— Это не версия — это чушь собачья. Да и нет в округе никакого сахарного завода: ни в Дартфорде, ни поблизости, — Сандор мельком взглянул на мисс Тарт и стиснул руки на руле. — Ерунда! Ни складов, ни кондитерской фабрики, ничего, что хоть как-то объяснило бы все эти совпадения.
Бриенна задумчиво поглядела в окно, после качнула головой и короткие светлые локоны разметались в стороны.
— Нет, это точно не совпадение. Пять из семи домов — это не просто случайность. Думаю, у Крастера и Браунов тоже такое было, просто они не заметили, — высказала предположение она.
— Твои версии? — хмыкнул Сандор, прибавив скорость.
Бриенна начала рассуждать вслух:
— Почему ты так уверен, что это маньяк? Миссис Баратеон упоминала про какую-то секту, и миссис Аррен, насколько я помню, тоже. Я внимательно изучила все документы, — с напором произнесла она.
— Это ещё больший бред, чем сахарный маньяк! Секты… — проворчал Сандор. — Сроду их тут не было. Город маленький, давно бы уже все знали. Что Баратеон, что Аррен — обе с головой не дружат. Я бы скорее поверил, что они — сектантки, — яро возразил он, повернув голову в её сторону.
Бриенна на некоторое время замолчала, верно, раздумывая над его словами.
— Они обе полоумные, и подружки к тому же. Одна сморозила какую-то чушь, вторая подхватила — вот и вся разгадка, — добавил Сандор, вновь сосредоточив внимание на дороге.
— Пусть так, но мы не должны сбрасывать эту версию со счетов, — продолжала настаивать Бриенна.
Сандор проводил унылым взглядом простирающиеся до самого горизонта жёлтые пшеничные поля и кивнул. Иногда эта женщина была чертовски упряма.
— А какие предположения у тебя? — спросила тем временем Бриенна.
— Да какие… Педофил какой-нибудь, может из лагеря.
— Бисексуальный маньяк-педофил… — с сомнением произнесла Бриенна. — Дети разного пола и возраста. Насколько я помню из криминологии, жертв маньяка должно что-то объединять.
Сандор чертыхнулся сквозь зубы.
— Конечно, наверняка ты была отличницей, — едко заметил он. — Теоретики хреновы. Мы не знаем, что творится у него в башке. Есть одна история про маньяка, который убивал только баб в красных шарфах, — решил блеснуть эрудицией Сандор. — Больной урод — он и есть больной урод.
— Да, я читала об этом. Это было в Манчестере в шестидесятых. Его пять лет не могли поймать, — тут же дополнила Бриенна. — И, между прочим, я на самом деле закончила академию с отличием, — не без гордости добавила она.
Сандор лишь хмыкнул, дёрнув плечом. Абсолютно дурацкая и неуместная мысль закралась в голову: он едет в машине с красивой женщиной, и тему для беседы лучше, чем психология маньяков, подобрать не сумел. Что ж, работа есть работа.
После столь горячего спора наступила долгая пауза: Бриенна поглядывала в окно, глубоко погрузившись в свои мысли, Сандор краем уха слушал радио, глядя на выстроившиеся вдоль обочины бесконечные ряды деревьев. Признаться честно, он нервничал: чем дольше они бродят по кругу, словно из шляпы фокусника выуживая одну версию безумнее другой, тем меньше шансов найти детей живыми.
До лагеря оставалось меньше часа езды, и Сандор решил нарушить тишину первым.
— Почему ты решила пойти в полицию? — стало и вправду интересно, что же её подтолкнуло. По собственному опыту, он предполагал, что это было какое-то ужасающее дерьмо, однако, ошибся.
Бриенна трогательно улыбнулась, и на щеках её появились забавные ямочки.
— Надеюсь, это прозвучит не слишком напыщенно, — кажется, она смутилась, искоса взглянула на него и вновь отвернулась к окну. — Я хотела помогать людям, всегда хотела. У моего отца своё дело — ювелирный салон в Лондоне, мама — флорист, занимается цветами в своё удовольствие.
— В деньгах не нуждались, — тут же отметил Сандор.
— Да, так и есть. Мама с детства научила меня, что мы должны помогать тем, кому в жизни не повезло. Она занимается благотворительностью, была волонтёром в детских приютах, по праздникам работала в столовой для бездомных. А меня часто брала с собой. «В наших силах сделать чью-то жизнь немного лучше», — так она говорила, — Бриенна сделала паузу, и Сандор кивнул, показывая, что готов слушать дальше.
