– Но ведь еще рак рано! Первый курс, жизнь только начинается. Всем учиться тяжело, иначе просто и быть не может, но надо брать себя в руки и заставлять двигаться вперед. Сидя на попе ровно ничего не достигнешь.

– Я понимаю, но ничего поделать не могу.

– Давай-ка не раскисать. Это только сейчас у тебя есть отсрочка, а если в армию заберут? Что тогда?

– Придется пойти служить.

Дмитрий Всеволодович вздохнул и стал быстро бегать пальцами по клавишам клавиатуры. Компьютер едва различимо жужжал.

– Когда начались перепады настроения?

Александру пришлось повторить все то, что он говорил первому врачу.

– Удивительно! – воскликнул Дмитрий Всеволодович и почесал щетинистую щеку. – Прямо на острове город?

– Да, совсем крошечный. Население всего две тысячи. Жить там тяжело. Все детство я провел в изоляции. Там и сотовая связь появилась не так давно, а о стабильном интернете можно только мечтать. Там у меня были друзья, детская беззаботность и огромный запас времени. Конечно, не обходилось без грусти, но она была скоротечной и несерьезной. Я очень долгое время тосковал по ушедшему, не желая жить настоящим. Наверное, именно после переезда случился раскол. Что-то во мне дало трещину. В этом новом для меня городе я пытался жить полноценно, но комплексы неполноценности преследовали по пятам. Нормальных друзей так и не удалось найти. Одиночество стало приговором.

Заведующий что-то старательно печатал на компьютере.

– Вернемся к увлечениям. Чем занимаешься в свободное время?

– Пишу.

Глаза врача оторвались от монитора и уставились на лицо юноши.

– Стихи? – спросил он.

– В том числе, но больше нравиться проза. Издал первую книгу.

– Интересно, интересно. И как, продается?

– Нет, я издал ее на свои средства и малым тиражом. Разослал родственникам и близким людям.

– А для меня экземплярчик не найдется? Хотелось бы почитать.

– Если хотите, то могу принести книгу. Просто скажите, в какой день и время.

– Как к тебе это пришло? Почему начал писать?

Александр заметил, что врач перешел на «ты».

– Еще в детстве я увлекался придумыванием всяких историй. Помню, первую «книгу», если можно ее так назвать, я написал в первом или втором классе. Она была очень короткой и глупой. В ней рассказывалось о какой-то войне, причем повествование разрывалось сразу на несколько локаций. Став чуть старше, я пробовал писать фантастические романы, но мне это быстро надоедало, и я бросал, не достигнув и половины. Потом мы с семьей переехали, оставив на прежнем месте отца, бабушку и дедушку. Я опять начинал писать роман, но опять же не преуспел в этом деле. И лишь через несколько лет я получил в посылке от бабушки одну из своих тетрадей, с недописанной историей о приключениях. И тогда я подумал: «черт возьми, неужели я не могу написать что-то хорошее и обрадовать бабушку. Если она так восхищалась этими моим писулькам, то настоящей книге обрадуется до невозможности». И я сел писать снова. Я понял, что роман мне не осилить, поэтому начал с рассказа. Сюжет появился в голове сам собой. Мне оставалось лишь извлечь его из мозга и набить текст на компьютере. Тогда я в первый раз почувствовал вкус успеха. Как-то вечером я прочитал это рассказ маме, и она очень удивилась проделанной мною работе. «Круто!» – восклицала она. Позже появилась идея написать еще несколько рассказов, а потом все это выросло в целый сборник, который вышел в свет благодаря замечательному издателю, с которым я познакомился.

– Впервые сталкиваюсь с писателем, – отозвался заведующий, внимательно выслушав рассказ.

– Сейчас работаю над новым проектом. Мечтаю, наконец, написать роман.

– О чем он будет?

– О падении дворянского рода.

Врач задумчиво качнул головой и в очередной раз почесал щеку.

– Получиться, как думаешь? – спросил он.

– Буду очень стараться.

– Просто я очень далек от литературы и не представляю, как человек может составлять свои мысли в цельные произведения.

