Если бы, которого никогда уже не будет. Он сам когда-то видел в Урхарте соперника, и, как теперь оказалось, небезосновательно. Он совершил ошибку, и теперь каждый день мог наблюдать напоминание этого в синих глазах. С Лили было легче, она умерла. А Минерва жива. И не просто жива, она постоянно рядом. Оказывается, каждый день видеть женщину, которую любишь, и не иметь возможности сказать ей об этом, гораздо мучительней, чем вспоминать ту, которой уже нет в этом мире. Вся его жизнь состоит из череды ошибок, которых уже не исправить. Интересно, а нормальная жизнь бывает? Та, в которой ты не сожалеешь о своих поступках, не оплакиваешь прошлого? Ему такое точно не светит.

Промотать бы его жизнь на ускоренном режиме, и посмотреть, что ждет в конце. Одиночество, мрак и забвение. Но жизнь, как назло тянулась медленно, неторопливо открывая ему каждый новый день, в котором неизменно присутствовала Минерва МакГонагалл: его учительница, его коллега, его друг, его лекарство от одиночества, его любовница, ставшая возлюбленной. Каждый чертов день он видел, как она живет полной жизнью, счастливая, прекрасная и такая недостижимая. И он проклинал каждый чертов день за то, что рядом с ней всегда оказывался не он.

С Урхартом они виделись редко, но прохлада отношений между ними, возникшая в тот день в больнице Св.Мунго усилилась. Элфинстоун больше не пытался отшучиваться на колкие замечания Снейпа, отвечая теперь уколом на укол. Неприязнь, изредка мелькавшая между ними, становилась всё сильнее. Но оба прекрасно понимали, что до тех пор, пока Минерва носит обручальное кольцо, в выигрыше неизменно будет Урхарт.

Так пролетела большая часть осени. Погожие сентябрьские деньки сменились промозглым октябрем. Деревья в Запретном лесу сбросили багряно-золотой наряд, и пейзаж быстро превратился в серый и скучный. Приближался Хэллоуин.

К празднику школу, как всегда, украсили зачарованными чучелами летучих мышей, расставив повсюду вырезанные из тыкв головы с зажженными внутри свечами. Когда кто-нибудь из учеников подходил к ним слишком близко, они начинали страшно смеяться, так что по коже невольно бежали мурашки. Приготовления к праздничному банкету были практически завершены, оставалось утрясти лишь несколько вопросов касательно меню.

Особых хлопот стоили жалобы школьного смотрителя мистера Филча о пропаже метел из чулана. Впрочем, метлы потом всё же нашлись — на одну из них усадили миссис Норрис, предварительно напялив черную мантию и шляпу, как у магловских ведьм, и подвесили под потолком на четвертом этаже. Ни кошка, ни ее хозяин такую шутку не оценили, и теперь Филч заваливал Дамблдора прошениями найти виновников и позволить ему применить к ним в качестве наказания розги, как это бывало в старые времена. Очевидно не желая такой судьбы своим студентам, и в тоже время опасаясь обижать чувства Филча, Дамблдор тактично передал решение данного вопроса Минерве, как своей заместительнице. Под конец недели она уже сама была готова превратиться в кошку и залезть куда-нибудь повыше, где бесконечное брюзжание Аргуса ее не достигнет. Спасали лишь вечера, когда она возвращалась домой к мужу.

В прихожей было темно, и Минерва не стала зажигать свет. С годами некоторые способности ее анимагической формы передались человеческой, и в темноте она видела гораздо лучше многих волшебников. Да и их маленькую прихожую знала, как свои пять пальцев. Из кухни доносились аппетитные запахи кроличьего рагу. Тихонько прокравшись по коридору, она заглянула внутрь. Элфинстоун как раз заканчивал накрывать на стол. Он стоял к ней спиной, поправляя салфетки в шотландскую клетку, разложенные на столе, и Минерва бесшумно сделала шаг вперед.

— Ты как раз к ужину, — не оборачиваясь, произнес Урхарт. — Всё почти готово.

— Как ты?.. — начала было Минерва, явно недовольная тем, что ее раскрыли.

— Дорогая, — Элфинстоун заключил жену в объятия и легонько поцеловал в щеку, — эти духи я сам тебе подарил.

