Очевидно, Минерва верно истолковала ее состояние. Строгие черты ее миловидного лица смягчились. Когда она смотрела на нее вот так: мягко, почти с нежностью, в груди Долорес что-то сладко екало. Наверное, это сердце пропускало удар. А если бы Минерва приказала, оно бы и вовсе могло перестать биться. Что угодно, лишь бы остаться в этой комнате, с этой женщиной навсегда.

— Присядь, — она указала Долорес на мягкий диван, поперек которого был перекинут плед из шотландки, и когда девушка устроилась на самом его краешке, села рядом.

От близости ее тела Долорес бросило в жар, и она с ужасом поняла, что краснеет.

— Что случилось? — мягко спросила МакГонагалл.

Вот он, момент истины, которого она так ждала. Но почему же так страшно? Долорес машинально провела влажными от пота ладонями по своему платью нежно розового цвета в мелкий цветочек. С чего начать? Как открыть мысли, рассказать о самом сокровенном?

Минерва не торопила ее, просто сидела рядом и смотрела, чуть склонив голову на бок, совсем как кошка. В ней действительно было что-то кошачье, таинственное и манящее.

— Завтра я покину Хогвартс, навсегда, — глубоко вздохнув начала Долорес и устремила на свою учительницу полный мольбы взгляд — ну же, догадайся, пожалуйста! — Мы больше не увидимся.

По губам женщины скользнула тихая улыбка.

— Ну почему же, — мягко пожала плечами МакГонагалл, — мои двери всегда открыты для тебя, Долорес. И потом, ты всегда можешь написать мне…

— Это не то, чего я хочу! — вдруг выпалила девушка, чувствуя, как голос начинает дрожать от подступающих слез. — Вы не понимаете… — прошептала она, опуская глаза и принимаясь рассматривать собственные руки. Какие же некрасивые ладони, и правда надо сесть на диету, за последние месяцы она набрала несколько лишних кило. Впрочем, какая теперь разница, как она будет выглядеть.

Внезапно она увидела тонкую кисть, длинные изящные пальцы легко коснулись ее руки, заставляя девушку поднять глаза. Минерва смотрела на нее и печально улыбалась.

— Я понимаю, — тихо проговорила она. — Это пройдет, Долорес.

Щеки слизеринки моментально стали пунцовыми. Ей вдруг сделалось нестерпимо стыдно. Как будто ее чувства к этой прекрасной женщине способны очернить само понятие любви.

— Многие студенты влюбляются в своих преподавателей, — рука МакГонагалл осторожно поглаживала ее ладонь, и от этого прикосновения внутри разливалась приятная нега. — Правда, в большинстве случаев они испытывают подобные чувства к учителям противоположного пола, но и твой случай не уникален, поверь, — она говорила так, словно уговаривала маленького ребенка. — Ты молода, умна, амбициозна. У тебя прекрасные перспективы. Ты вступаешь в новым мир, Долорес…

— Он мне не нужен, если в нем не будет вас! — с жаром выпалила девушка. — Вы нужны мне, Минерва. Я так долго мечтала об этом, — она сжала руку женщины, словно боясь, что та уберет ее, лишив Долорес тепла. — Ведь вы тоже чувствуете нашу связь, я это знаю.

Тот волшебный вечер накануне матча Чемпионата по квиддичу не выходил у Долорес из головы весь год. Им было так хорошо вместе. И Минерва, она не смотрела на Долорес как на ребенка. Ее взгляд был совсем другим, не колким и деловитым, как в школе, а нежным и ласковым. Так смотрят на очень близких людей. На тех, кого любят.

— Я твоя учительница.

— Больше нет, — в ее голосе отчетливо прозвучала мольба, смешанная со страхом. Она вдруг всё поняла. Всё стало таким ясным, очевидным. Долорес резко отпустила руку МакГонагалл, отодвигаясь на самый край дивана. — Я вам неприятна, да? В этом всё дело?

Она вскочила на ноги, не зная, куда кинуться, что делать. Всё не так, как она себе представляла. Всё должно было быть совсем не так.

— Это из-за моих платьев? Я больше не буду их носить! Я изменюсь, буду такой, какой вы захотите! Волосы отращу, похудею… я… — Она вдруг почувствовала, как ее захватывает паника. — Я сделаю, что угодно, — по щекам потекли слезы. Она не хотела этого, но ничего не могла с собой поделать. Как глупо! Она глупая! Глупая! Глупая!