– Это очень тяжелый труд. Простой обыватель может и не справиться. В моей голове постоянно копятся эпизоды из увиденного, услышанного или прочитанного. Жизнь вдохновляет меня творить. Собирая достаточно впечатлений можно садиться за писательство. У меня происходит именно так. Кто-то скажет, что писать надо только с дурманящим вдохновением, но это не правда. Если каждый раз ждать капризное вдохновение, то замызганную повесть в сто страниц можно закончить лет за десять. Я же ставлю перед собой задачу писать каждый день, и у меня получается. Аппетит приходит во время еды, как и вдохновение во время работы.

– Справедливо.

– Мы с литературой связаны общей цепью. Я не могу жить без нее. Она не может жить без меня. Литература – это симбионт, обитающий в моей голове. Как только я начал писать, в мозгу что-то щелкнуло. Мир стал видеться иначе.

– Это болезненное ощущение?

– Отнюдь.

– Ну, что ж, спасибо за беседу. Все, что мне нужно я зафиксировал. Говоришь ты связно и грамотно. Теперь сдавай все анализы, поговори с психологом и возвращайся. Там назначим дату комиссии.

Врач открыл дверь и выпустил Александра.

– С тебя книга, – поднял палец Дмитрий Всеволодович. – Приноси на следующей неделе в любое удобное время. Я буду в своем кабинете.

– Хорошо. До свидания.

Саша поднялся на второй этаж диспансера и попал в светлое помещение. У стены стоял стол, за которым сидела женщина в голубом халате. Играло радио.

– Мне анализы надо сдать, – сказала юноша.

Женщина молчаливо указала рукой на белую дверь.

– Ага, спасибо.

В кабинете у окна стояла сухонькая старушка в тапочках, держа руки в карманах.

– Здравствуйте, я кровь сдать пришел.

Старушка резко повернулась и вытащила руки из карманов.

– Мочу принес?

Александр поставил на стол баночку с желтой жидкостью.

– Кровь из вены? – спросил юноша.

– Конечно, дорогуша.

Хорошо, что в теле хватило крови на полный шприц. Старушка села за стол и стала заполнять бланк. Саша стоял и смотрел на это с интересом.

«История болезни № 279».

Потом юноша записался на встречу с психологом и с облегчением покинул двухэтажное здание диспансера. Теперь домой? Нет, опять в университет.

Александр сидел в кресле около нужного кабинета и ждал. Напротив находилась кладовая, в которой оживленно переговаривались медсестры.

– Скажи, что б все оставленные пациентами после выписки вещи сразу выкидывали, – говорил женский голос из кладовки. – На кой черт все это хранить?

Юноша нехотя подслушивал разговор. Все равно больше делать было нечего.

– Погляди, какой хороший тулуп.

– Его не выбрасывай. Заберу домой для племянницы. Может быть, поносит.

– Да сейчас такое стыдно надеть. Видала в чем молодежь ходит? Это для нашей молодости еще сгодилось бы, а в нынешнее десятилетие в таком только в огороде щеголять.

– В крайнем случае, сделаю подстилку для кота.

На свет вытащили огромную картонную коробку, из которой торчали ракетки для бадминтона. Дверь была открыта, поэтому Саша все отлично видел.

– Сплошной хлам. Зови Эдика, пусть утащит на помойку.

– А как тебе коллекция старых пленочных кассет с фильмами? Вдруг кого заинтересует.

– Не жалей! Все на помойку.

Пришел лысый мужчина в толстых очках и с оттопыренной нижней губой. Двигался он неуклюже, словно на деревянных ногах. Руки болтались по швам. Видать, бывший пациент.

– Мы тебе работенку нашли, – радостно говорила медсестра.

– Что надо? – просипел лысый мужчина.

– Возьми эти санки, – женщина показала на них. – И отвези коробки на помойку.

Санки нашлись в этой же кладовке. И кто, интересно, катался на них?

– Потом санки можешь оставить себе.

– Всегда мечтал о таких, – ответил мужчина.

В кладовой стоял огромный шкаф, заставленный какими-то старыми медицинскими картами, причем разложенными в алфавитной последовательности. Целый архив.