Назад возвращаюсь еще медленнее, на ходу пытаясь просушить полотенцем мокрые волосы, но получается плохо. Силы на нуле, а Криста, всегда готового поделиться со мной своей энергией, здесь уже нет. Зато есть кое-кто другой… Замираю на пороге собственной спальни и обреченно прислоняюсь к косяку двери.
В комнате пи‘Джейн, морщась, смотрит на браслет Криста, видимо, оставленный парнем в спешке. И я не удивлен, ведь Перават постоянно забывает у меня какие-то мелочи, которые потом приходится возвращать ему на съемках… Только вот это тоже доказательство. Точно такое же, как и сбитые простыни. Как слабый аромат парфюма моего безрассудного возлюбленного, смешавшийся с запахом нашей страсти. И даже то, что пи пришел не в тот момент, когда я вел Криста к вершине наслаждения, ничего не изменит. Мой друг совсем не дурак, и, конечно, все уже понял.
— Пи… — выдыхаю тихо-тихо, но он, естественно, слышит. Оборачивается и какое-то время просто смотрит мне в глаза, после чего вздыхает и ожидаемо произносит:
— Думаю, нам есть, о чем поговорить, Сингто.
Я лишь киваю и направляюсь в гостиную. Он имеет право сказать мне все, что считает нужным. Только исправит ли это хоть что-то? Я сам загнал себя в ловушку, и чтобы я теперь ни сделал, страдать придется не мне одному. Подонком я буду в любом случае. В любом…
Обессиленно опускаюсь в кресло, ожидая заслуженных упреков, но пи’Джейн не торопится: не читает мне мораль и не показывает, что разочарован. Просто забирает у меня из рук полотенце и сам начинает сушить мои волосы. Как несмышлёному ребенку, не умеющему еще справляться с простейшими вещами. Как невероятно дорогому человеку, забота о котором всегда доставляет радость. Зажмуриваю глаза и пытаюсь дышать глубже. Но — поздно. По щекам уже катятся редкие слезы, которые мне не остановить. Я так устал… А доброта бывает порой куда страшнее злости.
— Пи, я…
— Спишь с ним, Син. Я понял. — мой друг продолжает мягко впитывать полотенцем влагу с моих волос, позволяя мне глотать соленые капли, не смотря ему в глаза, но я все равно слышу грусть в его голосе, и от этого невыносимо больно. — И дело вовсе не в браслете. Вы… что же вы творите, Син? Ты хоть знаешь, как вы выглядите со стороны? С самого начала съемок между вами разве что искры не летали, но вы ругались, и я думал, что обойдется, что… Но ошибся. Я ведь даже день смогу назвать, когда вы оба пришли совсем другими. Он — злой, но уверенный в своем праве на тебя, ты — напуганный, но счастливый… позволяющий ему все. И он пользуется тем, что ты не умеешь отказывать любимым, Син. Представляешь хоть, сколько мне пришлось сочинить сказок, чтобы остановить всех, кто пытался отправиться за вами вслед, когда вы посреди съемок уходили развлекаться в пустующие залы? Неужели ты думал, что ваше отсутствие не заметят? Или сам хочешь, чтобы о вас говорили, а я зря пытался оградить вас от слухов?
Страшно… Я впиваюсь пальцами в собственные колени, понимая, что слезы стремительно высыхают, осушенные пугающим осознанием: мне не показалось. Перават действительно практически выставляет наши отношения на показ, провоцируя всех окружающих на более чем конкретные подозрения. Плюет на единственную просьбу, которая у меня была, когда я соглашался на все, что захочет он. И нисколько из-за этого не переживает. Наслаждается… Сердце болезненно колет, но я улыбаюсь непослушными губами и останавливаю руки пи, которые все ерошат мои волосы полотенцем.
— Нет, пи. Ты был прав. Спасибо. Это не повторится.
— Что, Син? Ваш секс? Можешь пообещать нечто подобное?
— Нет… Я… должен… то есть хочу, но… Это не просто, пи. Обещаю только, что мы будем осторожнее. Я поговорю с ним.
— Я не понимаю, Син. Зачем? Зачем ты пошел на это? Чего хочешь? Я так надеялся, что твоя одержимость прошла, но, кажется, стало лишь хуже… Все-таки собираешься с ним встречаться? Мне нужно знать. Я не только твой друг, но и твой менеджер, Сингто. К чему мне готовиться?
