— Следи за языком, Паша!

— Ты никогда не отличался приличным воспитанием, Саша. Продолжим. Прошло три года. И за это время я понял, что ты не мог ничего сделать. Ты потерял даже больше, чем я. Ярость прошла, и ненависть, наверное, тоже. Я никогда не скажу тебе, что ты ни в чём не виноват. Это не так, и ты прекрасно это знаешь. Лика никогда не была тебе нужна. Это она с детства любила тебя, как сумасшедшая. Я был против вашего брака. Но отец ничего не хотел слушать. Во всяком случае, мстить я тебе уже давно не планирую. А теперь, может, ты мне объяснишь, что происходит? — Паша выглядел абсолютно спокойным. Ничего не выдавало в нём того фанатика, яро желавшего моей смерти. Что ж, думаю, стоит объяснить. В любом случае, если это его рук дело, он и так знает все детали. Если же нет, возможно, он сможет мне помочь. Так что я ничего не теряю. Он вращается в тех же кругах, что и наша семья, когда-то. Возможно, у него есть информация.

Но продолжить нам не дали, дверь в палату распахнулась, впуская медсестру, Игоря и врача.

— Всё в порядке? — спрашивает Игорь, а медсестра уже настойчиво укладывает меня на кровать, заново подключая все приборы.

— Да, мы просто беседуем. И я бы попросил нас оставить на некоторое время. Борис Аркадьевич, — читаю на бейдже врача, — думаю я доживу до вашего возвращения через двадцать минут.

Врач сдержанно кивает и палата снова пустеет, а мы продолжаем разговор.

— На Оксану сегодня совершили покушение. Как ты понимаешь, зацепили меня вместо неё.

— Прикрыл собой? — усмехается Паша.

— Да. Мне около месяца угрожают и пытаются развалить компанию. Может ты слышал что-то от Эдгара о врагах отца? — даже какая-то призрачная надежда появилась, может действительно поможет.

— Он уже три года не говорит о твоём отце. Но раньше он часто говорил про Маврина. О том, что он завидовал всю жизнь ему, так как компания была в руках твоего отца, а Маврин так и остался на побегушках. Конечно, он сам в этом виноват, но видимо до сих пор не понимает этого. Думаю это его рук дело.

— Об этом я и так догадывался. Но в любом случае спасибо тебе. Прости за Лику. Хотя я сам себя никогда не прощу. И ещё. Про Оксану забудь. Она моя. — Зверь внутри меня начинал просыпаться, как только вспоминал их рядом.

— Да понял я. Видел бы ты свою рожу, когда в коридор вышел. Она там, наверное, до сих пор от страха трясётся. Ладно, мне пора. Я вообще к матери сюда пришел. Она здесь год уже лежит. После смерти Лики она быстро сдалась. В общем, когда диагностировали рак мозга, отец всего пару месяцев потерпел, и сюда её отправил. Её уже частично парализовало, но благодаря врачам она хотя бы ещё жива. Не знаю сколько ещё протянет.

— Мне жаль.

— Себя пожалей. Бывай. — Потух Паша, не только мне оказывается хреново.

Ещё некоторое время лежал, обдумывая последние события и слова Паши. Если он прав, и это Маврин, то надо действовать. Он конечно уже не остановится, слишком далеко зашёл. Главное его разозлить. Человек в ярости больше склонен допускать ошибки.

Взял с тумбочки телефон, и набрал знакомый номер.

— Добрый вечер, Дмитрий Павлович. Не разбудил?

— Нет, Саша, тебе я всегда рад. — Даже через трубку чувствую, как у него скулы сводит от наигранной улыбки.

— Тогда приезжай, пообщаемся. Адрес я тебе в смс скину.

Пока ждал Маврина, меня обследовал врач, к счастью моя прогулка не сильно сказалась на здоровье. Чего не скажешь о нервном состоянии. Оксану я запретил к себе пускать. Понимал, что сейчас сорвусь на неё. И только сильнее отдалю её от себя. Хотя в любом случае девочку нужно наказать. В следующий раз пусть думает, прежде чем подвергать свою жизнь опасности. И что ещё хуже — заставлять меня испытывать ревность. Маврин приехал быстро. Довольный, с коньяком и апельсинами. Сукин сын, как будто не он меня отправил на больничную койку. Но это мы скоро узнаем.

— Присаживайся, Дмитрий Павлович. Разговор у нас будет короткий, и информативный.

