— Крист, я не шучу. Если из-за тебя задержат съемки, то всем придется сниматься допоздна. Кто из нас ведущий актер?

— Я. А что, хочешь поменяться?

— Очень. Мало того, что я играю не хуже, так еще и знаю, что такое ответственность. Представляешь?

— Неа.

— Крист, ну хватит уже.

Несколько секунд рассматриваю лицо пи, на котором все явственнее проступают следы усталости, а ведь сейчас раннее утро и день даже не начат. Съемки, конечно, в последнее время лишь наращивают темп, скоро начнут выходить первые эпизоды и нужно успеть так много… Просто странно, что по нему это так заметно. Раньше он держался лучше. Становится чуть тревожно, но я выкидываю эти мысли из головы. Я все равно здесь, а значит замечу, если что-то будет не так.

— Обещаю встать, если ты мне поможешь.

— Чем? Полить тебя холодной водой? Вытолкнуть из постели ногой?

— Примитивно, пи. У тебя никакого воображения.

— А у тебя — совести. Сколько уже по-твоему времени?

— Это быстро. Если сам не затянешь.

Он замирает и опускает взгляд. По лицу скользит тень муки. А вот это уже неудивительно… но кто из нас виноват, пи?

— Синг…

— Я понял.

Он не дает мне закончить, резко обрывая и стягивая одеяло прочь. Переворачивает меня на спину и уже через секунду начинает ласкать мое тело. Ничего себе, готовность… Он, конечно, уже давно не возражает, если я говорю, что хочу его: вне зависимости от того, когда и где это происходит. Но сейчас… я ведь ни слова не говорил про минет. Мне было бы достаточно обычного поцелуя.

Впрочем, тело под его пальцами привычно плавится, и я ни слова не говорю против, когда он обхватывает губами мой член. Даже если ему сейчас не хочется, то на его умениях это никак не сказывается. Разве что в конце он слегка закашливается, но это, наверно, оттого, что я сам перестарался, когда на последнем выпаде слишком сильно вжал его лицо в свой пах, чтобы проникнуть еще глубже…

Из ванной я возвращаюсь в прекрасном настроении. Знаю, что скорость по пути придется превышать, ведь я задержался уже очень прилично, но если пи решил зайти настолько далеко, чтобы я появился на съемках вовремя, то я это сделаю.

Задерживаюсь лишь еще на пару секунд, чтобы подойти к постели и поцеловать по-прежнему остающегося в ней Синга в лоб перед отъездом. В качестве реакции получаю устало распахнутые глаза и тихий укор.

— Иди уже, Крист. Пожалуйста.

— Сам не проспи. Тебе на площадке нужно быть всего на час позже.

— Я помню. Буду.

— ок.

Подхватываю в прихожей кепку, уверенным движением надеваю ее, потом свои любимые черные очки и после пары тренировочных улыбок перед зеркалом, выскакиваю из квартиры Сингто. Конечно, как обычно, приходится пользоваться запасным выходом и, как вору, красться через всю парковку к зарегистрированной на чужое имя машине, но я привык. Все-таки ночую у пи уже в четвертый раз. И вряд ли я смогу описать, насколько мне у него хорошо.

Глупо улыбаюсь и выезжаю с подземной стоянки. Мне еще нужно добраться до собственной машины, прежде чем я смогу отправиться на съемки, но это не проблема. Абсолютно. Я готов делать так хоть каждый день, лишь бы возвращаться сюда снова и снова. Да и на Синга уже не приходится давить так сильно, чтобы он это позволял.

М-да… вот первая ночь была не очень приятной. По крайней мере в начале. И даже не потому, что пришлось ехать к нему поздно вечером на чужой машине, а потом еще стоять под дверью, как влюбленной фанатке, и ждать не меньше пятнадцати минут, пока он проснется и откроет. Он просто не хотел пускать внутрь. И лишь угроза пройтись с приветствием по всем соседним квартирам в поисках того, кто окажется благосклоннее и приютит меня, заставила его сделать шаг от порога.

Большая победа, между прочим. Эту квартиру он покупал для себя сам, и ни в каких шоу ее не светил, так что оказаться там было особенно приятно. А еще круче было идти вместе с Сингом по каждой комнате, досконально изучая предметы интерьера и… его реакцию на это. Мой уверенный пи испытывал явный дискомфорт. Причину которого я понял лишь позже: когда пошел к скоплению фоток на полке. Прачая тогда еще постарался увести меня подальше, что-то говоря о спальне, но мои глаза уже видели… себя. Много-много моих фоток в том же ряду с теми, где он был запечатлен с родителями.

