурсники завелись и стали думать в тех условиях, что были им поставлены, искать решения и предлагать варианты. Лидер инженеров был рад, но чувствовал, что его силы уже на исходе. Бессонная ночь и нервное напряжение сказывались все сильнее, а впереди было столько всего… Нотт, Прэм, Тута, Брайт… один за другим они отступали в сторону после каждого пройденного младшими этапа, а он по-прежнему уверенно стоял на верхней ступеньке лестницы, у самого флага, всем своим видом показывая, что это еще не все, не конец. «Докажите. Добейтесь. Будьте достойны» — безмолвно скандировал он час за часом, вычерпывая себя без остатка…
Когда первокурсники не ушли, полным составом оставаясь на поле до самой последней минуты отмеренного им времени, он чуть не заплакал в первый раз: все-таки эти ребята справились. Не сдались, понимая, что не успевают. Они действительно боролись изо всех сил, и именно это определило их победу. В полутьме, опустившийся на стадион, лица младших различались уже слабо, но Артит до сих пор видел на них упрямое желание получить флаг. Услышать, что они инженеры. Это было правильно. Так, как надо.
Он был горд. И измотан. В момент, когда Прэм с Ноттом вышли вперед, чтобы объявить о решении наставников, он сделал шаг назад, скрываясь за одной из колонн и убирая с глаз столь лишнюю сейчас влагу. Впереди еще предстояла церемония завязывания нитей и выглядеть сентиментальным сразу после того давления, что он излучал весь день, было бы смешно. Да и младшие не ждали от него доброты. Один за другим первокурсники подходили к нему с белой нитью, но в большинстве своем даже не пытались выслушать его пожелания полностью или посмотреть ему в глаза, стремясь поскорее перейти к следующему наставнику. Для своих подопечных он оставался все тем же «дьяволом» факультета, что третировал их с начала учебного года. И никакие теплые слова не могли помочь здесь и сейчас.
Он это понимал, не сердился, но постепенно грудную клетку стало сдавливать все сильнее, горло перехватывало спазмами, а перед глазами поплыли серые пятна. «Просто усталость. Ничего страшного. Осталось чуть-чуть» — Артит повторял себе это раз за разом, но в итоге не выдержал: сбежал за трибуны и позволил слезам выплеснуться наружу. Было больно и плохо. Видеть никого не хотелось. Только Конг… все равно нашел его.
И пусть сам третьекурсник из-за круговерти происходящего уже позабыл о просьбе младшего, тот по-прежнему помнил. Для студента экономического факультета это было важно. Была важна белая нить и несколько тихих слов, что шли от самого сердца наставника инженеров. Важен был он сам. Именно это понимание и заставило третьекурсника принять то, что ему предлагалось и то, что ему было по-настоящему нужно. Еще немного тепла от человека, в глазах которого светилась искренняя забота.
— Пи… — вновь Конг окликнул его уже тогда, когда они практически вышли на поле. Артит с интересом посмотрел на младшего. — Завтра утром… мне нужно будет уехать.
— Я помню. День рождения твоей мамы, — лидер инженеров улыбнулся. Первокурсник вряд ли представлял, насколько трогательной была его привязанность к семье и к людям, которых он любил. Наставник обожал эту его черту и всегда проигрывал улыбке, расцветающей на его собственных губах при каждом новом подтверждении этого. Сейчас даже как-то не думалось, что на них обратит внимание кто-то из других студентов, собравшихся на стадионе. Столь вовремя полученное от Конга тепло оттесняло печали прочь.
— Да, — первокурсник смотрел на него в ответ и, казалось, хотел добавить что-то еще, но потом лишь мотнул головой. Продолжая лишь спустя еще несколько секунд. — Я просто к тому, чтобы ты не удивлялся, если я случайно разбужу тебя, когда буду собираться.
Артит рассмеялся.
— Конг, ты уже забыл, что тебе приходилось от души тормошить меня, чтобы я проснулся? Об этом я и говорил: рядом с тобой мне спится лучше всего, — сказанное на одном дыхании это смущало еще больше, чем раньше. Третьекурсник мысленно дал себе подзатыльник. Глаза младшего в ответ странно потемнели.
— Я очень на это надеюсь, пи. Очень…
Артит все-таки покраснел и быстрее пошел по направлению к Нотту. В последнее время главе наставников все чаще казалось, что он не всегда понимает, что хочет сказать ему младший. Но это не страшно. У них будет еще множество возможностей, чтобы поговорить.
========== Часть 49 ==========
Конг действительно был отличным помощником: сразу понимал, что от него требовалось, делал все быстро и качественно. Ребята даже шутили, что надо бы убедить его перевестись на инженерный факультет — вот бы из кого удалось воспитать прекрасного главу наставников — но первокурсник лишь смеялся и уверял, что экономика — его призвание. Артит вздыхал: про себя он иногда думал об этом, но, конечно, понимал, что все это из области фантастики. К тому же… уже сейчас они общались друг с другом так, как лидер инженеров никогда не общался ни с одним из своих подопечных. И ему это было куда дороже, чем номинальная принадлежность к одному факультету.
Увы, как бы быстро и хорошо, они все ни делали, но завершить сборы удалось лишь ближе к одиннадцати. Артит понимал, что младшему рано вставать, и, наверное, не стоило быть столь эгоистичным, но по-прежнему не мог отказаться от возможности еще немного побыть вместе. В итоге наставник лишь уточнил поел ли первокурсник и, получив утвердительный ответ, тут же повел его в общагу. Нужно было поскорее лечь спать, чтобы Конг отдохнул. Ему ведь и вправду было достаточно одного присутствия младшего рядом. Конечно, о том, что сам он ел только с утра и только один бутерброд, Артит не подумал: это все равно не имело значения.
Правда, чуть позже он об этом все-таки пожалел. Прошло полчаса, как они улеглись спать, Конгфоб лежал всего в метре от него, и усталое сознание нежилось в понимании того, как близко он находится, реагируя не диким желанием, как было вчера, а благодарностью и счастьем, уверяя, что сегодня его ждут самые прекрасные сны, но… желудок требовал пищи: настойчиво, упорно и безостановочно. Игнорировать это не получалось. Повертевшись еще с 10 минут, Артит, проклиная собственный аппетит, соскользнул с постели и, стараясь не шуметь, побрел к столу за печеньем — единственным, что было у него в комнате. Сгрыз полпачки и только после этого вздохнул свободнее. Конечно, он чувствовал себя глупо из-за своего вынужденного марш-броска, но сейчас переживать стоило не об этом. Нужно было столь же бесшумно вернуться назад. К сожалению, ему это не удалось. Во всяком случае, когда он вновь устроился на кровати и повернулся к младшему, чтобы еще немного полюбоваться его лицом, в ответ он получил совершенно нечитаемый взгляд темных глаз. Все тело тут же опалило жаром стыда.