Смотрю в глаза пи и понимаю, что ему ответить я должен. И не потому, что он менеджер, а как раз потому, что друг… Преодолеваю боль, тисками сжимающую все внутри, и рассказываю с самого начала. Он не перебивает, просто слушает, но по тому, как он хмурится, догадываюсь, что он недоволен. Только вот кем больше: мной или Кристом — сказать сложно. Впрочем, стоит мне закончить, как он развивает все сомнения.
— Ты — идиот, Сингто. Неужели серьезно считаешь, что этот парень слил бы твои снимки в прессу?
— Пи, он действительно был в ярости.
— Не сомневаюсь. И знаешь почему? Он — ненормальный собственник. Я вообще порой думаю, что он за эти года не появился на твоем пороге лишь потому, что нигде не было известий о том, что ты с кем-то встречаешься. И уж точно он сам не станет создавать подобные новости. Не вытерпит твои фотки с другим в СМИ. И подставлять тебя не посмеет: не из-за другого. Вот если бы ты согласился встречаться с ним — об этом тут же узнал бы весь мир. Но это просто от того, что он уверен, что вместе вам ничего не грозит. Знаешь… раньше я думал, что он легко тебя отпустит, но теперь боюсь, что этого не произойдет никогда.
Пи морщится. Понимаю, что он злится: на меня, на Криста, на всю эту безумную ситуацию, но… что если он прав? Что если Перават не станет выполнять свою угрозу, даже если я скажу, что больше не буду следовать установленным им правилам? Смогу ли я теперь, по-настоящему познав счастье от его тепла, отказаться от этого мучительно-болезненного, но бесконечно прекрасного чувства, что возможно только с ним?
Я сглатываю и, не моргая, смотрю на пи. Я не знаю.
========== Часть 18. Сингто ==========
Пи’Джейн чуть поджимает губы, что-то прочитав по моим глазам, а потом встряхивает головой и продолжает:
— Подумай сам, Син. Это все еще Крист, как бы он ни изменился за это время. Только не затягивай. Я приехал сюда не для того, чтобы показать, какой я догадливый. Вчера мне пришло сообщение от кун Дары. Она будет на награждении Maya Awards и хочет с тобой поговорить.
— Что? — чувствую, как кровь отливает от лица. И, наверное, даже со стороны я выгляжу не очень хорошо, потому что пи’Джейн смотрит на меня с искренним сочувствием. Он не забыл, как тяжело мне было находиться рядом с ней после того памятного разговора 4 года назад, пока я еще был в GMM. Да, я вырос и стал сильнее, но даже сейчас от одной мысли о нашем с ней общении внутри рождается неприятное чувство тошноты…
— Ваше поведение действительно слишком откровенно, Синг. Не сомневаюсь, что она уже в курсе всех слухов, потому-то и прошу: будь осторожнее. Не страшно, если все дело ограничится одним разговором. Но, если она поймет, что ты представляешь угрозу для ее ведущего актера, то она задействует собственные каналы и может сильно испортить тебе репутацию… GMM слишком мощная компания, чтобы мы могли противостоять ей всерьез.
Тяжелое чувство в груди становится сильнее, но я лишь горько улыбаюсь, кивая. Мне не нужно напоминать, кто главный защитник Криста. Даже сам Перават вряд ли знает, насколько она благоволит ему. Мой неугомонный любимый всегда умел покорять сердца, но никогда не задумывался о том, как это отражается на его жизни.
— Я понял, пи. Больше никаких отлучек на съемках. Я поговорю с Кристом.
— Как будто это его убедит. — пи’Джейн шепчет это уже совсем тихо, но и не пытаясь скрыть. Знаю, он не верит в то, что я могу что-то ему доказать, но некоторые вещи Перават способен понять и сам. Главное суметь все правильно до него донести. — Ладно, собирайся. Я отвезу тебя на съемки. Времени осталось мало.
***
Первым на площадке меня, естественно, встречает Крист. Не успеваю я сделать по павильону даже десятка шагов, как этот безудержный вихрь налетает на меня, обхватывает за плечи и обнимает так крепко, будто окружающие люди не более, чем не имеющая значения декорация.
— Доброе утро, пи! Как настроение? Снимем все с первого дубля?
— Конечно, нонг. Отпусти, пожалуйста.
Стараюсь добавить в голос максимум прохлады, возможной для моего тут же радостно дрогнувшего при его виде сердца, и мягко отстраняю Перавата, получая в ответ недовольный взгляд. Я уж молчу про то, как Крист посмотрел на пи’Джейна, шедшего чуть позади меня. Кажется, мой любимый моментально решил, что моя отстраненность связана именно с ним.
