После обеда он сдал машину в ремонт и пешком отправился в паб. Тормунд уже поджидал там, непривычно угрюмый и молчаливый. В этот день они словно поменялись ролями. Старый друг любил потрепаться и обладал целым арсеналом всевозможных шуток и баек, однако сейчас встретил хмурым кивком. Сандор хлопнул ладонью по стойке и заказал себе тёмного эля с ореховыми нотками.

— Снова глотаешь эту ослиную мочу? — качнув головой, пробормотал он, чтобы завести разговор. Старый друг обычно отдавал предпочтение светлому пшеничному пиву.

Тормунд почему-то не поддержал шутку, на его бородатом лице мелькнуло подобие улыбки, а затем он снова уставился в окно.

— Есть какие-то новости?

Сандор тряхнул головой, а затем отхлебнул из своего бокала.

— Если бы. Какая-то чертовщина: стоит только найти зацепку, как она превращается в ещё один клубок вопросов, — терпеливо пояснил он.

— Столько времени прошло… Знаешь, я тут уже с ума схожу. Не привык быть один, без Эмбер и пацанов, как будто и дом не дом, — грустным тоном признался Тормунд.

Сандор вздохнул.

— Я делаю всё, что в моих силах. Надеюсь, скоро они смогут вернуться, — эта фраза уже набила оскомину за последнее время, но больше сказать было нечего.

— Ладно, я всё понимаю, — Тормунд как будто встряхнулся и натянул на лицо улыбку. — Тебя и так все допекли этим вопросом.

— Не без этого, — Сандор оглядел друга и тут же ухмыльнулся. — Побрейся уже, бога ради. Я понимаю, что у тебя «траур» и всё-такое, но ты похож на дровосека.

— Конечно, ведь моя «Дороти»* уехала. Найдёт ещё себе там какое-нибудь чучело, — нахмурился Тормунд, стукнув по стойке. Похоже, выпить он успел изрядно.

— Не городи чушь, — оборвал его Сандор. Очевидно, у Тормунда наступил период меланхолии, и всё ему виделось исключительно в чёрных тонах. Кто бы мог подумать, что разлука с любимой женой так на него повлияет.

Как только Сандор понял, что дело зашло в тупик, сразу предложил другу отправить на время жену и детей к родственникам, чтобы обезопасить их от таинственного маньяка. Кто же знал, что всё так затянется.

— Эрик был в лагере этим летом? — уточнил на всякий случай.

— Нет, мы посчитали, что он ещё слишком мал, — отозвался Тормунд отстранёно.

— Хорошо. Вся эта херня началась оттуда, — пояснил Сандор, допив остатки пива.

Тормунд живо заказал им ещё, а после оглядел битком набитый паб. В общем шуме голосов можно было говорить спокойно, всё равно никто бы их не услышал.

— Ты думаешь, он приезжий?

— Понятия не имею. Может, это вообще баба, — пожал плечами Сандор.

Тормунд хмыкнул.

— Даже так?

— Кроме грёбаного сахара, ничего… Будто он хотел заманить детей конфетами, — Сандор покачал головой и со стуком опустил бокал на стойку. — Этот город становится чертовски опасен.

Они вышли покурить на улицу. Свежий осенний воздух приятно охлаждал разгорячённую голову. Тормунд, похоже, смог утопить свою печаль в стакане, повеселел и обнял его за плечи.

— Как там большая баба? — на его добродушном лице расплылась пьяная ухмылка. Сандор понял, что друг сейчас имеет в виду вовсе не их служебные отношения.

— Мы просто напарники, — тут же отмахнулся он.

— Это я уже слышал. А ещё то, что она «женщина с большим сердцем», — процитировал Тормунд их недавний разговор по телефону.

— Всего лишь наблюдение, — продолжал гнуть свою линию Сандор.

Тормунд уже пошёл в разнос:

— Ты мог бы пригласить её куда-нибудь. Честное слово, не помню, чтобы ты отзывался о ком-то с таким… теплом, — подумав, друг подобрал верное слово.

Сандор стряхнул его руку с плеча.

— Прекрати.

— Что? Ты ещё скажешь, что она тебе не нравится?

— Даже, если и так. Она мой временный напарник, у неё своя жизнь в другом городе.

— Это всё отговорки, — сказал Тормунд, заглянув ему в лицо.