— Высокие идеалы, похвально, — хмыкнув, высказал он. Пусть прозвучало грубовато, но всё же это было одобрение.
— Папа не обрадовался, говорил, что не нужно мешать благотворительность с работой. Он хотел, чтобы я продолжила его дело, но в конце концов смирился и поддержал, понял, как это важно для меня, — Бриенна чуть помолчала, а после добавила: — Дети, как глина, из которой можно вылепить что угодно, можно направить в любую сторону. И мне бы хотелось верить, что кому-то я помогла выбрать правильный путь.
Честно говоря, такого откровения Сандор не ожидал, да отвык за многие годы от того, что можно ещё встретить в мире таких добрых и искренних людей. Он лишь кивнул, не зная, что ответить. У этой женщины прекрасная душа.
— А почему ты решил стать полицейским? — поинтересовалась в свою очередь Бриенна.
Сандор вздохнул, на её фоне своя история казалась глупой и печальной. Подбодрив себя усмешкой, всё же решил поделиться воспоминаниями.
— У меня простая семья: отец был мастером на цементном заводе, погиб, когда мне исполнилось десять — несчастный случай на работе, — пояснил он, вздохнув. — Мать всю жизнь возилась с детьми: была воспитательницей в детском саду — обычная скучная жизнь, — по крайней мере та часть, о которой он посчитал нужным рассказать. — Я хотел уехать, думал стать дальнобойщиком, посмотреть страну, заработать немного и осесть в Лондоне, когда надоест. Накопил бы денег на колледж и получил хорошую профессию, может, стал бы плотником, делал бы дорогущую мебель. Ладно, всё это глупости, — Сандор раздражённо махнул рукой и бросил быстрый взгляд на Бриенну. Сейчас всё это казалось таким смешным и далёким, отдавало горечью разбитых надежд.
— И почему ты передумал? — она чуть улыбнулась, верно, чтобы его подбодрить.
— Когда я учился в выпускном классе, мать заболела. Я не мог её бросить, пришлось думать о реальности, а не о детских мечтах. В академии был небольшой конкурс, я прошёл, платить за учёбу не пришлось. Ночами подрабатывал сторожем на пивоварне, днём учился, время пролетело быстро. После академии стало проще, да и денег больше. Первые годы работал патрульным. Мать не дожила до того момента, когда меня перевели на другую должность, — некоторые вещи вспоминать не хотелось вовсе, и Сандор замолчал, стиснув зубы, больше не отрывал взгляд от дороги.
— Мне очень жаль, — Бриенна мягко положила ладонь ему на плечо.
— Никто не вечен — это жизнь, — изобразил горькую усмешку Сандор и, чуть подумав, добавил: — Ты хотела помогать людям, а я хотел сделать мир хоть немного лучше, — не такие уж у них разные идеалы, оказывается. — Засадил парочку безумных ублюдков за решётку — что-то удалось. Много лет назад мне казалось, что от этого жизнь станет светлее и спокойнее, а сейчас… — нахмурившись, покачал головой. — Сейчас я думаю, что ничего светлого не осталось — столько дерьма в мире, что вовек не разгрести.
Снизив скорость и мельком взглянув на указатель, он свернул налево: где-то там, за стройными рядами высоких сосен, располагались жилые корпуса детского лагеря.
Бриенна долго молчала. Отпугнул он её что ли своим признанием? Уж она-то точно была существом из другого мира, более чистого и светлого.
— Дорогу осилит идущий, — произнесла она ближе к концу поездки, быстро сжала его ладонь и улыбнулась. — Если из тысячи спасти одного — это уже победа.
Сандор изобразил в ответ кривую ухмылку, глянув в зеркало заднего вида. Прямо за ними тащился грузовик, с которым было просто не разминуться на размытой дождями просёлочной дороге. Так они и ехали в сопровождении до самого конца пути, впрочем, оставшийся путь едва ли занял десять минут. Грузовик, набитый стройматериалами, тоже направлялся к лагерю.
К высоким кованым воротам вела усыпанная гравием дорожка. Припарковав служебную машину на небольшом заасфальтированном пятачке, напарники отправились на поиски начальника лагеря. По телефону она сообщила, что будет ожидать в своём кабинете с половины одиннадцатого до полудня. Сейчас было ровно одиннадцать.
