— Крист! Какого черта ты испортил дубль?! Вернись немедленно!
Раздраженный окрик режиссера заставляет меня рефлекторно вздрогнуть. И я не сразу понимаю, что для того, чтобы поприветствовать меня, Перават слинял прямо посреди съемок. Неудивительно, что о нас вновь начали циркулировать слухи, привлекая внимание все большего количества людей. По спине проходит холодок, посылая по клеткам ледяную дрожь. С немного напряженной улыбкой киваю в сторону съемочной команды и обхожу его справа. Мне все еще нужно наложить грим, а он сейчас же должен вернуться на площадку. Это ведь уже не просто выставление отношений напоказ, это…
Другое. И спустя почти девять часов, когда большинство актеров уже собирается домой, а я продолжаю наблюдать за вдохновенно завершающим свои дубли Кристом, я понимаю. Дело вовсе не в том, что он хочет, чтобы о нас узнали окружающие. Он просто не может по-другому. Он — счастлив. Безумно. Эгоистично. Искренне. Так, как умеет. Так, как позволяю ему я.
И он действительно больше не отрывает от меня взгляд, куда бы я ни пошел и что бы я ни делал. То, что раньше было лишь смутным ощущением тепла, разливающегося внутри, заставляющего оборачиваться на него, снова и снова отвечать… стало безусловной уверенностью. Он больше не скрывает своих чувств и ждет от меня того же. Просит. Требует правды.
— Пи, а давай сегодня на набережную? — мягкие губы почти касаются моего уха, опаляя его жарким шепотом, когда он подходит сзади к креслу, в котором я сижу, дожидаясь окончания съемок… Хотя мог бы уехать еще полчаса назад. Один. И какое у меня право винить его в чем-то? На языке горчит.
Вздыхаю и чуть сползаю по спинке вниз, увеличивая между нами расстояние. Как будто так лучше. А на деле — просто глупо. В чем смысл делать вид, что мне неприятна его близость? Все равно в это никто не поверит. Лишь я упрямо пытаюсь. Но я больше не знаю, что нам делать дальше. Прости, любимый.
— Не надо, Крист. Поезжай один. Я…
— Ждет нас. Да, Син? — голос пи’Джейна уверенно разрывает повисшую было тишину, и я радостно поворачиваюсь к нему, чтобы… все мысли стерлись за секунду. За что?
Мой менеджер приближается к нам не один. Рядом с ним, мягко и тепло улыбаясь, идет пи’Сон. Крист над головой как-то судорожно втягивает в себя воздух, а я вскакиваю с места. Нельзя. Позволять им оказываться рядом — нельзя.
— Пи! Почему вы здесь… вместе?
— И тебе здравствуй, Сингто. — тихим укором. Я виновато вспыхиваю, но даже попросить прощения не могу, потому что чувствую, как позади меня дрожит от боли самый родной мне человек. И пусть я — подонок, но не стану разрывать его душу ревностью еще раз. — Мне позвонил Джейн. Сказал, что нам есть, о чем поговорить. И, после его рассказа, я думаю, что он прав.
— Пи…
— Вот с ним и говори, раз он тебе встречи назначает. — Перават как-то незаметно обходит меня, встает впереди, закрывая собой, и гордо вскидывает голову. С вежливостью у него по-прежнему явные проблемы, но моя рука так и не поднимается дать ему подзатыльник. В ломком голосе слишком отчетливо слышен страх. Он боится… отчаянно боится, что я уйду, и действует на одних инстинктах, не успевая подумать ни о чем. — У нас с пи свои планы.
— Мне до сих пор не ясно, как тебя терпят с такими манерами, нонг Крист. Но я пришел не к тебе, и не твой ответ мне интересен. Сингто…
— Прости, пи. — Мягко кладу руку на плечо Перавата и чуть сжимаю пальцы, безмолвно прося его сдержать новые резкие слова. Им нечего делить, и пусть он этого не знает, но меня он услышать должен. Надеюсь. — Я не просил пи’Джейна звонить тебе, и не знал, что ты приедешь. Нам… нужно поговорить, ты прав. Но не сегодня. Разреши мне позвонить тебе в другой день. Я обязательно все объясню.
— Сингто! — пи’Джейн даже не пытается скрыть возмущение, и я перевожу печальный взгляд на него. Я знаю, он хотел, как лучше, но я не в силах опять вонзить кинжал в сердце послушно замершего под моей рукой парня. Мы и так причинили друг другу слишком много боли. Если нам и придется расстаться, то это будет по-другому.