— Присмотреть за компанией пока ты тут отдыхаешь? Так мог и по телефону сказать, я к этому привык. — И только сейчас я понял, как же давно хотел стереть эту самодовольную ухмылку с его лица.

— Нет. Ты уволен.

— Чтооо?! — лицо Маврина вытянулось от удивления и шока.

— Что слышал. Давай только по-тихому, и без истерик. Думаешь я никогда бы не узнал о твоих махинациях? Тридцать процентов! Не жирно ли тебе будет, Маврин?

— За то, сколько я впахивал на вашу компанию не жирно! — зло выплюнул мне в лицо. Даже не пытается оправдаться.

— Знаешь, отец был прав. Ты никогда не был достоин быть партнёром. Только шавкой на побегушках. Мозгов у тебя мало. Ты же прекрасно понимал, что я всё узнаю со временем. Или был настолько самонадеян? Впрочем, это уже не важно. Вещи твои привезёт водитель. С этого дня в компании ты в чёрном списке. И я надеюсь, ты будешь достаточно умён, чтобы не устраивать шумиху в прессе.

— Ты хоть понимаешь, что творишь, щенок?! — О да, он в ярости. — Я ж тебя раздавлю! Я терпел тебя только в память о твоём отце. И потому что ты официальный владелец компании. На самом деле всё здесь моё!!! — Эффект достигнут. Маврин брызжет слюной, и уже не разбирается в выражениях. Хватает коньяк, откупоривает крышку.

— Пошёл вон! Отмечать будешь дома. — Заканчиваю я разговор.

— Мальчишка! Ты ещё пожалеешь! — уходит, прихватив с собой бутылку и в ярости захлопывая дверь так, что та чуть не слетает с петель.

Спустя час мы уже едем по трассе на дачу Игоря. Оксана сидит со мной на заднем сидении, но держится на максимальном расстоянии. Она буквально вжалась в боковую дверь, как будто в любой момент готова сбежать. Несколько раз пыталась заговорить со мной, но я обрубал все её попытки. Пора воспитывать мою строптивую малышку. И пока Маврин будет продолжать вести свою войну, мы с тобой, девочка моя, поиграем в мою. И надеюсь на этот раз, нам никто не будет мешать.

В машине было темно, и я, воспользовавшись этим, рассматривала Шумилова. Он выглядел так, будто утром и не был при смерти. Хотя сейчас была глубокая ночь, и прошли уже почти сутки с того страшного момента. Никогда не забуду этот его взгляд, будто он принял свою смерть, и даже ей рад. Сейчас он держался ровно, и даже расслабленно, если говорить о теле. Лицо же его казалось ещё старше, чем обычно. На лбу пролегли морщинки, а челюсти он сжал так, что скулы стали ещё более резкими. Таким злым я Сашу ещё не видела. Я и сама понимала, что поступила опрометчиво. Но всё-таки нельзя же ТАК реагировать. Как с цепи сорвался. Да, я должна была предупредить о том, что выйду с Пашей, но поняла, что у меня даже телефона с собой нет, назад возвращаться не хотелось. Да и тем более мы просто хотели попить кофе, а там медсестра и Игорь, всё равно не скоро освободятся. Закрыв глаза, прокручивала в голове встречу с Пашей.

Когда вышла из палаты Шумилова, решила спуститься вниз к автомату с кофе. Последствия этого дня давали о себе знать. Тело ломило от усталости и очень хотелось спать. Пока шла по коридору, услышала отдалённо знакомый голос.

— Эй, Золушка! Куда спешишь? — обернулась на голос и поняла, что это Павел. Мы познакомились с ним на приёме компании.

— Здравствуйте, Павел. А почему Золушка?

— Ну как же, мы встретились с вами на балу, вы были прекрасны. Пока все сходится, Оксана? — какая у него добрая улыбка по сравнению с вечной угрюмостью Саши.

— Возможно.

— Только Золушка сбежала, оставив туфельку. А вы оставили моё разбитое сердце, — и картинно вздохнув, схватился за левую часть груди. — До сих пор не бьётся. Хотите проверить?

— Нет, Павел, представим, что я вам поверила.

— А если честно вы очень грустная и задумчивая, просто хотел вас развеселить. Какими судьбами здесь?

— Немного приболела, — решила соврать я. Почему-то интуитивно чувствовала — ему не нужно знать с кем я здесь.