— Голубчик, говори только правду, — предупредила Екатерина Александровна.

— Буду как на исповеди, — заверил Нилин.

— Сколько на твоей сберегательной книжке осталось?

— Ну, положим, две тысячи.

— Не две, а две триста, — строго поправила Лена.

— Ну хорошо, не будем мелочными. Итак, я гадаю. Мои карты не лгут… Ой, что это? — вдруг вскрикнула Екатерина Александровна. — Леночка, ты посмотри, что выпало Архипу Петровичу.

— Подумать только! — схватилась за щеки Леночка. — Везет ведь простофилям.

— Лена! — прикрикнула Екатерина Александровна.

— Что там такое? — заинтересовался Нилин.

Екатерина Александровна поднялась с кушетки и чмокнула Нилина в лоб.

— Поздравляю, голубчик! Вы будете жить сто лет.

— А я меньше и не думал. Ну и что?

— Не понял? Но ведь это очень просто. Ты нам отдаешь деньги, а взамен получишь… Ну угадай, что?

— Драгоценности какие-нибудь?

— Нет, дедуля, облигации.

— Трехпроцентные?

— Зачем трехпроцентные? Обычные. В этом-то и вся прелесть! И к своему столетию все до единой погасишь. Давай руку, голубчик!

Как хорошо, что «голубчик» был «под мухой»! А иначе бы у него никогда не хватило духу так грозно спросить:

— Что-о-о?! — И грозно добавить: — Завтра я иду в милицию.

Спозаранку он написал заявление и пошел в милицию. Вернулся, а в квартире хоть шаром покати. Лишь галстук-бабочка лежит на подоконнике. Соседи тут как тут. Говорят:

— Гарнитур свой забрали и укатили.

— Это мой гарнитур.

— Не скажи, Петрович. Помнишь, когда разгружали его, жалели, что другой не купили. И ты им не подзанял.

— Это мой гарнитур.

К вечеру из милиции пришел сержант. С ним два старика. Тихие такие, благообразные. Один и спрашивает у Архипа Петровича:

— Костюм с бабочкой покупали?

— Покупали.

— Это две сотни, — подытожил старик.

— Гарнитур покупал?

— Покупал.

Благообразный старик повернулся к сержанту.

— Это они, товарищ милиционер, язви их в душу!

А вскоре обворованные старики в качестве свидетелей предстали перед судом. Не знаю, как проходил этот процесс, но аферисток, понятное дело, уличили и наказали. И еще в приговоре отметили: возместить старикам убытки. Услышав такое, Лена из-за перегородки помахала ручкой и сказала:

— К столетию, дедуля, как раз и рассчитаемся. Карты — они не врут.

Процессом обвороженные старцы остались очень довольны. Я потому так думаю, что однажды прочитал в стенной газете новое стихотворение А. Нилина. Называлось оно так:

Выходит, за старое принялся Архип Петрович. И правильно сделал: поэзия — не всегда прокормит, но уму-разуму в любом возрасте учит…

Я решил стать официантом. Нравится мне эта работа. Разве не удовольствие — целый день принимать гостей. А ведь известно: если в дом — гости, значит, в дом — радость. Слышал я, знал я, что подчас гостям в ресторане портят настроение хамством, завышенными счетами, равнодушием. Я постараюсь быть хорошим официантом.

Уроки мне давал великий знаток общепита, ныне пенсионер, Аркадий Семенович Левин. Когда я впервые по его просьбе сервировал стол, то грешным делом подумал, что это будет последний урок. Спохватившись, я дал ему понюхать нашатырный спирт и, когда он оклемался, то сказал:

— Да за это пятнадцать суток дать мало!

Но не боги горшки и тарелки носят. Понемногу и я опыта поднабрался. Конечно, двенадцать блюд без подноса (в ресторане говорят: без разноса) мне до стола не дотащить, но все-таки кое-чему я научился. И вот я в ресторане «Звезда».

— С деньгами, наверное, туго? — участливо осведомился директор ресторана. — Знаешь, где дела поправлять. А где ты раньше работал?

— Самоучка я.

— Тогда ты не по адресу. Начни с пивной. А это ведь рес-то-ран!

И верно. В ресторане без специального образования делать нечего. Словом, ушел я ни с чем. Зато назавтра, скажу не хвастая, мне повезло: я стал работать (по протекции!) в лучшем ресторане города — «Люкс». На радостях решил вести дневник.

