– Не стрелять! – крикнул Волков.

Все поскакали к забору, видели, как сбесившийся конь несется в сторону обрыва. Волков зажмурил глаза. Афанасий орлом полетел вниз. Волков с Буденным перемахнули через ограждение тоже на своих вороных, пустились за Афанасием. Когда подъехали к краю насыпи, увидели, что Афанасий мокрый стоит в воде, моет орловского рысака.

– Как не стыдно! – продолжал выговаривать Афанасий – Что ж ты орловщину позоришь!

– Сынок, спасибо! Ты прям как я! Душу порадовал! – похлопал Афанасия по плечу Буденный.

С тех пор Афанасий знал, что теперь точно примут его в ККРК, когда срок подойдет. Волков хвалил Афанасия, благодарил, что не подвел, быстро сообразил. На что Афанасий скромно отвечал, что эту породу «Орловский рысак» хорошо знает, признался, что сам с орловских мест. Эти лошади душу слышат, а не приказ. Волков распорядился, чтобы Афанасия квартировали по лучшему разряду. Его поселили рядом с хуторским советом у директора школы. Тот выделил ему светлую комнату в школьном доме. Учителей все равно на хуторе не было. Они все жили в Вольном. А директор вместе с учениками ходил в школу за десять километров от хутора. Директор был странноватый мужчина, подражая Владимиру Ильичу Ленину носил такую же бородку и кепку. Кажется, специально картавил. Но был добрый, книги умные читать давал, в основном арнаментальную прозу, напичканную революционно – лозунговыми эпитетами перестроечного мира. Не забывал баловать лирико – романтическими романами Грина. На Афанасия произвели впечатления «Алые паруса», «Бегущая по волнам», он очень удивился, что Грин не английский писатель, а наш советский из Вятской губернии Александр Степанович Гриневский. Афанасию нравилось, как писал Горький, Сургучев, Серафимович. Это же настоящий советский реализм. Он зачитывался вечерами, не ходил танцевать в клуб. Зачем это еще ногами просто так дрыгать. Кто туда ходит? Василий Федорович Помойло с женой, да Нюрка из продмага. Волков не ходит. И мне некогда этими глупостями заниматься. Мне еще нужно план собрания обмозговать. Наметить, где комсомольские руки могут еще пригодится? Побелка деревьев, пахота на быках целинной земли возле скалы. Волков выделил под комсомольские нужды. Сказал, обработаете, урожай соберете, продадите, поможете ветеранам Кавказской войны подарочки справить. Это же целая наука людьми управлять! А эти две вертихвостки – активистки Любка и Дунька из продмага. Они ж только глазки построить ходят на собрание. Я что слепой не вижу. Знаю эти бабские уловки, шрам на губе напоминает. Ничего завтра попробую в Вольное съездить на курсы агрономов, куда Волков посылает, тогда по науке все сделаем с выделенными целинными землями, с бабами. Афанасий закрыл книгу, выключил свет, отвернулся к стене. Но в окно громко постучали. Он даже вздрогнул от испуга.

Афанасий подошел к окну, одернул штору. Перед ним махал рукой Василий Федорович Помойло.

– Иди, Афанасий, сюда контру задерживать будем! – Он держал за шиворот пчеловода Сергеева. Афанасий запрыгнул в сапоги, подошел ближе. Василий кричал, что этот гад в общую артель мед не хотел сдавать, ночью прятал его у Дуськи в продмаге. Они целую банду организовали. Из – под полы продавали, деньги делили между собой. Но я их разоблачил. Три ночи караулил в подполье. Сегодня слышу, заходит контра и Дуська с ним, шушукаются. Тот ей банку майского. А я с пистолетом из подвала выныриваю, попались, голубчики! Афанасий смотрел на Сергеева, но тот молчал, сжав зубы.

– А где Дуська? – спросил Афанасий

– Убегла дура! Можно подумать не знаю, где живет! Давай записывай все по – порядочку. Волков в Екатериноград умотал, тьфу ты, прости меня грешного, в Краснодар, никак не привыкну. А нам надо контру придержать до приезда начальства. Пусть у тебя посидит?

Афанасий посмотрел на связанные руки, путы на ногах.

– А ты что его не отпустишь, не знаешь где живет?

– Нет, ты точно дурак, давай пиши, как все было с моих слов. Я подпишу. А этот молчит. Может тебе что расскажет?