Только радоваться мне пришлось недолго. Слишком быстро я понял, что все мои снимки — одиночные. Без него. Даже те, что были сделаны явно во времена Сотуса, когда вместе нас не фоткали разве что ярые гомофобы.

Я тогда застыл на несколько минут, пытаясь прийти в себя от боли, а он, забыв свои провокации по поводу спальни, все толкал меня прочь из комнаты, заявляя, что мне здесь не место, что меня могут начать искать, что он устал, что нам завтра снова на съемки… И пусть мое сознание никак не хотело мириться с увиденным, стирая звуки, одно я все-таки услышал. То, после чего он побледнел, сбился и замолк, чтобы потом лишь усилить свой натиск.

Не место. Здесь. С ним. Вот так. Конечно, я не ушел. Просто показал ему, где будет мое место, если он отказывает мне в праве быть рядом. В нем. Очень-очень глубоко. И, выгибаясь в моих руках от удовольствия до утра, забываясь, все громче крича мое имя на каждой новой вершине блаженства, он уже не пытался вытолкать меня прочь. С тех пор он вообще не сопротивлялся моим желаниям. И к себе пускал, когда бы я ни пришел, только…

Приятное чувство, оставшееся после пробуждения с ним, меркнет. Я — не слепой. С каждым днем лишь отчётливее вижу, как он страдает. Но даже так… пока он не скажет правду, не остановлюсь. И это касается не только постели. Всего.

========== Часть 17. Сингто ==========

Сингто

Дверной замок тихо щелкает. Мое счастье и моя боль, наконец, уходит, а я сглатываю горькую слюну и переворачиваюсь на спину. Слепо вглядываюсь в потолок. Что сказал бы Крист, если бы узнал, что с каждым днем мне все сложнее уснуть, что, если это и удается, то в мире грез меня не ждет ничего, кроме кошмаров? Что из-за его безрассудства иррациональный страх нашего разоблачения все глубже проникает под кожу и отступает лишь тогда, когда я смотрю на его лицо: выражающее ли бесчисленное количество эмоций, когда он бодрствует, мирно ли расслабленное во время сна… только на него.

Что сказал бы? Ничего. Может, улыбнулся бы поддразнивающе и прижал к себе крепче. Любил бы до тех пор, пока я утомленный его ласками, просто не отключился бы в его руках, после чего он и сам спокойно погрузился бы в мир сновидений. И ему было бы совершенно все равно, что ключи от моей квартиры есть не только у меня, но и у отца, и у пи’Джейна, что каждый раз он рискует быть замеченным не только ими, но и абсолютно посторонними людьми, живущими со мной в одном доме, которые вряд ли окажутся настолько добры, что сохранят его посещения в тайне. И тогда от губительных слухов мне нужно будет защищать не только пи’Сона, но и его тоже.

Только ему плевать. Или нет… С каждым днем мне все чаще кажется, что ему, наоборот, даже интересно, что произойдет, если о нас узнают. Пусть он по-прежнему маскируется, приходя ко мне домой, но на съемочной площадке не заботится уже ни о чем. Шутит, смеется, прикасается, смотрит… Без конца смотрит. Если раньше, еще когда мы снимались в Сотусе, он избегал моих взглядов, которые, как я понял лишь позже, выражали слишком многое, то теперь ищет их сам, зачастую начиная первым, цепляя, погружая в себя… И то, что спасает меня от страхов по ночам, становится губительным для нас обоих посреди дня. Я больше не знаю, как выгляжу со стороны, когда наши глаза встречаются, но, судя по довольной улыбке Криста, ему это нравится…

В груди сдавливает, а я упираюсь пальцами в простыни и с усилием поднимаюсь. Перават был прав, времени действительно осталось мало, а мне тоже надо ехать на съемки. Как бы изможден я ни был. А то, что меня пошатывает по дороге в ванную, вряд ли результат только нехватки сна. Ем я, скорее всего, тоже слишком мало. Хотя, когда Крист запихивает в меня какую-нибудь ерунду, присланную его фанатами, я не отказываюсь. А значит все в порядке. Наверное… На секунду прислоняюсь лбом к прохладному кафелю, восстанавливая дыхание, а затем включаю воду и не думаю больше ни о чем, выполняя механические действия, заученные еще с детства.