Рабочий день мы встретили, как в пионерском лагере.

— На линейку становись! — пророкотал под сводами зала голос директора ресторана Василия Кузьмича Трюкова.

Наши груди, упрятанные под черными смокингами, приняли форму колеса.

— Если посетитель заказал сто граммов, принесите сто, — напомнил директор, — и рассчитывайтесь с посетителями тютелька в тютельку. Разойдись!

Коротко и ясно. Но мои коллеги, узнав, что я новичок, поспешили дать мне полезные советы:

— Не вздумай счета выписывать, — сказала официантка Дуся Кимина, — в нашем ресторане это не принято.

— Если придут парень с девушкой, — присоветовал руководитель оркестра Федор Тупаков, — смело завысь счет рублика на три. Парень постесняется шум поднимать.

— Закажут пол-литра водки, — подала голос Нина Полупьянова, — принеси четыреста пятьдесят. Разумеется, в графине.

Ну и чудаки! Прямо целую науку придумали про посетителя, которого, как я понял, надо обдирать как липку.

— Официант! — раздается крик моего первого клиента, — триста граммов водки…

— Более ста не могу! Закон.

Ты принеси, — подмигивает он, — потом рассчитаемся.

— Как это потом?

— Рупь дам.

— А я в чужих рублях не нуждаюсь.

Как хорошо, что в нашем ресторане дежурят дружинники! А то бы — клянусь! — мой посетитель обидел меня действием. Немного постонав, он приказал:

— А ну, зови мэтра!

Мэтр — это заведующий залом. Я позвал. Они о чем-то посовещались, и мэтр сказал:

— Принеси ты ему триста — пусть отвяжется. — Он с интересом посмотрел мне в глаза: — Ты какой-то чудной официант.

Мэтр ушел, а я принес посетителю сто граммов. Посетитель чертыхнулся, плюнул и пересел за другой столик.

Я стою у раздачи, жду бифштексы. Слышу сзади голоса:

— Говорят, какой-то ушибленный в нашем ресторане работает.

— Да ну?

— Точно! Брать чаевые не хочет.

— А может, мало дали?

А я стою и думаю: «Часу не проработал и — пожалуйста — ушибленный. Сколько я километров пробежал? Сколько тонн перетаскал?» Сдав смену, я вышел на улицу. У подъезда — кавалькада такси. С банкета, что ли, разъезжаются? Но нет. Один за другим мои коллеги ныряют в машины: и те лихо разбегаются по улицам. Официантка Дуся Кимина жалуется:

— Что-то моя машина запаздывает.

И едва она сказала это, как сразу подрулило такси.

— Извините, что заставил ждать, — сказал шофер.

— Чтоб в последний раз! — объявила сердитая Дуся.

Они уехали. А я потопал пешком: благо живу неподалеку.

Суббота. От посетителей нет отбоя. Грохочет музыка. Ужас, а не музыка! Восемь микрофонов и каждый гремит на пределе. Ну почему бы не отнять у оркестра микрофоны?! Ресторан — он ведь для отдыха. Тихо чтоб было, пристойно. Бегу к буфету.

— Четыреста водки!

— Семь рублей! — бойко откликается буфетчица Фитова. Грустно размышляю: «Опять нагрела на двенадцать копеек. Четыреста граммов стоит шесть восемьдесят восемь. Думает, что я с клиентов больше беру».

Снова вспоминаю советы бывалых: «Посетитель — твоя дойная корова». Скажут ведь! А впрочем, попробую подсчитать. Подсчитал и не поверил. «Левый» заработок проворного официанта за день составляет пятнадцать рублей. И сто рублей заработная плата. Поэтому стоит ли удивляться персональным такси?

Поделился я своими мыслями с работницей кухни Галиной Чакиной.

— Пятнадцать? — засмеялась она. — Есть и по тридцать выколачивают! Особенно на свадьбах и на банкетах.

Послушал я ее и вспомнил случай с Софьей Искандеровой. Рассказывают, что за год работы в «Люксе» она умудрилась купить кооперативную квартиру, «Москвич», ну и, понятно, что «Москвич» покупается не сразу после раскладушки. Я, по наивности, тогда спросил: «Ее, конечно, посадили?».