— Долорес…

Она не заметила, как Минерва оказалась возле нее. Мгновение, и женские руки скользнули вокруг вздрагивающих от рыданий плеч, притягивая ближе к себе. В нос ударил знакомый запах сирени, от которого кружилась голова, и всегда делалось так хорошо. Долорес машинально прижалась к ней сильнее, зарываясь носом в складки клетчатого халата. Вдруг сделалось так хорошо и спокойно. Если бы можно было, она бы навсегда осталась в этих теплых объятиях.

— Глупенькая, — ласково проговорила Минерва, гладя непослушные кудряшки. — Ну зачем ты так? — она коснулась подбородка Долорес, заставляя девушку поднять глаза. — Разве ты не понимаешь, что так не должно быть?

— Мне всё равно. Я люблю вас.

Она почти потеряла связь с реальностью. Всё, что в эту минуту существовало для нее, были зеленые глаза, глядящие на нее с нежностью. И теплое дыхание, щекочущее щеку. Сама не понимая до конца, что делает, Долорес привстала на цыпочки, потянувшись губами к ее губам. Пальцы Минервы на мгновение сильнее сжали ее плечи, словно в попытке остановить, но через секунду расслабились.

Это был самый волшебный поцелуй в ее жизни. Мягкий, трепетный, первый. И даже когда он закончился, она еще чувствовала на губах сладкое послевкусие. Пальцы Долорес нащупали узел на клетчатом халате, но руки так дрожали, что ей никак не удавалось с ним справиться. Она должна всё сделать правильно. Нельзя, чтобы Минерва в ней разочаровалась. Не зря же она слушала болтовню своих соседок по комнате, запоминая каждую деталь их хвастливых рассказов. Только бы справиться с этим чертовым поясом!

Внезапно руки Минервы накрыли ее собственные, заставляя остановиться. Она смотрела на нее сверху вниз и улыбалась едва уловимой загадочной улыбкой.

— Ты ведь никогда этого не делала прежде?

Ей вдруг сделалось страшно. Что если Минерва узнает правду и прогонит ее? Зачем ей неопытная девчонка, еще толком ничего не умеющая? Но врать ей Долорес не решилась.

— Прости, — кажется, она снова была готова разрыдаться от отчаяния. — Я хотела, чтобы мой первый раз был по любви.

Как должно быть глупо это прозвучало. После такого ее точно выставят за дверь. Но к ее удивлению Минерва не прогнала ее. Вместо этого она снова поцеловала, заставляя забыть о неуверенности и страхах.

— Если это то, чего ты действительно хочешь, — прошептала она, едва касаясь кончиками пальцев ее щеки, — я дам это тебе. Но ты должна понимать, что эта ночь ни к чему не обязывает нас обеих. Ты очень дорога мне, Долорес, и я не хочу, чтобы юношеское увлечение испортило тебе жизнь, — она испытывающее посмотрела на нее, и девушка почувствовала, как зеленая бездна затягивает ее. Откуда-то, словно издалека донесся голос, такой знакомый и нежно любимый: — Ты понимаешь?

Вместо ответа Долорес впилась в ее губы жадным поцелуем. Внутри всё ликовало. Ее грезы, ее мечты вот-вот сбудутся. Вот оно безграничное счастье, о котором она так долго мечтала.

Медленно Минерва развязала узел на своем халате, и клетчатая ткань сползла с плеч, с тихим шелестом скользнув к ее ногам. Теперь она стояла лишь в одной белоснежной сорочке, надетой явно на голое тело. Долорес видела очертания аккуратной груди сквозь тонкую ткань, соблазнительную округлость бедер. Она замерла в нерешительности, боясь коснуться этого дивного видения.

— Не бойся, — Минерва взяла ее за руку и приложила к своей груди. Ее сердце билось сильно и размеренно.

И этот стук вселял уверенность в Долорес. Медленно она провела кончиками пальцев по ключицам, спустилась ниже, чувствуя твердые бугорки сосков. Когда она коснулась их, Минерва прикрыла глаза, делая глубокий вдох, от которого грудь приподнялась, уткнувшись в раскрытую девичью ладонь. Одного движения оказалось достаточно, чтобы сорочка соскользнула с плеч, опустившись ей на бедра. Глубоко вздохнув, Долорес решительно шагнула к ней и коснулась губами теплой кожи. Все мысли вдруг улетучились из головы, она словно оказалась во сне, от которого не хотелось просыпаться. Уверенным движением, Минерва стянула с нее платье, следом на пол отправилась и ее собственная ночная сорочка. Боги, как же она прекрасна в своей наготе. Словно древнеримская богиня, сошедшая с одной из картинок учебника по истории, которые Долорес так любила перелистывать, часами просиживая в школьной библиотеке. Словно завороженная, она покорно последовала за дивным видением, позволяя уложить себя на широкую постель, утопая в мягких подушках, пахнущих лавандой.