Василий Федорович толкнул Макара в спину, потребовал, чтобы быстрее шагал в дом. Директор в своей комнате храпел. Ему рано вставать, в школе в Вольном должен быть первым. Афанасий открыл дверь перед пчеловодом, попросил зайти. Тот спокойно прошуршал к стулу, сел.

– Давай руки хоть развяжем? – предложил Афанасий.

– Чтоб он тебя этими руками задушил? – ухмыльнулся Василий Федорович.

Афанасий достал лист бумаги, перо, чернильницу, положил на стол перед Макаром.

– Писать умеешь?

Пчеловод молча смотрел в одну точку, сидел с прямой спиной.

– Говорю тебе с моих слов записывай! – возмущался председатель. – Я, Помойло Василий Федорович, председатель хуторского совета задержал группу опасных преступников, контру недобитую за сбыт колхозного меда в продовольственный магазин с целью обогащения за счет тайной торговли. Задержанные преступники – приписанный в хуторе колхозник – единоличник Сергеев и прибывшая из городских Евдокия Иванова. Число подпись. Так, написал? Давай закорючку поставлю. Афанасий пододвинул ему лист бумаги.

– Что ж вы страну обворовываете, гниды. Никогда с вами из жопы не вылезем. Будем в темноте сидеть! – кричал на них председатель. – Вам и так все лучшее, альпийские луга в помощь, пчел длиннохоботных кавказских пород, только сдавайте государству по продразверзки. А вы нет, мед к себе в карман льете. Расстреливать нужно вас семьями! Чтоб не плодились!

Макар рванул с места на председателя, но упал вниз лицом. Афанасий его поднял, усадил на стул снова.

– Ладно, Василий Федорович, на танцы не опоздаешь?

– Да какие уже танцы? Лишь бы в кино успеть? Сегодня фильм «Октябрь» крутят. Я тебе завтра расскажу.

Василий Федорович вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Но храп директора продолжался. Этих учителей никакая пушка не разбудит. Вот это нервы. Афанасий вздохнул, показал на кровать.

– Ложись здесь спать! Я на полу лягу. Завтра Волков разберется во всем, не переживай. Он мужик справедливый! Его даже батька любит!

Но Макар махнул отрицательно головой, уставился в одну точку. Так и сидели всю ночь друг против друга молча.

Утром Волков забрал Сергеева с собой. За Дуськой тоже прислали. Увезли обоих в райцентр. Афанасий поскакал следом. Ему нужно было на курсы агрономов. Не знал он тогда, какую штуку с ним сыграет судьба. Но вечером пришел к дому Сергеева, постучал в калитку. Дверь открыла десятилетняя белокурая девочка с длинными косами.

– О, привет, красавица! Точно моей женой будешь!

– Не буду! – надула щеки Машенька. – Ты старый!

Афанасий засмеялся.

– Позови мамку, у меня письмо для нее.

Маша убежала в дом. Послышалась ругань, слышно было, как мать на нее кричит, чтобы никому не открывала калитку, на улице нечего ей делать. Но Афанасий держал письмо на вытянутой руке, просунув ее над калиткой. Собаки бросались с лаем на гостя, широкими лапами стучали по забору. Но Афанасий улыбался, вспоминал огромные глазища девочки и хмурые бровки. Вот ведь уже рождаются с характером. Никто никогда не сможет объяснить почему. На генном уровне девочки накапливают все прелести своих бабушек, прабабушек, тетушек, в очередной момент рождается это чудо, которое с детства хмурит бровки и дает отпор. «Надо же ты старый!». На генном уровне юноша так же подбирает себе в жены девушку, которую аккумулировали годами его деды и прадеды в своем воображении. Афанасию даже показалось, что видел во сне свою будущую жену. Она была та самая десятилетняя девочка! Понял одно. Его жена точно будет блондинкой, не как Наталья, из – за которой он попал в этот поезд, на эту станцию, на этот хутор. Спасибо маленькой девочке с длинными косами, что помогла ему в выборе будущей жены. Он улыбнулся своим мыслям, вздрогнул, когда из рук у него вытащили свернутый треугольник. Письмо Сергеева жене. Больше Сергеева никто не видел. Говорят, был застрелен при побеге. А его жена поехала на пасеку в горы к его любимым пчелам, попала под ливень, простудилась и умерла. Машенька осталась сиротой. Ее забрал Василий Федорович Помойло с женой. Они переехали жить в дом ее родителей.