— Я тебя понял. — пи’Сон в отличии от моего менеджера совсем не сердится, хотя и в его глазах заметна грусть. Просто он разумнее любого из нас и знает о людях гораздо больше. — Позвони мне, как сможешь. Только знай: я не боюсь, Синг. И мне не нужна защита.
Скользнув взглядом по окаменевшему после его слов Перавату, он разворачивается и идет к выходу. Пи’Джейн устремляется следом, на ходу высказываясь о моих умственных способностях. А я… убираю руку с плеча Криста и сжимаю ладонью его холодные пальцы. Пи прав, я — идиот. Но, встречаясь глазами с больным и отчаянным взглядом развернувшегося ко мне парня, я знаю, что в этот раз все сделал правильно.
========== Часть 19. Крист ==========
Крист
Теплые пальцы Синга сжимают мои, и я, наконец, отвожу взгляд от удаляющейся спины нежданного гостя. С того самого дня, когда мы впервые с Прачаей были вместе, я больше ничего не слышал об этом человеке. И не думал, что он здесь объявится, пи ведь не может быть с ним, если я прав. Не может…
Сердце сдавливает, а в затылке колет тысячами иголочек, вызывая противное головокружение. Конечно, я знаю, что это. Страх. Такой по-детски отчаянный и, наверное, смешной, но от этого не менее глубокий и сильный. Если бы я был в силах стереть из памяти те слова, что Прачая, пусть запинаясь, но повторял раз за разом… ту картину, что так долго выдавливалась из сознания, а теперь вновь настойчиво лезет в голову во всех мучительных подробностях… Мне бы не пришлось насильно выдергивать себя из проклятых воспоминаний, концентрируясь на настоящем.
Но что бы ни было тогда, сейчас Синг остался здесь. Со мной. А его темные глаза по-прежнему излучают мягкое тепло, успокаивая мое неровное сердцебиение неуловимой нежностью. И, наверное, мне бы принять все, как есть, но непослушные губы уже упрямо шепчут, в который раз пытаясь выяснить хоть что-то:
— Почему ты не ушел с ними?
— Крист…
— Пи! Так сложно ответить на один вопрос?
— Я устал. Просто собираюсь сразу домой. Не хочу ни с кем видеться. Этого достаточно?
Достаточно. Меня словно окатывают ледяной водой. И давит уже не только сердце, но и всю грудную клетку, пытаясь сжать все тело в одну точку. Я криво улыбаюсь и киваю. Конечно, мой пи прав. Достаточно. Зачем мне новая ложь, когда мы со старой-то не разобрались? А ведь ни силой, ни мольбой от него ничего не добиться. И мне вновь приходится смотреть в пустеющий взгляд, еще секунду назад щедро даривший свою нежность. Бесконечное хождение по кругу, которое я остановить не в силах, а он — не пытается. Обреченно закрываю глаза и уточняю:
— И как ты доберешься до дома? Я думал тебя привез пи’Джейн.
— Не вопрос. Вызову такси. — без единого колебания. Как будто, так и надо. Будто меня и вовсе рядом нет.
— Я отвезу.
— Не надо, Крист. Нас не должны видеть вместе.
— Кто?
— Никто. Просто — не должны.
Вот так. Еще один потрясающий ответ, от которого хочется завыть. А еще лучше — развернуться и уйти, оставив его упиваться собственными представлениями о том, что правильно, а что нет. Только… я этого уже не сделаю. Никогда. За эти дни он подарил мне столько счастья, сколько у меня не было за всю жизнь. Даже скрывая и пряча безграничное тепло, что в последнее время все чаще прорывается во взгляде темных глаз, он все равно без устали отдает мне все… И я просто знаю: он — мой.
Но теперь понимаю и другое: в отличии от меня, он по-прежнему уйти может. Один или с кем-то другим, но — может. То, что он остался рядом сейчас — его собственный выбор… а вовсе не страх перед разоблачением. Для того же, чтобы он остался со мной навсегда, нужно что-то большее чем угрозы или физическое наслаждение. Гораздо, гораздо большее… Но что?
— Хорошо. Но я все равно приеду к тебе сегодня. Позже.
— Крист, я прошу…
— Прости, пи.
Горько улыбаюсь и ухожу из съемочного павильона первым. Знаю, он устал и измучен, но я чувствую, что у нас осталось слишком мало времени на игры. Я должен испробовать все, что удержит нас рядом. Потому что потом будет поздно.