— Она — человек из другого мира. Не из того, где какой-то обдолбанный ублюдок прирезал старушку ради золотых колец, — с остервенением загасив окурок о грязную стену, парировал Сандор.

— Боже… Я только забыл про это дело.

Сандор кивнул.

— Выпьем ещё.

Они вновь вернулись в паб, и некоторое время сидели молча.

— Не понимаю. Разве мало тебе было кошмаров в своей жизни? Зачем ты выбрал всё это? — спросил Тормунд, с любопытством изучая его лицо.

— Я хотел, чтобы в чужих жизнях их тоже стало меньше.

На это Тормунд не нашёл, что сказать, просто молча стиснул его плечо.

— Он вышел, — резко, без перехода сообщил Сандор, опрокинув в себя остатки пива.

Тормунд сразу понял, о ком речь.

— Будь осторожен.

— И ты.

Расплатившись, они покинули паб, и какое-то время тихо брели в ночи.

Тормунд вновь закурил, когда остановились у перекрёстка.

— В этом мире ещё есть что-то хорошее: семья, любовь, дружба. Что бы ты там не думал, попробуй. Тот, кто несёт фонарь, не должен остаться без света.

Сандор лишь хмыкнул и хлопнул друга по спине. Видно, Тормунд дошёл до той стадии, когда его пробивало на философские беседы. Ответить было нечего. Пусть у них и разные взгляды на жизнь, но Тормунд единственный человек, который ему дорог. Семьи не осталось, любви, кажется, никогда и не было, а вот дружба — крохотный проблеск света в ночи. Тот огонёк, который не даёт одиночеству окончательно пожрать его изнутри.

— Помнишь перья? — улыбнувшись, спросил Сандор.

Тормунд от души расхохотался.

— Как забыть. Здорово же нам тогда влетело от моей матери!

— Да, это верно, — согласился Сандор. — Хотя было весело.

Когда они разошлись, он ещё долго прокручивал в памяти этот момент из детства. Двадцать пять лет прошло, подумать только!

Тогда им обоим было по десять. Семья Тормунда перебралась в этот маленький городок из холодной северной страны. Его отцу предложили выгодный контракт и престижную должность на одном из местных заводов.

Встретились они летом. Жарким, солнечным и бесконечно долгим. Сандор болтался по лесу, хотел построить плотину через быстрый ручей — маленькую копию той, что на реке. Так увлёкся, даже не заметил, что кто-то за ним наблюдает, обернулся лишь тогда, когда в траве прошелестели шаги.

Рыжий мальчишка с веснушками на лице и широкой добродушной улыбкой приблизился и присел рядом с ним на корточки. Он ничего не спросил, просто молча стал помогать. И лишь, когда плотина была закончена, протянул измазанную в глине ладонь. Так они и познакомились.

Тормунд тогда плохо говорил по-английски, с каким-то смешным акцентом, но вскоре Сандор научился его понимать. В школе они оказались в одном классе, и дружба, зародившаяся летом, стала с лишь крепче с годами.

История с перьями произошла уже осенью. На Хэллоуин они оба хотели нарядиться индейцами. Раскрасили лица акварелью и строили рожи перед зеркалом. Было весело, вот только для полноценного образа чего-то не хватало.

Тормунд любопытным взглядом окинул детскую, заваленную различными игрушками, и огорчённо вздохнул. Сандор, сидя на подоконнике, вертел в руках пластмассовый лук и поглядывал на двор, усыпанный опавшими листьями, будто разноцветным ковром.

— Нам нужна эта шапка с перьями! — воскликнул Тормунд, подскочив с кровати.

— Ага. Только где её взять? — меланхолично отозвался Сандор.

Тормунд задумался, наморщив лоб, и тут его как обычно осенила очередная гениальная идея. Если уж говорить начистоту, то в их тандеме заводилой определённо был он. Правда Сандор всегда поддерживал, так случилось и в этот раз.

Тормунд ничего лучше не придумал, чем надёргать перья из материной сумки. Была у неё тогда модная, замшевая, с украшениями в виде гладких пластмассовых бусин и перьев.

Костюмы, конечно, вышли, что надо, и конфет они набрали целую гору, но вот потом расплата всё-таки их настигла. Впрочем, получить кухонным полотенцем по спине вовсе не больно, а мать Тормунда хоть и была женщиной громогласной, но отходила быстро. И эта история осталась лишь весёлым воспоминанием о детских шалостях.