— И теперь я понимаю, с какой целью, — наигранно возмущенно прищурилась МакГонагалл. Взгляд ее синих глаз скользнул по накрытому столу и остановился на скворчащем на плите сотейнике. — Мне кажется, или в нашей семье семейные обязанности распределены не совсем верно?

С раннего детства родители научили ее, что женщина должна заниматься домашним хозяйством. И, выйдя замуж, Минерва безусловно старалась выполнять свои обязанности жены и хранительницы семейного очага, но работа занимала большую часть времени, и основные хлопоты ложились на плечи Урхарта, проводившего дома гораздо больше времени, чем она.

— Ты и так целый день в Хогвартсе, — Элфинстоун ловким движением снял сотейник с огня и поставил в центр стола. — Не хватало еще, чтобы вечера ты проводила у плиты. К тому же мне нравится заботиться о тебе, — добавил он, отодвигая для жены стул.

— Ты меня балуешь, — улыбнулась Минерва, позволяя мужу положить себе на тарелку порцию рагу.

— Еще даже не начинал, — усмехнулся в ответ Урхарт. — Кстати, — он дотянулся до буфета и достал с нижней полки бутылку зеленого стекла с яркой этикеткой, на которой тускло мерцали виноградные лозы, — сегодня заходил Стэплтон. Я помог ему справиться с садовыми гномами, и в знак благодарности стал обладателем бутылки отличного вина, — следом на стол были поставлены два хрустальных бокала, и Урхарт откупорил бутылку.

Минерва с легкой улыбкой наблюдала, как темно-бордовая жидкость наполняет бокал. Вино действительно оказалось превосходным, терпкий аромат ягод и южного солнца. Ужин прошел за легкой беседой. Минерва делилась последними новостями школьной жизни, а Элфинстоун рассказывал о своей работе в теплице. Ботаника всегда была его хобби, и, выйдя на пенсию, у него появилась возможность уделять любимому занятию куда больше времени. В некоторых вопросах он, пожалуй, мог дать фору даже Помоне Стебль.

— Устала сегодня? — Урхарт забрал у жены пустую тарелку и вместе со своей поставил в мойку. — Отдохни, я тут сам закончу.

Минерва с легкой улыбкой наблюдала, как засучив рукава рубашки, он включил воду, собираясь мыть посуду.

— Знаешь, я тут подумал, может, в выходные съездим в Лондон, прогуляемся в Косом переулке, купим тебе что-нибудь? Мы давно никуда не выбирались.

— Мы были в Лондоне три недели назад, — приподняла брови МакГонагалл.

Забота, с какой он к ней относился, безусловно нравилась Минерве, но в последнее время мужа словно подменили. Он пытался предугадать любое ее желание, исполнял любую просьбу, практически полностью оградил от домашних забот. Так что Минерва начала чувствовала себя фарфоровой статуэткой, которую бояться разбить.

— Я же говорю, давно, — улыбнулся Элфинстоун.

Несколько мгновений Минерва молча смотрела на него, чуть склонив голову на бок. Пронзительный взгляд ее синих глаз заставил Урхарта почувствовать некую неловкость. Он всегда ее ощущал, когда она так смотрела на него, словно заглядывала ему в душу.

— Не нужно этого делать, — спокойно проговорила она.

— Чего?

Элфинстоун еще продолжал улыбаться, крутя в руках пустой бокал, но улыбка его уже не казалась столь же беззаботной, как минуту назад.

— Винить себя.

По его лицу словно судорога пробежала, стирая остатки хорошего настроения. Он избегал этого разговора с самого начала, но теперь от него некуда было деться.

— Ты была права с самого начала, а я не послушал, — он поднял на нее глаза, в них было столько невысказанной боли, что у Минервы невольно перехватило дыхание. — Я мог потерять тебя навсегда. Мог…

Женские пальцы коснулись его руки, нежно, почти невесомо, и тихий ласковый голос произнес почти у самого уха:

— Но я ведь здесь.

Минерва смотрела на него с такой мягкостью. Его жена. Любовь всей его жизни. А он едва не лишился своего сокровища. Страшно представить, чтобы с ним было, если бы Макентош…

— Я поклялся защищать тебя и не справился.

Снейп был прав. Пусть он и не нравится Элфинстоуну, но парень был прав. И он никогда не простит себя за это.