– Вчера я драил палубу и не заметил, как он подошёл, – рассказывал Санчес. – Я чуть не сбил капитана шваброй и забрызгал его грязной водой… И что вы думаете? Он даже не выругался! А только усмехнувшись, сказал, что надо быть осторожнее, – изумлённо доложил полуиндеец. – Ещё бы извинился предо мной! – фыркнул он.
– Ну, а я уснул под утро на вахте, прямо стоя за штурвалом, – виновато признался Большой Джо. – Корбо вышел с проверкой и заметил. Отругал как щенка и отправил спать, а сам выправил курс, – прогудел здоровяк.
– Это что! – перебил приятеля Нихель. – Я забрёл в трюм и, честно признаюсь, стащил там пару бутылочек из запасов, что мы прихватили с адмиральского галеона. Сижу, потягиваю вино и не замечаю, как солнце через опустошённую бутылку нагревает настил. Доски уже начали дымиться, когда меня обнаружил капитан. Ну, думаю, пришёл мне конец! Сейчас назначит сорок ударов палками, а Корбо, вылив бутылку на тлеющую палубу, выкинул её за борт, конечно, врезал мне хорошую зуботычину и в наказание отправил откачивать воду из трюма, – удивлённо выкатил глаза негр.
– Да, неладное творится с нашим капитаном, – вздыхая, соглашались пираты, – Совсем размяк.
Неподалёку от бака Форест с двумя матросами чинил запасной парус:
– И чем вы недовольны? – проворчал моряк. – Капитан относится к вам, как к людям, с пониманием… А вы? Чему ты удивляешься Санчес? Ты работал и не заметил его, а Корбо неожиданно подошёл. Почему он должен ругаться на тебя? Сам виноват. А ты Джо? Всем известно, насколько тяжело стоять под утро, и какой это позор – заснуть на вахте. Вместо того, чтобы отлупить тебя, как ты того заслуживал, капитан отпустил отдыхать, раз уж сам проснулся, тем более до смены вахты оставались считанные минуты. А ты недоволен? Спасибо лучше бы сказал! А тебе, Нихель, ноги надо капитану целовать, а не возмущаться. Согласись, быть трюмной крысой лучше, чем получить сорок палок или протащиться под килем2, – фыркнул мастер парусов.
Осуждённого поднимали на рей, опускали вниз головой в воду и протягивали при помощи верёвки под килем на другую сторону корабля. Если преступник не захлёбывался, то существовала большая опасность того, что он окажется настолько изрезан раковинами бентоса, наросшего на днище корабля, что вскоре умрёт от кровотечения.
– Не понимаешь ты, Форест, – вмешался Понс. – Так глядишь, Корбо и вовсе обабится, как тогда с ним идти в бой?
– Капитан никогда не подводил нас в сражении, – горячо возразил Жюлиан.
– Это было раньше, – не унимался плешивый. – А теперь он возомнил себя знатный вельможей.
– Вон дружбу завёл с графьями, – намекнул флибустьер на Оделона. – Жюлиан у него на побегушках, – кивнул завистник в сторону стюарда, рассчитывая дополнительно бросить тень на преданного парня и намекнуть, почему тот защищает Корбо. – А его каюта? Где это видано, чтобы пират жил в такой каюте?
– Ладно, болтать, – фыркнул маленький Джо. – У нашего капитана каюта была не хуже, – с некоторой гордостью в голосе заявил англичанин.
– Поэтому вашему капитану наш Хьюго голову и снёс, – вступил в разговор Паскаль, дружок Понса.
– Вот только твоему Хьюго голову снёс Корбо, – проворчал Ланс.
– Да, изменился наш капитан… – задумчиво вздохнул Нихель.
Все замолчали, мужчины догадывались, отчего появились перемены в поведении главаря, но никто не решался озвучить своё предположение вслух, но тут раздался бас большого Джо:
– Я же говорил! Она русалка… – пробубнил здоровяк, и все посмотрели на пирата, который по своей простоте, наконец, произнёс известную причину.
– Он хотел продать девчонку за двести тысяч ливров. А как он передумает? – засомневался Понс. – Я что, тащусь в этот долбаный Алжир для того, чтобы по пять раз на дню смотреть на мусульманские задницы, когда они славят своего аллаха?
