— Я не говорю, что он был монахом, — возразил Геральт. — Он был в рясе. Он уплыл в лодке с отрядом скоя’таэлей.
— Узнать сможешь?
— Легко! В жизни не видел такой горы мяса.
Роше поднялся, вышел из-за стола и прошелся, меряя широкими шагами тесное пространство комнаты. В допросных по всей Темерии он провел не час и даже не десять, и из полученного опыта явственно следовало: самая лучшая ложь скрывается за истиной. Геральт рассказывал хорошо и очень похоже на правду. По крайней мере, большую часть его повествования было кому подтвердить. За три минувших дня Роше разыскал всех: и посыльного, заглянувшего в шатер Трисс Меригольд ранним утром, и Нормана Сандора, ныне королевской милостью десятника, видевшего ведьмака с Фольтестом перед штурмом, и лорда Сванна и его людей, сражавшегося на передовой, и рассказ Геральта совпадал с тем, что им удавалось припомнить. В конечном счете, воспоминания самого Роше об осаде тоже не расходились со сказанным.
Оставались только скоя’таэли, которых больше никто не видел. И загадочный монах в башне. Самые важные детали головоломки.
Роше, потирая подбородок, глянул через плечо на Геральта — тот сидел на скамье почти неподвижно, только следил за его перемещениями поблескивающими в свете факелов глазами. Выжидал. И — что делало ему честь — никак не пользовался тем, что ставший единственным препятствием на пути к свободе Вернон повернулся к нему спиной.
Решение назревало рискованное. Государственная измена, если он ошибется.
Роше навис над столом и заговорил, понизив голос.
— А что, если тебе удастся сбежать?
Долго ведьмак не раздумывал — похоже, понимал, что выбор у него небольшой.
— Я пойду по следу убийцы короля.
Роше вскинул брови и опустился за стол.
— Знаешь, где его искать?
— Скоя’таэли помогли ему сбежать. Вот с них и надо начать. Может, ты даже знаешь, что это за отряд.
— Опиши.
— У них были маски в синюю полоску. Трофейные, я думаю.
Роше нехорошо усмехнулся. Геральт не ошибся — он точно знал, кто это такие.
Флотзам. Придется сменить курс.
— Это отряд Иорвета. Значит, след у нас уже есть.
— И ты знаешь, где их искать?
— Знаю. — Роше трижды ударил ладонью о ладонь и позвал Бьянку. Она не заставила себя ждать — замерла в дверях, ожидая указаний. — Допрос окончен. Заковать его.
Она пересекла комнату, обошла Геральта, встав у него за спиной, как и полчаса назад. Легко завела крепкие, испещренные шрамами руки ведьмака за спину и защелкнула кандалы. Геральт не сопротивлялся.
Роше протянул ладонь.
— Дай мне ключ.
Маленький кусочек металла он зажал в кулаке. Жестом отослал Бьянку и проводил ее взглядом, пока дверь не захлопнулась за ее спиной с глухим стоном отсыревшего дерева. Роше поднялся из-за стола.
— Утром я отплываю. За тобой придут через пять минут, — он протянул руку, разжал пальцы, и ключ, коротко звякнув, ударился о столешницу. — Поешь. Тебе пригодится.
Оставаться здесь более не имело смысла.
— Роше, — окликнул ведьмак, когда командир «Синих Полосок» двинулся к дверям. — Как ты все-таки выжил, когда дракон напал на нас в монастыре?
Усмехнулся, полуобернувшись, поскреб шею. Плотная рубаха, кольчуга и длинная стеганка прятали щедро пропитанные мазью повязки. Парочка ожогов — небольшая цена за встречу с огнедышащей тварью.
— Я же сказал, ведьмак. Чтобы меня убить, нужно что-то посерьезнее дракона.
***
Гражданская война должна была закончиться иначе. После заката, когда дети Луизы Ла Валетт воссоединились бы с отцом, а сама баронесса покаялась бы, преклонив колени перед Его Величеством королем Темерии, Понтара, Махакама и Соддена, сеньором-протектором Бругге, на высоких флагштоках, протыкающих небеса подобно острым пикам, заплясали бы флаги: лазоревое поле с тремя белыми королевскими лилиями. Фольтест позволил бы себе великодушно простить любовницу и ее старшего сына, отпрыска покойного барона. Ариана, скорее всего, отлучили бы от двора и отправили в какое-нибудь захолустье. Виноватых в распре отыскали бы среди знати, предложившей баронессе свои войска. Показательно полетели бы головы: резонно предположить, что Фольтест воспользовался бы инцидентом, чтобы избавиться от тех, кто живет грезами о королевской короне. А желающих нашлось немало.
