Гете говорил, что за всю жизнь он был счастлив всего семь минут. На Востоке продолжительность жизни определялась только теми драгоценными минутами и днями, которые приносили людям незабываемую радость. Поэтому на кладбище можно было встретить могилу с эпитафией, гласившей, что ага такой то прожил три года и три месяца, хотя уходил из жизни в весьма преклонном возрасте. Так пусть будет благословенна Божья благодать, именуемая Поэзией.
Вспоминается стихотворение, посвященное Ириной Одоевцевой Николаю Гумилеву:
Вьется вихрем вдохновенье
По груди моей и по рукам,
По лицу, по волосам,
По цветущим рифмами словам.
Я исчезла, я – стихотворенье,
Посвященное вам.
В этой книге хотелось бы высказать все – от первого крика до последнего вздоха, но «еще не вечер» и эхо моей «последней осени» длится всю оставшуюся жизнь. Так что дай вам Бог, дорогой читатель, настоящей любви, той самой, когда ближнего любишь больше самого себя, ибо тот, кто любит всех, не любит никого. Все остальное лишь ступеньки на дороге к ней, единственной и неповторимой.
P.S….Пусть читателя не удивляет тот факт, что рядом с велики ми творцами, он может встретить мало кому известных авторов, поскольку переводы размещены в хронологическом порядке. Что касается японских стихов, то у меня была возможность слышать их на родном языке и ознакомиться с подстрочником, но поскольку сборник рассчитан на русского читателя, я предпочел их представить в русском переводе.
В течение одного года, один за другим, ушли из жизни самые близкие мне люди: Мераб Гамкрелидзе, Мишико Шенгелия, Заур Болквадзе, Джанри Кашия и Гоги Киладзе.
Прощанье с ними закончится только тогда, когда я снова встречусь с ними. Царство им небесное!
Гугули Кебурия
Друзей в последний путь я провожаю
И вспоминаю их в тревожном сне.
Такой судьбы врагу не пожелаю, –
За что такое наказанье мне?
Друзья мои, я здесь, на этом свете,
Жизнь продолжаю памятью о вас,
Гостили вы недолго на планете,
Но даже смерть не разлучила нас.
Прощаюсь я и не могу проститься,
И днем, и ночью вы со мной всегда.
Я знаю, наша дружба вновь продлится, –
Мы встретимся на небе навсегда!
Я остаюсь в воспоминаньях близких,
В стихах, порой незавершенных мной,
В разрезе глаз детей, в движеньях быстрых,
Что так похожи на меня порой.
Народное
Мир так устроен Божьею рукой,
Что ночи тьму день вновь сменяет.
И все, что рушится враждой,
Любовь сполна нам возвращает.
* * *
Я с матерью прощусь родною Лишь только раз.
И смерть с косой придет за мною Всего лишь раз!
Какой же смысл всю жизнь бояться, И смерти ждать?..
Уж лучше с жизнью попрощаться, Чем так страдать!
Миха Хелашвили
* * *
Я выскажу тебя мой стих,
Пока еще есть силы,
Чтобы звучал он и тогда,
Когда усну в могиле…
* * *
Свет – тьмою поглощается,
Червь – розу поедает,
А сердце беззащитное –
От ран душевных тает.
Смерть за порогом прячется,
Как хищник нападает,
И все, что нарождается,
Земле вновь возвращает!
Николоз Бараташвили
МЕРАНИ
Вихрем мчится конь крылатый. Расступитесь, небеса!
Черных воронов зловещих вслед несутся голоса.
Мчись вперед неудержимо, – не угнаться за тобой –
И отдай на волю, ветра беспокойных мыслей рой.
Рассекая ветер грудью, над ущельем, над скалой
Пролети ты, сокращая нестерпимый путь земной.
Не щади меня, Мерани, в лютый холод, в летний зной, –
В скачке бешеной промчусь я над проклятою судьбой.
Проведу я жизнь в скитаньях, без отчизны и друзей,
Без тепла родных и ласки глаз возлюбленной моей.
На земле мне нет покоя, я отчаяньем гоним.
Только звездам я доверю тайну сердца, только им.
Все сомненья и печали брошу я на дно морей.
Ты по волнам сумасшедшим пронеси меня скорей.
Мчись вперед неудержимо, – не угнаться за тобой –
И отдай на волю, ветра беспокойных мыслей рой.
Не дождаться мне покоя средь кладбищенских камней,
Не дождаться над могилой слез возлюбленной моей.
Черный ворон прах найдет мой средь бескрайности полей,
Под землею ветер скроет белизну моих костей.
Ранним утром над могилой вспыхнут капельки росы,
Пусть они меня оплачут вместо девичьей слезы.
Крик вороний мне заменит плач родных над головой,
Но смеюсь я, презирая вызов, брошенный судьбой.
Пусть умру я одиноким, непокорным воле злой,
Что сдержать никак не в силах бег Мерани роковой.
Мчись вперед неудержимо, – не угнаться за тобой –
И отдай на волю, ветра беспокойных мыслей рой.
Нет, не зря мой дух мятежный страсти пламенем горит,
Ведь твой след, Мерани верный, путь собратьям озарит.
Пусть, порывом вдохновленный, кто-то бег наш повторит
И бесстрашно над судьбою вольной птицей воспарит.
Вихрем мчится конь крылатый. Расступитесь, небеса!
Черных воронов зловещих вслед несутся голоса.
Мчись вперед неудержимо, – не угнаться за тобой –
И отдай на волю, ветра беспокойных мыслей рой.
Важа Пшавела
* * *
Покорил я вершину,
Мир лежит подо мной,
Я беседую с Богом, Р
ядом солнце с луной.
ОРЕЛ
С перебитым крылом, на земле трепыхался,
Царь небесных просторов, утративший трон.
Выбиваясь из сил, он подняться пытался,
Но терзала его стая черных ворон,
Что, забыв про свой страх, на орла налетела,
Разрывая когтями кровавую грудь.
Но душа не сдавалась в слабеющем теле,
И издав клич победный, он смог их вспугнуть:
«В трудный час вы меня, воронье, подловили,
Я хозяин вершин и зеленых полей,
Разметал бы я всех, и валялись бы в пыли,
Если б был я, как прежде, вольней и сильней!»
Константинэ Гамсахурдиа
* * *
Бирюзой горят у тебя глаза.
Как морской прибой, ты зовешь меня.
Если вдруг меня проклянет судьба,
Под венец с другим уведет тебя,
Брошу сеять я по весне поля,
Проплыву я вмиг реки и моря,
И сожгу твой дом и любовь дотла,
И убью того, кто ласкал тебя.
Бирюзой цвели у тебя глаза.
Как морской прибой, ты звала меня.
Терентий Гранели
ВСЕВЫШНИЙ
И на земле, и в небе… Ты вездесущ!
Спаси меня, о Боже, Ты всемогущ!
Спаси меня, о Боже, Ты всемогущ!
И на земле, и в небе… Ты вездесущ!
* * *
Ночь уже настала, или я во сне?
Был я или не был, кто ответит мне?
Светятся снежинки в танце за окном.
Свет со мною рядом, темнота кругом.
* * *
Переполнилось сердце щемящей тоской, –