– Так не смотри, раз не нравится, – усмехнулся Ланс. – Или наоборот, тебя привлекают мужские жопы, раз ты о них так беспокоишься? – съязвил первый помощник, и мужчины заржали.
Зло взглянув в насмешливые глаза пирата, Понс, готовый вскочить и затеять драку, пригрозил:
– Попридержи язык, Ланс, не посмотрю, что ты первый помощник!
– Нет, Понс прав! – решил возвратить разговор в нужное русло Паскаль. – Если капитан не возьмёт за девчонку выкуп, на какие деньги мы будем гулять на берегу? Пока он нежится со своей Русалкой, нам только и останется, как облизываться на местных шлюх? Тогда вы сами залюбуетесь этими задницами, – кинул пират в команду перцу.
Морские разбойники недовольно насупились. Хотя все понимали, что первопричиной посещения Алжира были вовсе не пленницы, и к тому же никто их не заставлял спускать всё заработанное в порту Англии, но всё же всегда проще найти виновника собственной глупости на стороне, чем признаться в ней себе самому.
– Не болтай, – одёрнул подстрекателя Форест. – Капитан дал слово её отцу, и как только барон принесёт деньги, он отдаст девушку.
– А если сеньор не принесёт выкуп? – не унимался Понс. – Ты уверен, что тогда Корбо выставит девчонку на рынке? Капитан не давал её никому из нас. Из-за неё даже убил Хьюго, – возмутился плешивый.
Форест молчал; честно говоря, пират не был уверен, что капитан согласится продать девушку, словно простую рабыню. Он видел, как тот относится к пленнице.
– Вот видишь! – воспользовавшись заминкой мастера парусов, обрадовался Понс. – Надо потребовать, чтобы Корбо сделал выбор. Пусть либо откажется от Русалки, либо снимает капитанский перстень, – предложил он.
– Вон что тебя беспокоит, Понс! – усмехнулся первый помощник. – Надеешься стать капитаном? – догадался он.
– Не делайте глупости! – обратился Форест к пиратам. – Лучшего капитана нам не сыскать. Ну и что из того, что Корбо увлечён девушкой? Кто из вас отказался бы получить такой приз? – оглядел мастер парусов мужчин, и те, засопев, неловко потупились: никто не мог отрицать очевидного, а моряк продолжил увещевания: – Он здоровый, полный сил мужик. Чего вы хотите? Пусть потешится, раз есть такая возможность.
– Только Русалка стала ему дороже команды! – решил подлить яда плешивый. – Пускай докажет, что девчонка не взяла над ним верх! Пусть отдаст её нам!
– Тебе, я вижу, твоя голова не дорога? – строго посмотрел на канонира Форест. – Лучше вспомни своего дружка.
– Вот именно! Хьюго требовал девчонку всего на одну ночь, а Корбо убил его за это. Но капитан не имеет права противиться решению команды, – стоял на своём Понс. – Пусть выбирает: или Русалка, или корабль. По-моему, справедливо! Пускай докажет, что не позволяет женщине вертеть собой. Отдаст её – и всё в порядке. Он остаётся капитаном! Вечером, собравшись в кубрике, парни долго и горячо обсуждали предложение подстрекателя.
– Зря вы это затеяли, – недовольно ворчал Форест. – Добром всё это не закончится… Понс, не баламуть людей! – без особой надежды на то, что его послушают, увещевал мастер над парусами. – Какого чёрта вам надо? А если Корбо не согласится отдать вам девушку? Кстати, я думаю, он её не отдаст, – уверено предположил мудрый пожилой пират. – Кого вы собираетесь выбрать в капитаны? – нахмурившись, поинтересовался он.
Услышав закономерный вопрос, парни забеспокоились: действительно вдруг Корбо заартачится, и что тогда? Его авторитет оставался высоким среди моряков. По большому счёту, никто кроме дружков Понса не помышлял о смене капитана. В разбойниках просто проснулся неосознанный мужской эгоизм: они не хотели делить своего вожака с женщиной. До этого момента никто и не думал о девушке, никому в голову не приходило потребовать её у Корбо. Всех устраивало положение вещей. Но Понс умудрился разбудить в флибустьерах болезненную ревность, и команде, словно капризным детям, манипулирующим родителями, захотелось показать капитану свою власть над ним.
– Не откажется он от капитанского перстня из-за Русалки! – уверено заявил боцман. – Ни из-за одной девчонки не откажется! – убеждал он себя и друзей.