Роше смотрел на спущенные флаги и светящиеся окна замка Ла Валеттов и покусывал мундштук.
«Синие Полоски» расположились недалеко от замковой пристани: несколько черно-лазурных палаток, выросших на заднем дворе. Лорды не слишком радовались соседству, и виной тому — личная преданность Вернона Роше покойному королю. «Синие Полоски» стали воинами без господина: непредсказуемым, а потому опасным явлением. Их не переманить на свою сторону ни посулами славы, ни деньгами — специальный королевский отряд служил Темерии и ее интересам.
Идущий от воды запах тины усилился, и от Понтара тянуло туманом и холодом, предвещающим близящийся приход зимы. От нежного вечера, заглядывающего в зловонный сумрак подземелья, не осталось и следа: потемневшее до черноты небо затянуло тяжелыми, набухшими тучами, и порывы ветра бились о стенки палаток. Призрачно-бледная луна карабкалась вверх, недобро зыркая сквозь мутную завесь. К рассвету, должно быть, польет, но вряд ли это помешает солдатам и простолюдинам столпиться на городской площади, чтобы поглазеть на казнь королеубийцы.
Какая жалость, что она не состоится.
Роше выдохнул крепкий табачный дым и перевел пристальный взгляд к подножию замка. Этажи темницы врастали в землю подобно корням, и редкие комнаты могли похвастать узкими окнами-бойницами, закрытыми намертво впившимися в камень решетками. Большинство из них выходили на север: там стены замка Ла Валетт отвесно поднимались над полными водами Понтара.
Замок выглядел тихим, неподвижным колоссом, и Роше подумал о том, что так оно и должно быть. Если все пойдет по плану, ведьмак выберется из темницы, ничем не выдав побега: просто возникнет на корабле — и можно будет отчаливать.
До утра предстояло сделать еще немало работы.
«Синие Полоски» собирали снаряжение, складывали походную мебель и уносили все это в трюм покачивающегося корабля. В командирском шатре остались видавший лучшие времена стол, низкий, неудобный табурет, стойки для брони и оружия — уже, правда, пустые — и пара сундуков. Узкую жесткую койку вынесли едва ли не в первую очередь — за ненадобностью. После смерти Фольтеста Роше коротал ночи в компании привычной подруги — бессонницы.
Из дальнего сундука Роше вынул бумагу — желтую, грубую, шершавую — совсем не такую, какую используют для королевской почты. Адресатам, по счастью, качество писчих листов глубоко безразлично.
Перво-наперво следовало отправить послание Талеру. Без сомнения, глава темерской разведки уже в курсе произошедшего, причем известна ему не только официальная версия, но и все слухи и сплетни, расплодившиеся по корчмам, будто блохи на дворовой псине. Стоило хотя бы сообщить о том, что специальный королевский отряд не вернется в Вызиму, а отправится во Флотзам. Необходимость выследить убийцу Фольтеста спутала карты: если до беседы с Геральтом Роше планировал отбыть в столицу с Анаис и Бусси на борту, то теперь внимания требовали дела не менее важные — и, что существеннее, дела, которые он не мог поручить кому-либо другому. А еще им отчаянно нужно несколько дней без гончих листов: было бы скверно прибыть в факторию и первым делом наткнуться на горстку наемников, жаждущих получить полный оренов кошель за голову ведьмака.
Вызима… Роше отложил перо, уронив несколько капель чернил на бумагу. В Вызиме сейчас будет жарче всего: пустующий трон осадят желающие водрузить на него свой привилегированный зад. Первые в списке: граф Маравель и барон Кимбольт. Оба — достаточно скользкие типы, чтобы Фольтест посчитал нужным присматривать за ними. Роше бы не удивился, если бы ниточки, ведущие от убийцы короля, привели к кому-нибудь из них. Граф отличался не только любовью к культуре и порядкам Юга, но и удивительной способностью убеждать каждого в своей правоте — в той или иной степени. Попирая старые порядки и предрассудки, Маравель легко снискал поддержку молодых аристократов, жаждущих поскорее выбраться из тени отцов. Еще Маравель умел производить впечатление и обладал обаянием, привлекающим к нему людей. Кимбольт отличался от него так же, как день отличается от ночи. Там, где Маравель использовал увещевания и торг, барон действовал куда менее изящно и куда более прямолинейно. За последние несколько лет противники барона кончали крайне плохо: то болтались в петле, то лишались головы — и это только те, о которых точно известно. Если копнуть глубже, рассуждал Роше, наверняка найдется с десяток отравлений и вдвое больше якобы несчастных случаев, к которым Кимбольт приложил руку.
